Идеалы мисс Райт. Дилогия

– Смотри!

Все оказалось не так страшно, как успело нарисовать мое воображение, но все равно поражало. По шее режиссера – от самой нижней челюсти и до ключиц – спускались две «лесенки» из узких горизонтальных отверстий. Они то сжимались в едва заметные ниточки, то расходились, приоткрывая темно-красное нечто, таившееся под кожей.

– Что это? – Мой голос невольно дрогнул.

– Жабры, – мрачно произнес Руперт, – проклятые рыбьи жабры! Амулет, – он покачал медальоном на цепочке, – прикрывает эту гадость иллюзией. Но его приходится периодически носить магу на подзарядку, а шею все время прикрывать, потому что пыль попадает и действует раздражающе.

– Но зато можно дышать под водой, – неловко попыталась утешить я.

– Если бы! – грустно улыбнулся режиссер. – Они совершенно не функционируют. И удалить нельзя – слишком велик риск не выжить.

– В общем, на прощальном маскараде Руп напился и спьяну отправился в кровать с этой гадюкой! – Судя по выбору эпитетов, Ди основательно заклинило на змеиной тематике. – Она его раздела и амулет тоже сняла, а теперь угрожает поведать прессе о его уродстве, если не станет миссис Малиформ.

– Скандал привлечет внимание магов, а мы совсем не готовы к риску вновь оказаться объектами изучения, – завершил рассказ Ферран. – Особенно сейчас! – добавил он, положив ладонь на живот супруги.

– Понимаю, – кивнула я, хоть подобное развитие событий и казалось мне крайне сомнительным, – но чем я-то могу помочь?

– Скорее всего, Джинни никто не поверит – сочтут ее разоблачения местью отвергнутой любовницы, – снова заговорил Руперт. – Но мы не можем полагаться на случай. Кто-то да воспримет ее всерьез, а убедиться будет, к сожалению, довольно легко. Например, напасть в подворотне и насильно стащить шарф и медальон.

– Или снять со спящего, подсыпав что-нибудь в еду или напиток. – Я прекрасно помнила, как трио гримерш, волоча бесчувственного режиссера по коридору в доме Фрэйлов, обсуждало лишнюю порцию снотворного, которую кто-то из них подлил в его бокал.

– Правильно! Поэтому нужно сделать так, чтобы Джинни сочли фантазеркой еще до того, как она отправится в газеты со своими откровениями, – заявил Ферран. – Необходимо выставить ее в самом нелепом свете. Как чудачку или сумасшедшую, верящую в русалок, вампиров и прочие давно вымершие виды.

– Как впечатлительную дуру, которой мерещится всякое! – Втиснулась со своим определением Дайана.

– Но как? – спросила я.

– А вот этого ответа мы и ждем от тебя! – ошарашил меня Руперт.

– Ведь это ты репортер! – Добил веским аргументом Ферран и обворожительно улыбнулся.

Глава 16

Суббота…

Выходной перед премьерой тянулся неимоверно медленно. Проворочавшись почти всю ночь, я позволила себе спать до полудня, потом на последние деньги посетила салон красоты, ютившийся на первом этаже соседнего дома. Но часы все равно тянулись, как недели, и я бестолково слонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Еще и соседка вертелась поблизости, то допытываясь, когда же я начну одеваться, то принимаясь ныть, как это несправедливо, что она не попадет на премьеру. Тут мисс Катастрофе действительно не повезло – это на приемах, которые устраивали частные лица, все зависело от хозяев, а на официальные мероприятия несовершеннолетних не пускали, какими бы связями и статусом они ни обладали. Зато повезло мне, ибо вечер ожидался крайне ответственный, и отяготить его еще и компанией Руми было бы просто ужасно. Я и без того нервничала и порывалась спрятаться под одеялом и никуда не ходить. Было страшно оказаться под прицелом сотен глаз. Страшно сделать что-то не так, стать посмешищем и объектом пересудов. Но еще страшнее было не справиться с доверенной Рупертом и четой Истэнов задачей.

Разумеется, они не всерьез предлагали мне придумать метод борьбы с шантажисткой – это оказалось не слишком удачной шуткой. План был разработан давно, но именно мне в нем отводилась важная роль. Изначально ее должна была исполнять Дайана, но ее беременность спутала карты заговорщикам и заставила обратиться за помощью со стороны. На свою беду из-за того, что уже была частично посвящена в тайну и давала клятву о неразглашении, я оказалась единственной кандидатурой. Я спорила и отказывалась, но ни Ферран, ни Руперт, ни Ди ничего не желали слушать. И если мужчин еще можно было переубедить, то змея бессовестно пользовалась своим деликатным положением. Она то принималась пугать уже поднадоевшим и неправдоподобным откусыванием головы, то стенать, что будущее ее ребенка под угрозой, и, случись что, я буду тому виной.

Режиссер с самым жалким видом, какой только мог изобразить, взывал к моему великодушию, а актер сулил эксклюзивное интервью, деньги, карьеру – все, что пожелаю. Я желала только одного – чтобы от меня отстали. Но, сама не поняла как, под тройным напором сдалась и согласилась. Уговоры затянулись и в результате мне не удалось даже посмотреть киностудию, не то что разыскать там Джайса или хотя бы расспросить о нем. Вернуться на работу успела буквально за какие-то секунды до появления там Алекса. Времени едва хватило на то, чтобы стянуть плащ и усесться за секретарский стол. По счастью, сосед явился настолько усталый, что не обратил внимания на мои полыхающие от забега щеки. Более того, он, не став допытываться, что было в его отсутствие, и чем я занималась, объявил, что рабочий день на сегодня окончен и отвез домой. И даже не приставал по дороге с дурацкими разговорами, только буркнул на прощание: «Увидимся завтра!» – и исчез.

Наконец, за окнами стемнело. Я облачилась в роскошное платье Руми и ее же бархатную накидку, надела серьги леди Манолы и – для разнообразия – обула собственные туфли. Ферран прибыл вовремя, но подниматься не стал, прислав вместо себя шофера с утешительной коробкой конфет для мисс Фрэйл. И правильно – ни к чему звезде экрана попадаться на глаза обитателям небогатого многоквартирного дома. Не хватало еще отбиваться от жаждущих хоть мимолетом приобщиться к славе. Некоторые пожилые дамы из нашего подъезда были вполне способны с самым благопристойным видом растерзать кумира на сувениры.

Надувшаяся к вечеру от досады хулиганка, получив сладости, мигом подобрела и вызвалась проводить меня до машины, дабы лично отблагодарить «единственного чуткого человека, обеспокоившегося ее незаслуженными страданиями». И даже рвалась ехать с нами и дожидаться окончания приема в автомобиле, но я категорически отказалась. Зная пронырливость этого голубоглазого чудовища, можно было смело предполагать, что оно непременно найдет способ пробраться внутрь и превратить чинное мероприятие в балаган. На запрет Румита отреагировала поджатыми губами и недобрым прищуром, сулившими, как минимум, жабу под моей подушкой. О максимуме же и вовсе не хотелось думать. Да и не до того было!

– Нервничаешь? – предположил Ферран, едва я устроилась напротив него, и машина тронулась с места.

– Немного, – изрядно приуменьшила я.

– Не стоит, все будет хорошо, – попытался приободрить актер, но от его тона и улыбки мне почему-то стало еще страшнее. – Вот, выпей! – добавил он, накапав из небольшого пузырька в один из фужеров с вином. Они, как и открытая бутылка, были вставлены в специальные пазы на небольшом столике, размещавшемся между похожими на диваны сидениями.

– Это что?

– Успокоительное, – ответил Ферран, – Даи всегда его принимает.

– Что-то не очень оно ей помогает, – тихонько пробурчала я, но бокал взяла.

– За успех? – предложил тост недоэльф.

– Успех чего, – мрачно уточнила я, – фильма, вечера или того идиотизма, в который я по глупости позволила себя втянуть?

– Всего! – провозгласил актер.

Наши фужеры звякнули, соприкоснувшись, и я, решив, что отступать все равно уже поздно, осушила свой до дна. Игристое вино, едва уловимо горчившее от добавленного зелья, в сравнении с алкогольным чаем от Руми показалось мне просто компотом, но от второго бокала я благоразумно отказалась. Да и глотать такой напиток на ходу было бы неправильно, а времени на смакование не было.