Идеалы мисс Райт. Дилогия

– Идиотка! – воскликнул сосед и поволок меня за собой.

Остатки пирожного, вывалившись из моей руки, шмякнулись на пол, добавив брызгами красоты еще и брюкам Фрэйла, но, кажется, он этого даже не заметил, так был увлечен подбором самых «лестных» характеристик в мой адрес. Под аккомпанемент из ругательств и в сопровождении любопытных взглядов коллег я была доставлена в приемную. Там вытряхнута из мокрого плаща, по уши укутана в куртку соседа, затолкана в кабинет, утрамбована в глубокое кресло для посетителей и разута. В пространный монолог мистера Бесцеремонность мне не удавалось вставить ни слова, ни одного протестующего возгласа! Потому что он сперва самым хамским образом зажал мне рот ладонью, а потом замотал всю нижнюю половину головы шарфом. Мычать было как-то унизительно, а избавиться от «кляпа» – проблематично, – для этого пришлось бы для начала как-то выпростать руки из застегнутой прямо поверх них куртки. Поэтому я гордо молчала, сердито сопела и одновременно старалась не шмыгать носом. Получалось плохо – близкое общение с лужами и ветром не прошло даром, наградив меня всеми признаками начинающейся простуды.

Велев не сходить с места, Алекс куда-то умчался. В тепле меня немного разморило, шевелиться совершенно не хотелось, и я послушно посидела минуту-другую, а потом все же поднялась – изображая из себя личинку в ожидании неизвестно чего, чувствовала себя предельно глупо. Да и выбираться из плена импровизированной смирительной рубашки было удобнее стоя. По крайней мере, так мне казалось. На практике перемена положения делу не сильно помогла. Мне удалось только выпутать подбородок из колючего шерстяного «ошейника», а расстегнуть куртку никак не получалось – она была длиной до бедер и недостаточно широка, чтобы предоставить простор для манипуляций. В раздражении я как-то неудачно дернулась, покачнулась, переступила, силясь сохранить равновесие, запнулась о край ковра и ничком рухнула на диван.

– Так плохо, что уже сидеть тяжело, да? – Ну конечно! Именно в тот момент, когда я беспомощно барахтаюсь, пытаясь перевернуться на спину, и должен был вернуться хозяин кабинета. Специально, чтобы стать свидетелем моего позора. – Погоди, Одуванчик, я только поднос поставлю!

Я зарычала в подушку в бессильной злобе.

– Ты что, плачешь?! Горло болит? – В голосе Алекса зазвучала окончательно взбесившая меня обеспокоенность. Я же знала, что на самом деле он вовсе не сочувствует мне, а злорадствует! А он знал, что я знаю – так к чему это притворство?

Задергавшись, я чуть не слетела с дивана на пол. Сосед поймал в последний момент и устроил в полулежачем положении, подпихнув мне под спину пару подушек. Я злобно зыркнула на него из-под упавших на лицо прядей и потребовала:

– Немедленно освободи меня!

– И не подумаю! – заявил он, устраиваясь рядом и щупая мой лоб, и принялся с показной заботой вытирать мне волосы полотенцем.

Увернуться не вышло: с одной стороны мешала спинка дивана, с другой – пространства для маневра лишал мистер Наглость лично. Конечно, можно было попытаться пустить в ход зубы, но полотенцу укусы были безразличны, а до нахальных лап Фрэйла еще надо было ухитриться как-то дотянуться. Надо полагать, к завершению процесса я была действительно похожа на одуванчик. На побагровевшую от злости его разновидность. Шипящую на зависть всем гадюкам и извивающуюся, как червяк.

– Та-а-ак, теперь ноги, – протянул Алекс, отложив полотенце, – сейчас разотрем их как следует и… – С этими словами он полез ко мне под юбку. Подобного издевательства я уже не выдержала и пнула соседа, угодив пяткой ему в живот. – Да не дерись ты, я только мокрые чулки сниму, – возмутился он.

Я не вняла и задергалась интенсивнее. Мне вдруг вспомнилось, как летом этот лекарь-самоучка вызвался врачевать мою поврежденную щиколотку, и как за этим сомнительным занятием нас застала Руми. А потом ведь я еще и позабыла натянуть чулок обратно и отправилась с голой ногой к леди Маноле. Интуиция зашлась в упреждающем вое, намекая на то, что щелчка замка не было. Следовательно, дверь в кабинет открыта, и в любой момент может явиться кто-то из коллег.

– Пусти! Пусти, дурак! – заорала я, неожиданно под конец вопля сорвавшись на кашель.

– А действительно, – снова получив удар, на сей раз по ребрам, задумчиво произнес Алекс, – зачем я с тобой вожусь? Разболеешься, ни в какие неприятности не полезешь – будешь тихо и мирно лежать дома в кроватке, пить отвары и разбирать по альбомам старые статьи. Идиллия!

Я замерла, осознав, что вероятность такого развития событий действительно велика. Но вслух соглашаться с прогнозом не стала.

– И не рассчитывай!

– Полагаешь, такие вредины, как ты, не болеют? Зря, Одуванчик, очень зря!

– Освободи меня из этого кокона немедленно!

– Немедленно не выйдет, – разглядывая разводы на своем животе, сообщил сосед. Пинаясь мокрыми ногами, я очень удачно размазала по нему уже подсохшие брызги крема. Получилось на редкость уродливо – в самый раз для мистера Хама! – Сперва я переоденусь, а ты немного подумаешь над своим поведением.

– Что-о-о?! – мой гневный возглас завершился очередным оглушительным «апчхи».

– И главное, как удачно я после позавчерашней ночевки в вашей гостиной сменные рубашки сюда привез, – разглагольствовал Алекс, расстегивая пуговицы. – Вот жаль, про брюки не подумал, – добавил он, с досадой посмотрев на заляпанные штанины. – Ну да ничего – ототру!

Я поначалу заторможено смотрела на соседа, широко распахнув в изумлении глаза – мне никак не верилось, что он настолько позволил себе забыть о приличиях, что раздевается, нисколько меня не стесняясь. Но, когда он ослабил ремень, чтобы вытащить полы рубашки, зажмурилась и даже потрясла головой, отрицая происходящее. Может, у меня просто жар и мне все это мерещится?

– Ой, мы вам помешали?

Лучше бы это действительно был горячечный бред! А еще лучше было бы провалиться сквозь перекрытие вместе с диваном в холл, где добрые охранники вполне могли бы сжалиться и одолжить мне пистолет, чтобы было чем застрелиться. Куда угодно, только бы подальше от двусмысленной (да что там – откровенно скандальной) картины с полуголым начальником и связанным секретарем, чья юбка задралась во время борьбы до бедер, а волосы взлохматились до полного сходства со стогом сена.

И ладно бы, если бы свидетелем моего позора стала только Румита Фрэйл! Во-первых, ей было не привыкать, и как бы старательно ни изображала она шокированное выражение лица, я прекрасно понимала, что на самом деле ей смешно. Ведь кому, как не Руми, было знать истинную подоплеку наших с соседом отношений, начисто исключающих любой интерес интимного толка. Во-вторых, с мисс Катастрофой вполне можно было договориться. Но как заставить молчать Итона Оутса, который маячил в дверном проеме за спиной девчонки, и казался в самом деле пораженным? Впрочем, хорошо еще, что это был он, а не Бетси. Или плохо? По крайней мере, от руки Труповедки я бы умерла быстро и не успела «насладиться» ароматом тлена своей стремительно разлагающейся репутации.

– У-у-у, как надежно зафиксировал, – подойдя к дивану и подергав за свисающий рукав куртки, протянула Фрэйл-малдшая, – уважаю! Дай-ка угадаю, братец! Мэнди пыталась сбежать к редактору конкурирующего издания, а ты вдруг осознал, что просто погибнешь без нее? Ну, то есть без ее кофе? – Предположение сопровождалось хитрой ухмылкой и подмигиванием.

– Расстегни меня, пожалуйста, – тихонько попросила я, умоляюще глядя на соседку.

– Прости, Мэнди, но не могу, – потупившись, и шаркнув ножкой, как нашкодивший малыш, громко прошептала в ответ Румита. – Я его боюсь! – Она невоспитанно ткнула пальцем в сторону Алекса, который, совершенно не обращая внимания на визитеров, невозмутимо облачался в чистую рубашку. – Вдруг он и меня свяжет и где-нибудь запрет?! – сделав большие глаза, продолжила Руми, усаживаясь рядом и как-то невзначай, будто случайно одергивая мою юбку.