И в болезни, и в здравии, и на подоконнике
Шрифт:
– Один из ребят погиб. Второй отделался шрамами на лице. Деккер получил пулю в живот и осколок в бедро. Он провалялся в больнице больше месяца, а потом ему дали Серебряную звезду – и пинок под жопу. Выпихнули на гражданку с инвалидностью. Потом еще много всякого было, - Стэн поморщился, осознавая, что разговор уходит куда-то не туда. Мысль расплывалась, как бензиновое пятно по луже, теряла четкую структуру и направление. – Короче. Вот с этим Деккером я и общаюсь. У него тоже есть группа поддержки ветеранов. Только не болтовня никчемная, а нормальная поддержка – мы деньги собираем, пикеты устраиваем, демонстрации. Полезное, в общем, дело.
Делла слушала молча. На лице у нее застыло то ли сосредоточенное, то ли недовольное выражение.
– Вот так вот и обстоят дела, - Стэн шумно вздохнул и взъерошил волосы.
– А сегодня отец заскочил за обедом и увидел… все это, - Стэн обвел рукой полутемную комнату. – Естественно, он подумал, что у меня свидание. Теперь он меня сожрет – медленно и вдумчиво, по методу Манкеля. Заебет насмерть этим воображаемым романом. Или будет молчать и смотреть так, будто я его за горло держу и дышать мешаю. Даже не знаю, что хуже.
Уже договорив, Стэн понял, что описал сюжет многосерийного ромкома – и застонал.
Боже, как же ТУПО.
– Оу. Это действительно серьезная проблема, - Делла мужественно сохраняла серьезность, но подрагивающие губы выдавали ее с головой. – И ты собираешься усугубить ее до астрономических масштабов?
– О чем. Ты. Говоришь? – в душе у Стэна шевельнулись нехорошие подозрения.
– Мы же сегодня ночью работаем. Домой ты вернешься под утро, - Делла уже откровенно ухмылялась.
– Ой бля-я-я-ядь, - застонал Стэн и врезался затылком в спинку дивана. Пружины жалобно взвизгнули.
Воображение раскрутило ленту фантазии, как бобину немого кино.
Стэн, я так рад, что у тебя появилась девушка. Очаровательная юная леди, такая милая! Пригласи ее на обед, Стэн. И на ужин. И в субботу, на весь день – мы сделаем барбекю. Вы, наверное, много общаетесь, Стэн. Из какой Делайла семьи? Где живет? Она протестантка?
Делайла знает, что у тебя на заднем дворе… ну… яма?
Может, засыплешь ее?
НАКОНЕЦ ТЫ СТАЛ НОРМАЛЬНЫМ, СТЭН!
Я ТАК ДАВНО ОБ ЭТОМ МЕЧТАЛ.
Эмоции так утопили педаль в пол, что умиротворяющий бальзам уже не вывозил.
– Мне конец.
Делла погладила его по запястью кончиками пальцев.
– Хочешь, я скажу, что мы просто коллеги? Приду на ужин и объяснюсь – как-нибудь потактичнее, чтобы не расстроить.
– Шутишь? Да мой отец рехнется! Он уже все распланировал: и ужин, и знакомство с родителями, и количество гостей на свадьбе.
– Ох, - огорченно скривилась Делла. – Прости. Мне не надо было настаивать на визите.
Вообще-то действительно не надо было… Но Стэн пытался сохранять объективность.
– Не парься. Насчет двухчасового фильма – это же я предложил. Если бы мы ограничились окопом, все бы прошло как надо.
Стэн лежал, откинувшись на спинку дивана, и мрачно таращился в потолок. Настроение упало на дно – и это было не какое-то там дно Гуздона, усыпанное пивными бутылками, жестянками и пластиком. Нет. Это была ебаная Марианская впадина. Населенная монструозными глубоководными рыбами, полупрозрачными раками и мертвыми водолазами.
– Херово… - сочувственно протянула Делла.
– Ага. Херово.
– Я тут подумала… Ты любишь летать?
–
ААААААА!!!!Метла устремилась вниз, и земля рванула ей навстречу – стремительная, словно кулак Майкла Тайсона. Зеленая колышущаяся масса распалась на отдельные деревья, потом на ветки, проступили коричневые пятна шишек, а вокруг них – переплетение длинных иголок.
– ЕБАААААТЬ!
Делла задрала древко, и Стэн, чиркнув ботинками по кроне сосны, снова унесся вверх, в прозрачное голубое небо.
– Твою маааать!
А начиналось все совершенно невинно. Обвыкшийся с маскировкой, Стэн протаранил «Крайслером» очередной несокрушимый забор и выехал к трехэтажному дому из рыжего кирпича.
– Сейчас, одну минуту! – многозначительно блеснула глазами Делла, скрылась в подъезде, а через минуту действительно вернулась. С метлой.
– Ты шутишь? – только и смог вопросить Стэн, оторопело уставившись на полированную рукоять, длинную и толстую, как хер Рокко Сифферди.
– Никаких шуток, - отрезала Делла и запихнула метлу в машину, с трудом умостив ее вдоль салона. Глянцевое лакированное древко упиралось в торпеду, а пышный пучок ивовых прутьев обметал заднее стекло. – Поехали, - махнула она рукой куда-то на запад.
И они поехали. Сначала по брусчатке, потом по грунтовке – на размытых осенними дождями колеях машину раскачивало, как лодку на крупной волне. Дорога вилась мимо поросших дерном, но явно обитаемых домиков, криво огороженных полей и чьих-то крохотных огородиков. Углядев никем не занятую относительно ровную площадку, Делла объявила привал, достала метлу и сбросила пуховик.
– Ты тоже снимай, мешать будет.
Ощущая себя полным идиотом, Стэн стянул куртку.
– И что дальше?
Делла шевельнула пальцами, и лежащая на земле метла поднялась в воздух, зависнув где-то на уровне табуретки. Она парила совершенно беззвучно, чуть покачиваясь то ли от магии, то ли от ветра. Перекинув ногу через древко, Делла оседлала метлу так же естественно, как ребенок седлает лошадку на палке.
Стэн подошел к ней, стараясь не думать о том, насколько все это нелепо, и перешагнул через рукоять. Холодное древко между ног ощущалось инородным и малоприличным предметом. Стэн представил, как эта жесткая штуковина врезается в пах, и поморщился.
– Знаешь, по-моему, это как-то… Ай, бля!
Метла вздрогнула, поднялась на пару футов вверх – и Стэн завис, болтая ногами в воздухе. Ничего не врезалось. Ничего не давило. Стэн ощущал древко внутренней поверхностью бедер, но при этом не сидел на палке, точнее, не совсем сидел. Метла превратилась в направленный вектор силы, удерживающий его в воздухе и снизу, и сбоку, и даже сзади.
– Ты как, нормально? – обернулась к нему Делла. Она была близко. Очень близко. Стэн чувствовал исходящий от нее прозрачный горьковатый запах – морская вода, дождь и трава. Видел серебряные искорки капель, обсыпавшие рыжие волосы, россыпь веснушек на носу и крохотный шрамик под левым глазом. Раньше он не замечал этот шрамик.
– Да. Нормально.
– Тогда держись за меня покрепче. И полетели.
Стэн положил ей руки на талию, ощущая ладонями теплое крепкое тело, и неловко прижался грудью к спине. Метла медленно двинулась вперед, и трава поплыла под ногами. Стэн почувствовал себя ребенком, которого родители впервые усадили на карусель, - и странно, и круто, и страшно.