Игра Канарейки

Биттергельд зашёл в дом вслед за ними. В зале сидело десятка два людей с чубами или лысинами, с ног до головы покрытых татуировками, обильно вливающих в себя алкогольные напитки всех сортов и крепостей. Гном невольно скривился. Он не был ксенофобом, но доверием к людям не страдал, а к подобным головорезам – и подавно. К тому же душная вонь краснолюдского спирта, стоявшая в доме, просто сдавливала горло.

У Канарейки просто настоящий дар находить себе ебанутых мужиков.

Эльфка махнула ему рукой из-за двери дальней комнаты.

Биттергельд тряхнул головой, поправил колпачок и, нацепив на лицо выражение полного отвращения, быстро пересёк зал.

Комната Ольгерда единственным длинным, почти во всю стену, окном выходила в сад. На грубой деревянной кровати в углу лежали стопки книг, на пыльной столешнице возвышался пустой графин. Стену подпирала покосившаяся лавка, по углам стояла ещё парочка стульев. Один из них атаман развернул и сел верхом, сложив руки на спинку.

– Ты вляпалась в самое зловонное дерьмо, которое только можно найти.

Канарейка молча опустилась на лавку у стены, выдохнула.

– Дерьмовое дерьмо.

Биттергельд зашёл в комнату, пнул дверь, чтобы та захлопнулась. Наградил Ольгерда тяжёлым взглядом, осмотрел комнату и остался стоять у стены.

– Представишь меня своему спутнику? – спросил атаман.

– Биттергельд Баумгартен, – сквозь зубы выдавил гном.

– А моё имя – Ольгерд фон Эверек. Откуда ты родом, гном? – спросил атаман. Он видел представителя одной из древнейших рас Континента второй раз в жизни. При этом первый знакомый представитель обычно спокойной и даже затворнической расы попытался убить атамана во сне. Гномы вообще встречались очень редко, в основном жили в горном массиве Махакам или в горах Тир Тохаир.

– Из жопы твоей мамаши, – буркнул Биттергельд.

– Совершенно уверен, что из жопы моей мамаши вышли только я и мой брат. Что-то не припомню, чтобы был кто-то ещё.

– Это ты меня уел так, да?

Канарейка выразительно посмотрела сначала на гнома, потом на атамана.

Как дети малые. Ещё бы подрались здесь.

Хотя нет, лучше не надо.

– Ты мне не нравишься, Ольгред фон Эверек.

Атаман пропустил мимо ушей слова Битергельда, обратился к эльфке:

– Ведьмак ушёл пару дней назад, даже перед тем, как ушла ты. Догонишь его?

– О’Дим сказал, что Геральт меня ждёт. Я не очень хотела вдаваться в подробности.

– С этим чёртом только так и надо. Вдаваться в подробности.

Биттергельд не знал, о каком «чёрте» они говорят. По правде говоря, и не сильно хотел знать, раз уж на то пошло. Если Канарейка не рассказала ему об этом О’Диме сама, значит гному правда лучше было бы и не слышать его имени.

– Я буду искать нильфа, который нанял Орден.

– Хочешь его убить? – атаман достал из кармана кунтуша трубку.

– Хочу его найти.

– А убивать? Он хотел тебя убить.

Канарейка нахмурилась.

– На твоём месте, ушастая, я бы отрезал ему яйца, а потом заставил бы его их сожрать, – сказал гном.

Ольгред наклонил голову, кивнул. На его лице появилась ухмылка.

– Но я не на твоём месте, – как-то поспешно добавил Биттергельд.

– Может быть, я вообще его не найду.

– Я найду, – отрезал гном.

Взгляды Биттергельда и Ольгерда встретились. Из комнаты вдруг будто выкачали весь воздух.

– Канарейка, не могла бы ты сходить за вином? – спросил Ольгерд. – В погребе осталось чудесное вино, кажется, из Туссента.

– Я не пью, – сказал гном, не отрывая взгляда от глаз атамана.

– Для господина Баумгартена можешь взять воды.

– Вода отлично подойдёт.

Канарейка неохотно встала, окинула взглядом «дуэлянтов», направилась к двери. Понятное дело, они хотели её выпроводить. О чём эти двое собирались говорить, эльфке было вполне очевидно. Они перекинутся парой оскорблений, после чего Биттрегельд заявит, что Ольгерд сволочь и ублюдок, ведь так и выходило по неполному рассказу эльфки. На это атаман ответит что-то едкое про нелюдей в целом и про Биттергельда в частности, но драки так и не состоится. В конце концов они единодушно перейдут на тему того похищения, нильфа и Ордена Пылающей Розы.

Как только за Канарейкой закрылась дверь, весь зал будто взорвался криками, смехом и стуком деревянных чарок о столешницы. Ольгерд и Биттергельд наконец расцепили взгляды, принялись упорно смотреть в разные углы комнаты. Атаман закурил.

– И чем ты её взял, рыжий хер? – спокойно спросил гном. Весь яд он уже истратил и теперь будто бы устал.

– А ты ей в папочки нанялся?

Биттрегельд прыснул.

– Её папочка был тем ещё психом и не стал бы с тобой разговаривать. Просто проткнул бы тебя мечом, а потом повесил бы твою голову где-нибудь над входной дверью.

Ольгерд выпустил облачко дыма.

– Но он ведь мёртв, так? Ты пытаешься пугать меня мертвецом?

– Я не пытаюсь тебя пугать. Но в этом смысле Карина полная дура. Вечно она таскается за всякими шелудивыми псами.

– Так значит я – шелудивый пёс? – спросил Ольгерд. Он не злился на гнома и даже на то, что тот так щедро и с лёгкой руки оскорблял его. Атаману было просто-напросто интересно, что этот Биттрегельд скажет ему.

Канарейка в отличие от Ольгерда не жила в безвоздушном пространстве, не превращала во врага всякого встретившегося на дороге или косо взглянувшего в её сторону. Она обросла какой-никакой семьёй, друзьями и знакомыми. Ольгерд же бродил по мокрым лесам от одной корчмы к другой, где ещё несколько дней просто пил или глядел в книгу.

– А вот не знаю. Играешь с ней, гонишь, а потом так радушно встречаешь.

Атаман наклонил голову, выдохнул дым.

– Я – гостеприимный хозяин, ничего не могу с собой поделать.

– Она втюрилась в тебя, хозяин. Что ты на это скажешь?

Ольгерд удивился его прямолинейности, усмехнулся.

– Скажу, что знаю это. И что мы сами как-нибудь разберёмся.

Биттергельд только открыл рот, чтобы распалиться длинной и большей частью нецензурной речью о том, куда атаман может запихнуть себе это «разберёмся», как он волнуется за Карину и что сделает с ним, если он хоть пальцем тронет эльфку. Но Ольгерд встал со стула и как-то резко сказал:

– Я не хочу делать ей больно.

Гном прищурился, пытаясь скрыть удивление, выдавил:

– Но это не значит, что не сделаешь.

Ольгерд был с ним согласен. Только говорить этого вслух, наверное, всё-таки не стоило. К счастью, как раз вовремя открылась дверь, и в комнату вошла Канарейка с графином вина в одной руке и тремя чарками в другой.

– Ну что, не убили ещё друг друга? – улыбнулась она.

– Обещай мне, – строго сказал Биттергельд.

Вообще, это было глупо, и гном полностью это осознавал. Но Ольгерд фон Эверек выглядел как человек, который не разбрасывается словами. Даже несмотря на то, что он был обычным разбойником, атаман «кабанов» словно источал какое-то благородное спокойствие, стойкость и силу, обычно свойственные людям, имеющим на счету банка Вивальди сумму с несколькими нулями. Нулей этих, как правило, насчитывалось больше, чем пальцев у Биттергельда.