И в болезни, и в здравии, и на подоконнике
Шрифт:
– Долбанулась? Лезь давай, потом штаны почистим! – шепотом взвыл Стэн и подтолкнул ее в спину. – Быстрее!
Толкнувшись левой, Делла подтянулась и выпрямилась, балансируя у Стэна на колене. Теперь карниз был на уровне груди, и она, перевалившись через подоконник, залезла в дом.
– Нормально. Давай!
Тут же на белой раме появились крепкие пальцы – и Стэн, подтянувшись, прыгнул в комнату. Делла закрыла окно, торопливо задернула шторы и взмахнула палочкой.
– Пракаш!
Шары под потолком вспыхнули, заливая комнату бледно-золотым светом.
Они
– М-да… - задумчиво протянул Стэн. – Про минимализм здесь точно не слышали.
– Ага. Наша пижамная вечеринка затянется надолго, - Делла описала палочкой круг, формируя линзу сканирующего заклинания. – Устраивайся поудобнее, можешь подремать.
Предметы в сканнере переливались всеми цветами радуги: здоровенная черная книга отсвечивала лиловым, чашки мерцали перламутром, молочник подмигивал золотыми искрами. Вокруг огромного, как дохлый мамонт, дивана, расползалось прозрачное голубоватое облачко, в котором вращались крохотные вихри, а подушки походили на пушистые облачка тьмы.
– Это что за хрень? – прозвучало сзади. Делла вздрогнула.
Отвергнув предложение подремать, Стэн встал у нее за спиной, с интересом разглядывая иллюминацию.
– Заклинания. Бытовые в основном: на молочнике – охлаждающее, на чашках – поддерживающие температуру. Диван… кажется, очищающее. Но выглядит странно – наверное, авторские доработки хозяев.
– А подушки? – Стэн наклонил голову, чтобы не смотреть через линзу. Без сканнера подушки услаждали взор вышитыми цветами, щеночками и томными испанскими красавицами с розами в волосах.
– Чехлы. Чтобы вышивка не протиралась, - Делла погладила подушку ладонью и не почувствовала рельефа ниток. Тонкое силовое поле мягко, но упорно отталкивало пальцы.
– Ясно. У моего одноклассника бабушка все кресла в доме полиэтиленом затягивала, чтобы ткань не пачкалась, - Стэн все-таки сел на диван и откинулся на заговоренные подушки. – Нихрена не чувствую.
– А ты рукой потрогай, - посоветовала Делла, возвращаясь к окну, которое выбрала стартовой точкой для обыска.
– О, теперь чувствую! – стиснул подушку Стэн. – Мне такая хрень на ботинки нужна!
– Серьезно?
– Шучу, конечно. Хотя… - Стэн повертел стопой, разглядывая поцарапанные мыски. – А это реально?
– Более чем. Завтра сделаю.
Делла методично обследовала все содержимое комнаты, передвигаясь против часовой стрелки от окна. Содержимое шкафов, все безделушки, шаль на спинке стула и сам стул, законсервированные заклинанием гортензии в огромной вазе – она проверяла каждый предмет, который видела, а потом, опустившись на четвереньки, просканировала доски пола.
Поначалу Стэн наблюдал за ней, как ребенок – за самым удивительным в мире спектаклем. Но Делла не делала ничего интересного: она просто передвигалась от одной вещи к другой, таращилась на нее, иногда взмахивала палочкой и меняла объект. Через десять минут Стэн заскучал, через
пятнадцать – затосковал, а через двадцать начал задавать вопросы. Сначала они говорили о магии, потом – о технике, а вскоре Делла с некоторым изумлением осознала, что предметом обсуждения стал хоккей.Делла знала, что такое хоккей. Это игра, в которой десяток мужиков на коньках носится по льду за крохотной черной шайбой и периодически пиздится в мясо. Просто. Грубо. Глупо. Но теперь о хоккее говорил Стэн, и перед Деллой открывался новый мир.
Оказалось, что толпа маловменяемых мужиков – это команда, в которой у каждого есть конкретная функция. Центральный нападающий выстраивает атаку, а крайние добивают шайбу, загоняя ее в ворота. Защитники следуют за нападающими, отсекая поползновения противников, и разрушают их стратегию. А капитан управляет всем этим хаосом, принимая решения в промежутках между вышибанием зубов и прошибанием головой бронепластика.
А еще были тафгаи – здоровенные опасные парни, которые выходили на лед только для того, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо. Они не играли в хоккей – они очищали площадку.
– Уэйн Гретцки был охуенным нападающим, но знаешь, почему он забил почти девятьсот голов? Потому что рядом с ним был Семенко. Шесть футов роста и двести фунтов веса, он пер по льду, как долбаный танк. Любой, кто пытался доебаться до Гретцки, улетал в нокаут быстрее, чем успевал сказать «Аюшки». Просто ДЫДЫЩ! – и Стэн, сияя глазами, изобразил два стремительных боковых – справа и слева. – Да он даже с Мухаммедом Али дрался и закончил бой вничью.
– И кем же был ты? – отвлеклась от хрустальной вазочки Делла.
– Позвольте представиться: левый защитник «Тигров Западного Бронкса», – изобразил поклон Стэн.
– А почему именно защитник? – спросила Делла. Не столько для того, чтобы получить новую информацию, сколько для того, чтобы проверить уже сделанные выводы.
Потому что Стэн был идеальным защитником – в любой игре. Он не рвался вперед, теряя голову от азарта, спокойно и методично прикрывал спину и сходу ловил пас, доброжелательно и охотно включаясь в дело. Эта же черта была и в Петере – но Петер был убежденным гуманистом, а Стэн… Стэн мог и въебать.
– Потому что это самое интеллектуальное амплуа.
Ответ был настолько неожиданным, что физиономия у Деллы вытянулась – и Стэн счастливо заржал.
– А ты как думала? Хороший защитник должен просчитывать игру на несколько ходов вперед. Мы же не только прикрываем форвардов, мы еще и соперникам мешаем: перебиваем распасовки, ломаем тактику. Мы охуенные, - сурово выпятил подбородок Стэн. И тут скорчил рожу, на корню уничтожая пафос. – А вообще-то я в нападение хотел. Да блядь, туда все хотят! Но форвардами у нас ставили крупных и агрессивных…
– А умных отодвигали от линии атаки, чтобы сохранить ваш ценный интеллект, - любезно подсказала Делла.
– Да. Точно. Так оно и было.
***
Стэн сто лет не вспоминал о хоккее. Он не ходил на матчи, не следил за результатами игр и переключал телевизор, когда на экране появлялась эмблема НХЛ. А сейчас он сидел в чужом доме, в который вломился в нарушение всех существующих законов, рассказывал о том, как Руди забил гол – и был совершенно счастлив.