Идентификация

Поплавский не обратил на побудку ровным счетом никакого внимания. Только перевалился на другой бок, буркнул что-то невразумительное и продолжил самым наглым образом плющить харю. Первые пару месяцев я честно пытался бороться с подобным безобразием, но в конце концов сдался: если уж его благородие сосед не желал просыпаться, разбудить его не смогли бы ни террористы, ни артиллерийская канонада, ни даже сам Разумовский, явившийся в располагу и грозно сверкающий вышитыми золотом орлами на погонах. Да и последующая неизбежная кара Поплавского, как и всегда, не волновала совершенно.

Ну да, нарядом больше, нарядом меньше — какая, в сущности, разница?

— Вовка, ты вообще спал? — выбравшийся из своей берлоги Камбулат окинул меня взглядом.

— Часа два. Может, два с половиной. Лучше, чем могло бы быть, хуже чем… — Я лишь махнул рукой, закончив шнуровать ботинки и поднимаясь с кровати. — В общем, прорвемся. Не впервой.

— Вы меня так в гроб загоните, — буркнул Корф, подбирая упавшее полотенце. — Ладно, пошли намывать физиомордии.

Утренние ритуалы в располаге не отличались изменчивостью, так что я делал все на автомате. И даже успел в очередной раз прокрутить в голове вчерашние приключения.

Ночь в коридоре здания на Фонтанке, допрос и странный разговор на третьем этаже до сих пор не давали покоя. Нет, я и сам собирался отыскать Распутина, пока он не отыскал меня, но раньше я намеревался заняться этим по собственной воле. А теперь получалось так, что я должен Мещерскому. И снова — благодаря младшему Морозову… в каком-то смысле. У меня и раньше было к нему немало вопросов, а за прошедшие сутки их стало чуть ли не вдвое больше. И получить ответы было бы очень интересно.

Если его сиятельство, конечно, сочтет нужным их давать…

Умывальная комната встретила привычным шумом воды, шутками и спорами. Невесть каким образом обогнавший нас Поплавский с неистребимо-вечным оптимизмом уже пытался острить, будто и не было бессонной ночи, а Корф, нахмурившись, тер глаза и зевал. Рядом кто-то обсуждал тренировку на плацу, кто-то — новую задачу на тактике…

— Слушай, это получается, проскочили, что ли? — Ко мне подошел мрачный Камбулат. — Как так-то? Я уже мысленно домой ехал. А тут… Ни наряда, ни вздрючки…

— Сплюнь, боец! И запомни, — Поплавский легонько шлепнул Камбулата мокрым полотенцем по спине. — наряд неотвратим и неизбежен. Как рок. Как судьба. Рано или поздно он тебя все равно настигнет. Вопрос только в том, когда именно.

— Да ну тебя, — Камбулат отмахнулся. — Я, вообще-то серьезно. С кем ты там говорил, Вовка? Куда тебя дернули?

Я бросил взгляд на товарища, молча умывая лицо холодной водой.

Сказать что-то? Или отшутиться? Вздохнув, я потянулся за полотенцем.

— И вот он опять, — проворчал Камбулат. — Опять молчит. А ведь знает что-то, как пить дать.

— Есть многое на свете, друг Горацио… — замогильным голосом прогудел Полавский, дурачась.

Вот у него ко мне никаких вопросов не возникало. Может, в благодарность за то, что я не задавал их ему?

— Ладно вам, — буркнул я. — Давайте на выход, а то сейчас Медведь лютовать начнет.

После зарядки нас ждал сюрприз. Как только курсанты вышли на построение, и дежурный доложил о готовности, перед нами возник начальник училища. Неторопливо прошагал вдоль края площадки, заложа руки за спину, и остановился прямо напротив нашего отделения.

Выглядел Разумовский, как и всегда безупречно. Идеально начищенная обувь, отглаженные брюки, пальто с двумя рядами золотых пуговиц… Но сегодня в самой его позе было что-то необычное, будто его сиятельство нервничал. И заметно — хоть и пытался скрывать. Будто готовился то ли к неприятностям, то ли к чему-то особенно важному.

А может, и к тому, и к другому одновременно.

— Ну, вот и все, — откуда-то сзади послышался обреченный голос. — Сейчас нас…

— Цыц!

Я наугад ткнул локтем назад, и Корф умолк. А Разумовский еще раз осмотрел строй, задержавшись на мне взглядом, и заговорил.

— Господа курсанты! Сегодня у меня для вас важная новость. В ближайшие дни в столицу прибывает важный гость — его светлость герцог Брауншвейгский и Люнебургский, Георг Вильгельм из рода Вельфов.

Едва слышные перешептывания в задних шеренгах тут же стихли. Кто-то вскинул брови, кто-то обменялся взглядами. Имя заграничной персоны звучало важно, но вряд ли хоть кто-то из курсантов или даже дежурных офицеров, замерших на самом краю плаца, догадывались, в чем дело.

— Иностранная делегация прибывает к нам в рамках обмена опытом, и некоторое время герцог с товарищами и свитой будет нашим гостем, — продолжил Разумовский. — Его светлость изъявил желание и обратился ко мне с просьбой разместиться прямо здесь, в расположении Корпуса. А это значит, что некоторое время рядом с вами будут жить и тренироваться курсанты и офицеры военных училищ сразу нескольких европейских держав.

— Ну ни хрена ж себе… — одними губами прошептал Поплавский.

Снова пауза. Разумовский обвел взглядом строй, будто пытаясь отыскать особо непонятливых, до которых каким-то образом мог не дойти смысл сказанных слов. Потом глубоко вздохнул, качнул головой и произнес уже тише, без напускного театрального пафоса:

— Так что, господа курсанты, не подведите. Уж не знаю, за что нам такая честь, но посрамить славную морскую школу никак нельзя, сами понимаете. Так что…

Я думал, что его сиятельство не поленится расписать кары, которые непременно будут ждать нарушителей дисциплины и распорядка, но он решил обойтись общими словами. И только после этого прозвучала фраза, которую я слышать не хотел… Но подозревал, что услышу, с того самого момента, как Разумовский появился на плацу.

— Курсанта Острогорского попрошу остаться после построения.

Поплавский, стоявший в шеренге впереди, еле сдержал ухмылку. Камбулат закатил глаза, но промолчал.

Разумеется, снова Острогорский. Разве иначе у нас бывает?

Когда все потянулись обратно в здание Корпуса, я обреченно направился к Разумовскому. Тот дождался, пока поблизости не останется лишних ушей, и только тогда заговорил:

— Острогорский, ты понимаешь, что я тебя не просто так позвал?

— Так точно, ваше сиятельство.

Я подавил вздох и уже приготовился к предстоящей казни, однако Разумовский внезапно заговорил совсем не о нашем ночном приключении.

— Хорошо. Тогда слушай внимательно. Герцог этот свалился, как снег на голову. Понятия не имею, зачем он пожаловал и что забыл в Корпусе, но чем меньше эта делегация будет тут шляться — тем лучше.

Его сиятельство явно лукавил: об истинной причине визита герцога он если и не знал, то уж точно догадывался. И именно поэтому хотел заранее подстелить соломки и избавиться от возможных неприятностей, коих могло случиться великое множества. Как за стенами Корпуса, так и прямо здесь, в располаге.