Игра без читов

Понятия не имею.

Мимо меня проплывали низкие деревянные коробки, кое как завешанные тряпьём различной свежести, с крохотными дырами-окнами и чем-то вроде оградок по периметру: воткнутых в землю гнилых досок. Эти коробки мы гордо называли домами. Те дома, что оставались за моей спиной, ближе к воротам, пустовали уже очень давно - их хозяева либо сгинули, либо сбежали, веря в чудесные сказки о других местах, чуть ли ни городах, где осталась та жизнь, какую мы знали. Чушь, конечно... Хотя в этом были и свои плюсы. Уходя, они оставляли большинство пожитков, да и лишние рты исчезали. Дышать становилось немного легче. К тому же, вон, материал из оставленных без присмотра домишек имеется. Но сносить их не было ни времени, ни сил. Так, забрали кое-что - например, пух, который понадобится через несколько месяцев для утепления стен, стоит наступить осени - и стащили к центру базы, туда, где осталось несколько больших, обжитых строений, в которых и существовали те, кто всё-таки дожил до этого дня. Таких можно было по пальцам пересчитать.

Рация на поясе вдруг зашипела. Старая, с плохой звукопередачей, эта чуть ли не древняя реликвия работала лишь в пределах базы: лишь на расстоянии сотни метров от обладателей подобного раритета.

Я снял её с пояса и поднёс к уху. В ответ на мою барабанную перепонку обрушился шквал невнятных звуков, помех и какой-то белиберды, из которой я смог разобрать:

– Сашк... (ш-ш-ш!!!) Стёпа... (ш-ш-ш!!!) Васька сказал... (ш-ш-ш!!!) Дуй в оплот!

Рация вернулась на своё законное место на поясе, а я уверенно взял левее, потопав к самому центральному зданию базы. Дядька Степан любил называть его оплотом: в отличие от остальных оно было выполнено из камня, и только лишь крыша - из дерева и соломы. В целом это строение очень напоминало что-то древнескандинавское, так что называть его так было вполне уместным, я считаю. В нём обычно устраивались различные «разборы полётов» и нечто вроде советов, хотя по факту это место пустовало. И если Степан вызвал меня именно в оплот, то дело действительно худо.

– А Хоттабыч молодец, шустрый, - хмыкнул я, юркнув под натянутую меж домиками верёвку, на которой сушилось бельё.
– Не успел от него на шаг отойти, а наш главный всё знает.

– Не издевался бы ты над Василием.
– Вдруг подал голос Лёшка.

– С чего бы это?

– Жить ему недолго осталось.

От неожиданности я даже застыл, повернувшись к мальчонке.

– Что?! О чём ты? Хоттабыч что, болен?

Но Лёшка лишь поник и ничего не ответил. Я ещё какое-то время пристально глядел на него, пока не плюнул на это дело и пошёл дальше. Если эта мелочь пузатая затыкалась, то больше его не разговоришь. А порой Лёшка вбрасывал такие странные вещи, что без ответов на них становилось жутко. Но кто их поймёт, этих Видящих... Для них мир был не таким, каким его видели мы, и это касалось не только скрытых повсюду игровых характеристик и паранормальных вещей. Не раз я подслушивал, как Лёшка произносил во сне события, о которых знать не мог никоим образом. А позже они происходили на самом деле. Быть может, пареньку было страшно говорить о таком - в любом случае, ничего внятного от Лёшки добиться было невозможно.

Я оставил себе в голове зарубку проведать Хоттабыча и прознать, как его здоровье. На вид старик был бодр и свеж, но... сколько ему уже? Под девяносто?

Но мысли нырнули в другое русло, стоило мне навалиться на уже настоящие ворота так называемого внутреннего частокола базы, за котором и прятался оплот вместе с несколькими прилегающими к нему домами.

Почти сразу наткнулся взглядом на как обычно расположившуюся под широким настилом на своей импровизированной кухоньке Варвару. Несмотря на свои немалые габариты (помню, обняв эту «Рубенсовскую женщину», я не смог соединить кисти рук) и явные деревенские черты как в характере, так и внешности, Варвара всегда была для меня любимым собеседником. Мне нравилось сидеть подле неё, ощущая ароматный запах очередных кулинарных шедевров, и слушать рассказы о Земле - такой, как она была в реальности, до Разлома, или до Новой Эры, как это теперь говорится. Она была одной из тех, кого не захватили возможности выдуманных вселенных, то есть тех, у кого на это банально не хватило бабла. И я с ужасом, и в то же время восторгом узнавал о всех невзгодах, которые претерпевали «неудачники», не погрузившиеся в виртуал.

– Сашка! Лёшка!
– заметив нас, она счастливо замахала нам рукой, другой в то же время размешивая восхитительно пахнущее варево в большом котле.

– Гуд дэй, Варь!
– хихикнул я, на ходу заглядывая в котёл и прямо-таки всасывая в себя аромат похлёбки.
– Сегодня будет пир?

– Скажешь тоже, - смутилась Варвара, кокетливо мне подмигнув.

Я тут же опомнился и кашлянул в кулак, нацепив серьёзное выражение лица и кивнув на возвышающийся по правую руку величественный (относительно) оплот:

– Ждёт?

Варя оторвалась от готовки, вздохнула поглубже, будто речь зашла о чём-то грустном, и кивнула:

– Да. Ещё и хмурной такой - туча ярче будет.

– Она наклонилась ко мне, пожалуй, слишком близко, и шепнула: - Случилось чего, Сашк?

– Ничего особенного.
– Заикаясь, отмахнулся я, двинув к оплоту.

Но на полпути меня задержал оклик Варвары:

– А, и это, Сашк!
– словно опомнившись, она понизила голос и, потупив взгляд, процедила сквозь зубы с такой нескрываемой злобой и обидой в голосе, что брови у меня невольно поползли на лоб: - Лерок тебя ждёт. Поговорить о чём-то хочет.

Сказала, как сплюнула, и продолжила заниматься своими делами.

Мне же только и оставалось что пожать плечами и продолжить свой путь.

– Нравишься ты ей, - опять ни с того ни с сего вставил свои пять копеек Лёшка.

Спасибо за открытие, Капитан Очевидность!

Тут соль вот в чём. На базе народу не набралось бы даже на крохотную деревеньку. Так, сборище беженцев, и только. Из женщин, ещё не изживших тот возраст, когда засматриваешься на противоположный пол - лишь Варвара и «Лерок» - девушка Лера, старше меня на несколько лет. Про кроху Настю и говорить нечего: рано ей о таких вещах думать.

Так вот и получается, что мужское население базы - парочка стариков, и только. Мужчины и юноши, способные держать оружие, свалили в поисках «Мекки», в которой они намеревались найти оставшихся в живых, уже давным-давно. Вот и выходит, что из мужчин младше шестидесяти здесь я да Лёшка. Ну, и дядька Степан, может быть, хотя и он уже не далёк от того момента, когда будет засыпать на своём посту.

Пока я был ходячей мелочью, не сильно отличающейся от Лёшки, вроде как никаких проблем с немногочисленным слабым полом не было. Но стоило мне немного подрасти... Ещё недавно заигрывания со стороны вдовы-Вари были для меня лишь каким-то недопониманием. Так, закрадывались догадки в голову, но ничего такого конкретного... Куда мне, профану в женском нутре, на раз-два щёлкать подкаты в свою сторону?! Вот только теперь не понять намерений стало ну просто невозможно!

Но какой там. Будь даже Варька на сотню килограмм стройнее... Я рос на её рассказах, смеялся над глупыми шутками, будучи наивным мальцом. И эта сорокалетняя женщина, ставшая мне чуть ли не матерью, которой у меня никогда не было, считает, что может увлечь меня иначе, чем интересными беседами?!

Вот уж действительно: чужая душа - потёмки. А тут так вообще непроглядная ночь!

С Леркой всё было куда хуже.

В отличие от меня, эта коротко стриженная любительница рваных джинсов умудрилась успеть посетить среднюю школу в специализированных виртуальных учреждениях. И пускай мне не довелось попасть в стены школы даже в таком виде, из книг и фильмов мне прекрасно был известен тип «школьной королевы»: вечно сияющей, не признающей своих ошибок, уникальной, естественно, и невероятно красивой - нимфой, под ноги которой штабелями ложатся все, кого она поманит пальцем. Лера была именно такой нимфой.

Конечно, после Разлома и последовавших за ним событий изменилось многое. Первое время, обитая в нашей «семье», в то время насчитывавшей больше полусотни человек, Лера ещё пробовала как-то выделяться и пытаться воспользоваться преимуществами, которыми водила парней за нос в школьные года. И у неё даже что-то да выходило: ребята моего возраста высунув языки и виляя хвостами преподносили ей подарки по мере сил, делились накоплениями и едой, для получения которых «нимфа» не приложила ни капли стараний. Но пара подзатыльников давно выплывшего из океана подростковых соплей Степана, а также ультиматум «кто не работает - тот не ест» немного её утихомирили и вернули в серую действительность, где не всё было так радужно, как Лере, быть может, хотелось. Её руки успели огрубеть от тяжёлой работы, талия из идеально стройной приобрела немного квадратную форму. Но всё же дурь из девичьей головы не смогли выветрить даже одиннадцать лет Новой Эры.

Последнее, что я знал об этой девчонке, я услышал от Лёшки. Верить его словам или нет - вопрос на миллион. Но, как показывает практика, как минимум стоит к нему прислушиваться, не требуя разъяснений. С его слов, Лера втайне мечтала стать частью Кода, считая, что человек - прошлое, пшик, и следует жить сегодняшним днём. Откуда вообще у мальчонки такие познания - ума не приложу, расспросы привели лишь к привычному молчанию рыбы. Подслушал ли, или узнал каким-то другим способом - не важно, почему-то я ему верил. Было во взгляде Леры что-то такое, безмятежно-задумчивое, будто она всегда где-то в другом месте, в другой жизни, не той, что может позволить примитивное человеческое естество...