Игра Джералда

Джесси заметила, что держит роман Льюиса вверх ногами, и еле успела вернуть его в нужное положение, но Мэдди, проходя мимо, беззвучно загоготала. Джесси чувствовала себя немного виноватой, потому что со стороны это смотрелось вовсе не так, что она поддерживает отца. Со стороны это смотрелось, как будто она просто подслушивает. Но уйти она не могла. Она решила, что делает правильно и не нарушает своих моральных принципов. В конце концов она же не прячется в шкафу, а сидит на виду, купаясь в ярком свете заходящего солнца. Она сидела с книгой и гадала, бывают ли затмения на Марсе и есть ли там марсиане, чтобы ими любоваться. Если родители так уверены, что никому не слышно, о чем они говорят, сидя в доме, разве это ее вина… и разве она должна идти к ним и докладывать, что с террасы прекрасно все слышно.

– Я так не думаю, дорогая моя, – нервно прошептала она голосом Элизабет Тейлор в «Кошке на раскаленной крыше» [20] и тут же прикрыла ладошкой глупую ухмылку. Она была уверена, что старшая сестра не станет ей мешать, по крайней мере в ближайшее время. Она слышала, что Мэдди уже спустилась вниз и теперь ссорится с Виллом в комнате для игр…

С ней ничего не случится плохого, если завтра она останется со мной. А ты как думаешь? – говорил отец веселым тоном заведомого победителя.

20

Фильм 1958 года по одноименной пьесе Теннесси Уильямса.

Нет, конечно же, нет, – отвечала мама. – Но с ней опять же ничего не случится, если она поедет с нами. Хоть раз за лето. А то она и вправду становится только папиной дочкой.

На прошлой неделе она с тобой и Виллом ездила в кукольный театр в Бетеле, и вообще… не ты ли мне говорила, что она смотрела за Виллом и даже купила ему мороженое на свои карманные деньги, пока ты ходила в торговый павильон.

Это не было жертвой с ее стороны, – мрачно заметила Салли.

Что ты имеешь в виду?

Я имею в виду, что она пошла в кукольный театр только лишь потому, что сама хотела пойти, и за Виллом она присматривала не потому, что я ее попросила. Она сама вызвалась. – Теперь в голосе мамы появились привычные нотки раздражения. – Тебе действительно не понять, что я имею в виду, – подразумевал этот тон. – Мужчины такого не понимают по определению.

В последние годы Джесси все чаще и чаще слышала этот тон. Она понимала, что это она сама растет, и взрослеет, и учится замечать всякие вещи. Но мама и вправду сердилась и злилась все чаще и чаще. И Джесси никак не могла понять, почему папина логика так раздражает маму.

И надо так напрягаться только из-за того, что девочка делает то, что хочет? – искренне поразился Том. – Может, тут надо задуматься: все ли с ней в порядке? Она понимает свою ответственность за семью… и что нам по этому поводу делать, Сэл? Отправить ее в колонию малолетних преступниц?

Ты брось этот свой покровительственный тон. Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать.

Нет, на этот раз я вообще ничего не понимаю, дорогая. У нас летний отпуск, правильно? И я глубоко убежден, что когда люди отдыхают, они должны делать то, что хотят, и быть с тем, с кем хотят, верно? В моем понимании в этом-то и заключается суть летнего отдыха.

Джесси улыбнулась. Она поняла, что все решено. Завтра, когда начнется затмение, она останется тут вместе с папой, а не полезет на гору Вашингтон со старой каргой, пожалевшей печенье, и остальными «солнцепоклонниками». Папа был на высоте, как чемпион мира по шахматам, который преподал урок талантливому любителю.

Ты тоже мог бы поехать, Том. Тогда бы и Джесси поехала.

Опасный момент. Джесси затаила дыхание.

Я не могу, дорогая. Я жду звонка от Девида Аддамса – раз… и по поводу портфолио «Бруклин фармацевтикал» – два. Это очень серьезное дело… и рискованное, кстати, тоже… вести с ними переговоры на этой стадии – все равно что играть с огнем. Буду с тобой честен: даже если бы я мог поехать, то не уверен, что поехал. Я далеко не в восторге от этой мисс Джилетт, но могу хоть как-то выносить ее присутствие, но этот засранец Слифорт… это выше моих сил.

Тише, Том!

Да не волнуйся ты, Мэдди и Вилл внизу, в игровой, а Джесси вообще сидит на террасе, вон видишь?

Джесси вдруг пришло в голову, что папа прекрасно знал акустические особенности гостиной-столовой. Знал, что Джесси сейчас слышит весь их разговор, и более того – он хотел, чтобы она их слышала. Теплые мурашки пробежали по ногам и спине.

Я так и знала, что ты опять заговоришь о Дике Слифорте. – Голос у мамы был злым и язвительным, но и веселым тоже. И от этого странного сочетания интонаций у Джесси закружилась голова. Ей казалось, что только взрослые могут совмещать такие разные чувства. Если бы чувства были едой, то у взрослых они были бы как бифштекс, залитый шоколадом, или картофельное пюре с кусочками ананаса, или рисовые мюсли с перцем чили вместо сахара. Джесси подумалось, что быть взрослым – это скорее наказание, а не какая-то там привилегия.

Это уже раздражает, Том. Этот человек пристал ко мне шесть лет назад, и он был в стельку пьян. Тогда он всегда был пьян, но теперь с этим покончено. Полли Бергерон мне говорила, что он ходит в общество анонимных алкоголиков и…

Великолепно, –  сухо отрезал отец. – Может, выслать ему открытку «Скорее выздоравливай» или выдать медаль за доблесть, а, Салли?

Не передергивай. Ты чуть не сломал ему нос.

Воистину. Когда мужик спускается на кухню налить себе еще виски и видит, что какой-то вшивый алкаш одной рукой хватает его жену за задницу, а второй держится за ее грудь…

Да ладно тебе, – натянуто проговорила Салли. Но Джесси почему-то показалось, что голос у мамы был очень довольным. Все страньше и страньше. – Дело в том, что тебе давно уже пора понять, что Дик Слифорт – не демон из преисподней, и Джесси тоже пора понять, что Адриан Джилетт – всего лишь старая одинокая женщина, и тогда она ударила ее по руке только в шутку. Не заводись, Том, я не говорю, что это была хорошая шутка, наоборот… я просто хочу сказать, что Адриан этого не знала и не хотела обидеть нашу дочь.

Джесси опустила глаза и увидела, что книжка почти закрылась. Как может мама – женщина, которая с отличием окончила университет, – быть такой глупой. Для Джесси ответ был прост: не может она быть такой. Просто не может, и все. Либо она знала что-то такое, о чем не знал больше никто, либо просто отказывалась смотреть правде в глаза… но в любом случае вывод был только один: когда ей пришлось выбирать между тем, кому верить – старой соседке-карге или собственной дочери, – Салли Махо выбрала мерзкую старушенцию. Замечательно, правда?

Потому что я папина дочка, вот почему. Она поэтому говорит всю эту ерунду. Только поэтому. Но я ей сказать не смогу, а сама она и за миллион лет не догадается.

Джесси заставила себя разжать руку с книжкой. Мисс Джилетт специально шлепнула ее, она хотела ее обидеть, но папа был прав – она давно уже не боится этой старой вороны. Она собиралась добиться своего и остаться с папой, так что мамино нытье сейчас не имеет значения. Она останется тут с отцом, и ей не придется встречаться с этой старой кикиморой, и все будет именно так, как надо, потому что…