Игра с отчаянием
Шрифт:
Хитаги некоторое время внимательно смотрела в его серьёзное лицо с непроницаемым выражением. Вдруг она торопливо отвернулась, и её пальцы непроизвольно сильнее сжались на руке Марти. Тот даже не поморщился, совершенно безразличный к боли, а сама она ничего не почувствовала. Губы Хитаги подрагивали, словно она хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец, она слабо произнесла:
— Если ты о моей ссоре с Дэймоном, то тут всё не совсем так, как кажется. Просто я не могу доверять человеку, зная, что он всё время мне врал. И… — Хитаги запнулась, а затем опустила голову и совсем тихо призналась: — Я даже не могу сказать, кто он мне на самом деле.
Движение Марти, вызванное её словами, она ощутила скорее интуитивно. Краска бросилась ей в лицо
— На самом деле, я даже о себе сказать ничего не могу. Я не помню ничего, что было до “Пика Надежды”. Меня как будто бросили посреди океана, не оставив никаких ориентиров. Только Дэймон что-то знает, но он никогда ничего не рассказывает. Говорит, придёт время — вспомнишь. А вдруг не вспомню? — В голосе Хитаги скользнули предательские нотки страха. — А вдруг я опоздала и меня уже использовали? А вдруг что-то происходит с моей прошлой жизнью, с моим близкими, а я не могу ничего изменить? Я боюсь этих мыслей, но они приходят мне всё чаще, и… — Рот Хитаги скривился, а в глазах стали собираться слёзы.
Марти выслушал её с удивлением и сочувствием. Впервые она добровольно открылась ему, показала часть того, что творится в её голове, и он слегка растерялся от такой откровенности. Желая её хоть как-то приободрить, Марти неуверенно (потому что сам больше не мог увидеть в жизни что-то светлое) высвободил свою руку из её хватки и положил ладонь ей на плечо.
— Знаешь, — задумчиво начал он, — может быть, Дэймон тебе и не брат, но беспокоится о тебе точно по-братски. Поверь, я знаю, о чём говорю, — печально улыбнулся Марти.
Хитаги мокрыми от слёз глазами взглянула на него с беззащитным выражением лица. Со своим мученическим видом Марти не казался особенно сочувствующим, но он старался выказать свою поддержку как мог. И Хитаги поняла его. Именно от понимания она больше не смогла сдерживаться — и по её щекам покатились слёзы. Слабость накрыла тяжёлой волной, и Хитаги в бессилии прижалась к Марти. Тот без лишних слов обнял её. Он чувствовал, что она сейчас нуждается в поддержке, и не в чьей-нибудь, а именно в его поддержке. И Марти, умом понимая, что его эмоции постепенно стираются, решил проявить их, возможно, в последний раз.
А Хитаги тем временем горько плакала. У её слёз было множество причин: непонимание, растерянность, чувство одиночества, страх, отчаяние… А ещё болезненное осознание того, что она, скорее всего, больше никогда не увидит своего самого близкого друга Марти таким настоящим… и живым.
***
Следующим утром Хитаги пришла в столовую совершенно разбитая. Она всю ночь проворочалась в постели, но лишь пару-тройку раз впадала в тяжёлую дрёму, каждый раз прерывавшуюся горьким сновидением, граничащим с явью. Неудивительно, что после такого она не получила и капли заряда бодрости. Хитаги понадеялась восполнить этот пробел пищей и теперь вяло ковыряла вилкой свой завтрак, поминутно потирая глаза.
Чтобы немного отвлечься, она поглядывала на одноклассников. Те выглядели не намного лучше её: визит в морг выбил ещё одну сваю из-под и без того шаткой платформы их психического равновесия. Не хотелось даже и думать, сколько человек погибло за всё время существования академии взаимных убийств.
Некоторое время Хитаги украдкой посматривала на остальных, а затем со вздохом перевела взгляд в свою тарелку. Внезапно боковым зрением она заметила яркое чёрно-красное пятно напротив себя, которого точно до этого там не было. Хитаги подняла хмурый взгляд: на стуле напротив сидела Тау и улыбалась, хитро щуря глаза. Довольная, что её наконец-то заметили, кукла усмехнулась и поинтересовалась:
— И как прошёл ваш вчерашний вечер, Игрок-сан?
Хитаги раздражённо хмыкнула: вид куклы её несказанно бесил. Конечно же, Тау могла знать о вчерашнем визите Марти
и ни за что не преминула бы этими знаниями воспользоваться, чтобы делать грязные намёки. Сейчас Хитаги читала её намерения, как открытую книгу. Вот только это никак не могло остановить поток ехидства куклы.— Как и предыдущие несколько — паршиво, спасибо, — холодно заявила Хитаги и отпила немного чая, давным давно успевшего остыть.
— Разве? — Тау недоверчиво поджала губы и разочарованно протянула: — А я-то была уверена, что уж с кем-с кем, а с мистером Фебфлауэром вечер не может пройти “паршиво”…
Упоминание Марти внесло в мрачную враждебную обстановку заметное оживление. С самого дня посещения морга его больше никто не видел, и это не могло не пугать: Супер Барабанщик был тем человеком, которого, казалось, ничто не заденет и не сломает. Само его существование словно скрашивало безнадёжные дни, со своим вечным задором он невольно заряжал окружающих энергией жизни. Именно поэтому тот срыв стал для всех шоком. Отчаяние других действовало на одноклассников намного сильнее, чем светлые эмоции.
— Ты видела его? — удивился Ёшики, едва не подскочив на месте.
— И как он? — обеспокоенно спросил Дэймон и нервно сглотнул, предчувствуя безжалостный ответ.
Хитаги взглянула в сторону одноклассников: везде ей встречались взволнованные взгляды. Единственным исключением стала Эрика: для неё эта информация о вечном сопернике представляла спортивный интерес. Остальные же ждали ответа Хитаги с искренним беспокойством. Азартный игрок подумала, что дело в истинных обстоятельствах прихода Марти в “Пик Надежды”: узнав, что на самом деле привело его в этот ад, многие, наверное, пересмотрели свои взгляды на одноклассника и стали ему сочувствовать.
Хитаги отвела взгляд и сдержанно, боясь потерять контроль над собой, произнесла:
— А как можно чувствовать себя в такой ситуации? Действительно плохо.
От болезненных ноток её голоса остальные смущённо опустили глаза. Зато Тау ничуть не стушевалась.
— Но ты же сделала всё, чтобы ему было лучше, да? — с очевидным подтекстом поинтересовалась она, подавшись вперёд и развратно улыбнувшись.
Пальцы Хитаги дрогнули от подавляемого гнева. Всеми силами стараясь держать себя в руках, Хитаги напористо, отчётливо процедила:
— К сожалению, реанимировать мертвеца я не в силах.
Презрительно хмыкнув, она отвернулась. Больше отвечать на провокации Тау она была не намерена. Вместо этого она погрузилась в размышления о вчерашнем вечере и о сегодняшней реакции одноклассников.
И вдруг Хитаги осознала настоящую причину беспокойства окружающих. Хоть никто из пленников академии, кроме неё и Дэймона, не сблизился с Марти, тот всё равно без их ведома стал частью их жизней. Перебрасывался ли он парой фраз с кем-либо, составлял ли компанию в чаепитии или же просто создавал фоновый шум, Марти неизменно был. Был в жизни. Задумавшись над этим, Хитаги вдруг поняла ещё кое-что: если произойдёт ещё одно убийство, ей будет в любом случае тяжело терять кого-то из одноклассников. Каждый из них стал частью её жизни, даже самые мизерные взаимодействия внесли свой вклад в то, кем она сейчас является. Дэймон, который, пусть и точно врал большую часть времени, всегда был рядом и поддерживал её (или, по крайней мере, создавал иллюзию поддержки); Марти, который стал первым её другом здесь; Марибель, которая однажды в сложной ситуации попросила помощи именно у неё и которой действительно хотелось помогать; Минато, с которым Хитаги довольно мало общалась, но который действительно делал всё, чтобы вытащить всех из этой ситуации, и был словно свет для заплутавшего путника; Ёшики, который, пусть и не был кем-то особенно выдающимся, но выглядел действительно надёжным товарищем и которому постоянно “везло” оказываться в самой гуще событий во время убийств; даже Эрика, которая, пусть и была далеко не приятной личностью, но делала жизнь интереснее и острее. Каждый из этих людей успел стать кем-то привычным, кем-то родным, кого совсем не хотелось терять.