Идеи эстетического воспитания. Антология в 2-х томах, том 2

— Предупреждаю: характер у них не сахар.

— Значит, найду подход, — сказал я, поворачиваясь к выходу. — Благодарю вас за информацию.

Кабак оказался настоящей дырой, где даже мухи предпочитали умирать у входа, не рискуя залетать внутрь.

Нужных мне людей я вычислил сразу.

Арсений Марсов — бывший старший смотритель трактов, мужчина лет сорока пяти, кожа которого напоминала старый пергамент из-за постоянного пребывания на солнце. Волосы выгорели почти добела. Длинные узловатые пальцы нервно двигались по краю кружки, словно он всё ещё работал.

Рядом — Роман Лунев, коренастый как медведь, с густыми бровями, почти сросшимися на переносице. Глаза у него были особенные: словно в них был встроен какой-то измерительный прибор. Он что-то горячо доказывал своему напарнику, стуча кулаком по столу.

— Говорю тебе, Арсений! Если класть насыпь без дренажного слоя, через год вся дорога просядет!

— А ты попробуй объяснить это Суханову, когда он орёт про экономию! — Марсов отхлебнул из кружки и скривился.

Я подошёл к их столу.

— Господа дорожники, вы мне нужны.

Лунев окинул меня взглядом, полным профессионального скепсиса.

— Очередной барин, которому нужно просто проложить пару километров?

— Ну, почти, — улыбнулся я. — В планах больше тысячи. Но начать хочу с шестидесяти. И не с обычной дороги… а с железной.

Они переглянулись.

Марсов медленно поставил кружку на стол:

— Это шутка?

— Нет, — ответил я спокойно. — Это контракт. С оплатой золотом и условиями, которые ваш Суханов просто не оценит.

Лунев хмыкнул:

— Тогда давайте ваши рельсы, барин. Покажем, как строят дороги те, кто потом их не перекладывает.

Я ухмыльнулся.

Кажется, моя команда только что нашла своих профессиональных психов.

Через два часа мы стояли у участка, который я и Сергей уложили своими силами.

Марсов наконец оторвался от чертежей, которые ему дал Бадаев для изучения. Его глаза, похожие на две щели в скале, снова оценивающе оглядели меня, затем Сергея.

— А это участок, который вы вдвоём укладывали? — он фыркнул. — Да вы его уложили так, что рельсы плавают как пьяные матросы на увольнительной!

Я сдержал улыбку.

— Поэтому и нужны специалисты. Берётесь исправить?

— За такие деньги — хоть к Императору в спальню рельсы проложу, — хрипло рассмеялся Марсов.

* * *

Уже на следующий день я наблюдал за работой настоящих профессионалов.

Марсов шёл впереди, его мощные руки с лёгкостью разравнивали раскалённый грунт. Каждый жест был точным, выверенным.

Лунев следовал за ним, тонкие пальцы плясали в воздухе, направляя магию земли, чтобы спекать металл с обсидиановыми шпалами.

— Смотри и учись, барчук, — бросил мне Марсов, не переставая работать. — Рельсы — они как женщины. Любят, когда их гладят, а не бьют молотком по голове.

К вечеру ребята уложили два километра идеально ровной дороги.

Я провёл рукой по стальному полотну: ни единого стыка, ни малейшего перепада.

— Ну как? — Лунев вытирал пот со лба, но в его глазах светилось удовлетворение.

— Как в учебнике для императорских инженеров, — честно признал я.

— Это мы ещё разгоняемся, — хмыкнул Марсов. — К пятому дню будем проходить по шесть километров.

И он не хвастал.

С каждым днём они набирали обороты. На шестой уже было проложено шесть километров за смену.

Темп, при котором вся дорога будет готова раньше срока.

Я понимал, что при такой скорости дорожники закончат всю трассу меньше чем за две недели.

Это была не работа. Это был танец магии и металла.

Поэтому я решил, что могу позволить себе временно отлучиться.

Сегодня утром планировал выехать в соседнюю колонию «Екатеринино», где предстояло проложить вторую часть пути.

Суханов договорился об аудиенции с местным чиновником, и я хотел добраться уже на следующий день.

Но судьба распорядилась иначе.

Перед отъездом заглянул на строительную площадку завода, а затем на участок дороги, над которым сейчас работали Марсов и Лунев с помощниками.

Смена начиналась ещё до восхода солнца, чтобы успеть отработать пять часов до адской полуденной жары. Затем был перерыв на отдых, и к вечеру работа возобновлялась.

Таким образом удавалось выжать на работу девять часов в сутки, это был максимум, на который способны люди в таком климате.

Поговорив с мастерами, я уже собирался уезжать, но вдруг услышал отчаянный крик одного из рабочих.

Из ближайшей трещины в раскалённой земле выползло множество огненных скорпионов размером с крупную собаку, с панцирями, покрытыми потрескавшейся коркой лавы.

Их жала дымились, капая расплавленным ядом, который прожигал камни буквально за секунду.

— К оружию! — заревел Марсов, отбрасывая лопату и хватая кирку.

Я тут же выскочил из машины, даже не заглушив двигатель.

Сапоги вязли в раскалённом металлическом песке, но я уже мчался к месту боя, ощущая знакомый прилив адреналина.

Глава 20

Первая тварь бросилась мне навстречу, её лапы поднимали тучи искрящегося песка.

Я даже не замедлил шаг, просто вскинул руку.

Из земли с хрустом вырвался обсидиановый шип, пронзивший скорпиона насквозь. Он затрепыхался на каменной игле как букашка в коллекции энтомолога.

— Барин, слева! — крикнул кто-то из рабочих.

Метнул взгляд в ту сторону.

Вторая и третья твари попытались атаковать с флангов.

Развернулся, и новые шипы взметнулись из земли, пронзая чудищ с пугающей точностью.

Здесь, в этом огненном адском климате, моя магия земли действовала почти сама по себе. Как будто раскалённая порода только и ждала приказа, чтобы взорваться в ответ.

Группа из пяти скорпионов окружила раненого охранника.

Один из них уже полоснул мужчину жалом по руке. Кровь брызнула, испаряясь ещё до того, как коснулась земли. А человек заорал, опалённый ядом.