Игра с отчаянием

— Это основное, что было в дневнике. Итак какой у нас план? — произнесла Марибель, захлопывая книгу. Она обращалась преимущественно к Минато.

Тот задумчиво взглянул в её серьёзное лицо: ему показалось, будто в её глазах появилась небывалая решительность. “Наверное, это всё оттого, что почва для наших исследований — труды её дорогой подруги”, — подумал он. Вслух же Минато проговорил:

— Пожалуй, как ты и предложила, отложим “аномальные зоны” на потом и начнём с осмотра фотографий. По одному сходим туда и проверим стену на наличие снимков из наших миров и посмотрим на то странное фото из академии — может быть, оно действительно стоит внимания.

От чувства значимости исследований подруги и пользы всей сложной миссии по добыче её дневника на лице Марибель расцвела счастливая улыбка. С оживлением она принялась рассуждать на тему, как им лучше ходить в кабинет искусств, чтобы это не казалось чересчур подозрительным. Периодически в её монолог вставлял свои комментарии Ёшики. Эти двое оказались настолько увлечены разговором, что не обратили внимания на притихшего Минато.

Супер Повелитель персон слушал товарищей вполуха. Он решил, что организацию походов к фотографиям можно оставить Марибель, а сам тем временем погрузился в размышления. То, насколько значимой оказалась для Супер Мечтательницы (да и всех остальных) наблюдательность убитой подруги, заставило Минато задуматься, что он сам получил от Акихико. Они провели достаточно времени вместе и успели построить довольно крепкую дружескую связь, и Арисато подумалось, что он не мог не научиться чему-нибудь у товарища. Размышляя об этом некоторое время, Минато пришёл к такому простому и одновременно сложному выводу: Акихико всегда был для него примером целеустремлённости и решимости идти до конца. Что бы ни происходило в жизни боксёра, он никогда не сдавался и упрямо шёл своё дорогой. И Минато понял: даже несмотря на постоянное давление отчаяния, ему нельзя ломаться. Как и Акихико, он должен следовать пути к будущему до конца. И даже если всё будет казаться совсем безнадёжным, он ни за что не сдастся и обязательно вернётся к тем, кто в нём так нуждается.

***

Звонок в дверь заставил Марти буквально подскочить на месте. Он ждал и одновременно боялся услышать этот звук, и теперь в волнении поспешил открывать. Как он и предполагал, в щели приоткрытой двери он увидел Хитаги. Та стояла, заложив руки за спину, и с любопытством глядела на Марти.

— Ты всё-таки пришла… — натянуто усмехнулся он, открывая дверь и впуская Хитаги в свою комнату.

— Ну конечно пришла — ты же меня позвал, — заметила она, склонив голову набок.

— А-а… Nevermind.

Марти махнул рукой и, плотно прикрыв за собой дверь, жестом пригласил Хитаги сесть, но та лишь мотнула головой. Вместо этого она остановилась у стены и стала внимательным взглядом изучать комнату. Марти немного смутился из-за беспорядка, безраздельно царившего в его обители, но быстро забыл об этом. Сейчас его как никогда охватило волнение. Именно в таком состоянии он обычно не особо следил за языком, так что неудивительно, что и в этот раз высказал часть своих мыслей вслух. Да, он действительно позвал Хитаги поговорить, но то, как легко она согласилась прийти именно в его комнату, его слегка обескуражило. Будь Марти девушкой, он бы ни за что не пошёл в комнату парня, особенно если тот уже однажды пытался приставать. “Хотя о чём это я? Я же уже давно убедился, что её мышление отличается от некоторых девушек…” — подумал он. А может быть, проблема была в том, что Марти просто слишком привык ожидать от людей худшего.

В любом случае, Хитаги сейчас находилась прямо здесь, перед ним. Марти во что бы то ни стало должен был узнать у неё необходимые сведения. И всё же что-то слишком нервировало его. Возможно, в памяти ещё слишком свежа была угроза Дэймона, о которой красноречиво напоминал крупный синяк на руке; может быть, дело было в том, что именно сейчас он может узнать то, что так мучительно искал уже пять лет; а может, он просто слишком привязался к Хитаги и теперь боялся, что его вопрос может навсегда разрушить их неплохие отношения.

Марти нервно облизнул губы и, наконец, решился.

— Хитаги, — начал он, остановившись напротив неё и глядя ей прямо в глаза; она смотрела на него с интересом. — Что ты знаешь о Тау?

Хитаги удивлённо моргнула. Марти глядел на неё испытующе холодно. Она нахмурилась. Едва заметно дрогнул уголок её рта. Наконец, она медленно произнесла:

— Не больше, чем ты. Только то, что эта садистка держит нас в этом отвратительном вульгарном месте…

— Я не верю тебе, — нетерпеливо выпалил Марти.

Хитаги сжалась, шокированно глядя на него. Марти раздражённо продолжал, с каждым словом повышая голос:

— Если бы ты ничего не знала, то не говорила бы так, будто уже давно знакома с ней! Вспомни свои слова: ты говорила, что она постоянно тебя копирует. Помнишь? Помнишь?!

— М-Марти… — растерянно пролепетала она. Видя на его лице гневное выражение, она пробормотала: — Да, я действительно такое сказала, но я говорила это… неосознанно. А что до Тау… прости, я не могу сказать тебе ничего нового. — Хитаги виновато покачала головой.

На Марти вдруг нахлынула волна ярости. Теперь, после всего, что она сказала, когда он так близко к цели… нет, когда он впервые за долгое время нашёл хоть какую-то ниточку — теперь она говорит, что ничего не знает?! Марти отказывался в это верить. Поддавшись внезапному порыву, он резко схватил её за плечи, сильно тряхнул и, глядя в испуганные голубые глаза, упрямо воскликнул:

— Врёшь! Ты не можешь ничего не знать! Ты явно как-то связана с Тау! Почему, почему ты не хочешь рассказать мне правду? — с какой-то мольбой спросил он.

В следующее мгновенье он наблюдал жалкую картину, заставившую его отшатнуться. Нижняя губа Хитаги вдруг по-детски задрожала, глаза заблестели от собирающихся в них слёз. Хитаги замотала головой, словно ища, куда себя деть, её глаза потерянно бегали по всему помещению. Наконец, её худенькое тело затряслось, и, не выдержав напряжения, она закрыла ладонями уже сморщившееся от слёз лицо. Теперь было слишком очевидно, что она плачет.

— Почему вам всем от меня что-то нужно?! — с слезами в голосе воскликнула Хитаги.

В сердце Марти будто что-то кольнуло, и он вздрогнул. К этому времени его голова немного остыла, и теперь он ясно мог оценить последствия своих действий. Перед ним находилась беззащитная плачущая девушка, и именно он довёл её до слёз. Обычно вид рыдающих девчонок вызывал у него только раздражённый скрип зубами, и он спешил как можно быстрее оставить это жалкое, униженное создание. Но не в этом случае. Слёзы Хитаги заставили его чувствовать вину. Он уже искренне раскаивался в том, что слишком сильно давил на неё. Даже бросая девушек в начале своей карьеры ловеласа, Марти не чувствовал себя так мерзко. Возможно, причина была в том, что он воспринимал Хитаги не как девушку. Хитаги — его друг.

Преисполненный чувства вины, Марти осторожным, неуверенным жестом коснулся плеча Хитаги. Девушка вздрогнула. Марти едва не отдёрнул руку, но вовремя вернул самообладание и вместо этого опустил глаза и тихим, раскаивающимся голосом произнёс:

— Хитаги… прости. Я идиот. Я перегнул палку. Я не хотел, чтобы так вышло. Я… — он ещё больше понизил голос, так что теперь слова было трудно различить, и Хитаги осознала смысл высказывания больше благодаря интонации. — Я просто уже не знаю, что делать. Мы торчим тут больше двух месяцев, а я ни на шаг не приблизился к своей цели… Чем больше я думаю об этом, тем больше мне… — Марти запнулся, а затем беспомощно скрипнул зубами и выдал: — Мне страшно. Мне страшно, что я опоздаю и никогда больше…