Иерусалим
Шрифт:
Керак, вскочив с места, пронзительно вопил, приказывая сыну встать и драться. Другие зрители попросту кричали, срывая горло. Ладонь Сибиллы заныла; принцесса опустила взгляд и с изумлением увидела, что её пальцы сжались в кулак, словно это она дралась там, на середине зала. Пронзительная боль вдруг расколола голову; сердце бешено колотилось.
— Вот это работа! — воскликнул Ги.
— Он — тамплиер, — с нескрываемым довольством заметил де Ридфор.
Раннульф вернулся к своему месту за столом. Люди, мимо которых он проходил, что-то кричали, тянулись похлопать его по плечу, пожать руку; он не
Ги обернулся, сделал знак пажу:
— Подай тамплиеру лучшего вина, что у нас есть, и передай ему моё восхищение.
Керак развернулся, с ненавистью глянул на сына:
— Трухлявый пень! Ты не в силах даже побить старика с палкой!
Сибилла медленно разжала кулак. Она неотрывно смотрела на середину зала: там, на соломе, забытый всеми, валялся меч.
Стало быть, и в ней была эта жажда крови. Она почувствовала это, следя за поединком, за грубой красотой и мощью боя. Внезапно она с убийственной ясностью осознала, как трудно будет добиться мира. Грудь её стеснилась; она вспомнила, как, пылая праведным гневом, кричала на Раннульфа, как будто лучше его понимала, что к чему.
А что она вообще понимает?.. Сибилла повернулась к Ги:
— Я хочу подняться к Жоли.
Рука мужа крепче обвила её плечи.
— Я провожу тебя.
Он обернулся и махнул пажу. Как быстро он выучился истинно королевским манерам; каждый его жест теперь был жестом короля. Сибилла подумала, что Ги куда больше нравился ей таким, каким она встретила его впервые, — в потёртом камзоле, без жемчужины в ухе. Она многое узнала сегодня, слишком многое. Когда она встала, все мужчины в зале поднялись, и Сибилла, пройдя среди них, направилась в спасительные стены своей комнаты, где ждала её дочь.
Раннульф ушёл в конюшню, чтобы позаботиться о своём коне, и там его перехватил Жиль с несколькими своими людьми. Они напали на него без предупреждения, но выбрали неудачное место, слишком узкое и тёмное, где только путались друг у друга под ногами, и Раннульф сумел продержаться в схватке настолько, чтобы наполовину воткнуть кинжал в грудь Жиля.
Другие оттащили его и увидели, что он сделал. Вдруг они прекратили его бить. Двое удерживали его за руки, остальные подошли к Кераку.
Глаза Волка были налиты кровью. Он увидел сына, опустился около него на колени, ощупал рану и понял, что сын мёртв. Тогда он встал и подошёл вплотную к Раннульфу.
Руки Раннульфа были вывернуты за спину. Он взглянул в лицо Керака и сказал:
— Их было шесть, Волк. Не забудь об этом.
Керак выхватил кинжал:
— Где де Ридфор? Скажите ему, что я сейчас прикончу этого мерзавца!
— Де Ридфор куда-то ушёл, — ответил один из рыцарей. — Потому мы и знали, что этот будет один.
— Валяй, Керак, — сказал Раннульф. — Прикончи меня. Де Ридфор хочет моей смерти. Он втравил меня во всё это; ты только исполнишь его желание.
Керак отдёрнул руку. Длинное стальное лезвие влажно блеснуло в темноте. Желудок Раннульфа стянулся тугим узлом.
— А я могу это сделать? — спросил Керак.
— Ах ты трус, — проговорил Раннульф.
— Он офицер Храма, — сказал кто-то из рыцарей. —
двести братьев будут мстить за него. Тебе надо получить согласие де Ридфора, иначе мы будем воевать с тамплиерами до конца своих дней.Керак развернулся и ударил Раннульфа по лицу кулаком, в котором была зажата рукоять кинжала.
— Найдите де Ридфора. — Он отвёл руку и вновь изо всей силы ударил Раннульфа.
Раннульф моргал, пытаясь прийти в себя; он лежал ничком на полу, руки скручены за спиной и онемели до самых плеч. Голова ныла. Он гадал, сколько времени лежал без сознания и сколько ему ещё осталось жить.
Под ним был дощатый пол. Вокруг топали и шаркали сапоги тех, кто пленил его. Они что-то делали, но он не мог разглядеть что. Кроме сапог он видел только стены тесной клетушки, увешанные оружием. Оружейная.
Раннульф закрыл глаза. Голова раскалывалась от боли, руки ныли; каждый вздох отдавался болезненной судорогой в груди. Что-то сломано. Он хотел, чтобы его убили сейчас, прежде чем решат забавы ради переломать ему все кости.
Он хотел, чтобы его убили, но боялся умирать.
— Очнулся, — сказал кто-то над его головой, сопроводив слова увесистым пинком по бедру.
— Отлично. Старик хочет послушать, как он будет кричать.
— Знаешь, никогда прежде мне так не нравился Жиль.
Раздался смех, и снова кто-то пнул Раннульфа. Он лежал неподвижно, сцепив зубы, чтобы из горла не вырвался стон. Они скоро убьют его, и он отправится в ад. Он снова вернулся в то время, когда не знал Бога, когда творил зло ради развлечения — и теперь он будет умирать вечно. Ледяной ужас накрыл его с головой; он прикусил язык и ощутил во рту вкус крови.
Его схватили за плечи, рывком подняли, почти поставив на ноги, и развернули. Теперь он увидел, чем они заняты. Они выпилили в полу дыру, которая вела в яму под оружейной. Сейчас его столкнут в эту яму. Раннульфа охватило безумие. Он закричал и начал отбиваться — яростно и безнадёжно. На него обрушился град ударов. Хохоча, пинаясь и сыпля ругательствами, они подтащили его к дыре и головой вперёд столкнули вниз.
В это утро Сибилла спала допоздна; когда она проснулась, обнимая одной рукой малышку, Ги уже уехал — снова отправился на охоту. Алис распоряжалась слугами, которые накрывали для них завтрак — груши, хлеб и кислое молоко.
— Что за ужасное место, — пожаловалась она. — Теперь только и говорят о том, что кого-то будут вешать.
— Вешать? Кого? — Сибилла села. Девочка обмочилась, и принцесса переложила её на покрывала и послала одну из служанок за чистой одеждой.
— Какого-то тамплиера, — ответила Алис. Присев к столу, она разломила булку. — Ждут только, когда вернётся другой тамплиер, чтобы получить его дозволение. Ненавижу этих людей. Ненавижу Керака.
— Я тоже от него не в восторге, — медленно сказала Сибилла. Служанка уже стояла рядом, готовясь забрать грязную одежду и подать чистую; Сибилла принялась распелёнывать малышку. — Пошли кого-нибудь узнать, где держат этого тамплиера.
— Не хочется мне это делать, — сказал Жослен. — Керак взъярится, как бешеный барсук, если решит, что ты встала ему поперёк дороги.