Игра с отчаянием

Очевидно, Хину этот вопрос всерьёз заинтересовал. Однако Тау её рассуждения явно не понравились, так что она поспешила перебить:

— Что бы ты там себе не надумала, я всё равно девушка, а не парень!

— Ну-у, внешне-то ты похожа на девушку, но это ещё ничего не значит — есть же понятие гендер, в конце концов, а без биологического пола оно будет определяющим… — возразила её Хина с хитрой ухмылкой.

Ёшики, которого их рассуждения не сильно занимали, только и пробормотал:

— Ну, природа “Дэймона” многое объясняет в его иногда странноватом поведении…

А пока они были заняты своими переживаниями, кое-кого больше беспокоила другая часть. Марибель стояла, погружённая в раздумья о том, что именно подготовила Тау в качестве “основного блюда” этого суда. “Ну, что бы это ни было, это, несомненно, не обрадует никого из присутствующих”, — со смутной тревогой подумала Супер Мечтательница. Затем она покосилась на Эрику, которая с любопытством наблюдала за разворачивающимися событиями, как за каким-нибудь шоу, и с лёгким раздражением мысленно добавила: “Разве что кроме неё”. После Марибель перевела взгляд на Минато, к которому она в последнее время в подобных ситуациях невольно тянулась, как к оплоту спокойствия и уверенности, и с удивлением обнаружила, что он тоже смотрит в её сторону, причём на его лице читался вопрос. В этот момент оба осознали, что думают об одном и том же. Видя, что вопрос занимает не только её, Марибель обернулась к Тау и решилась его задать.

— И что же такого было запланировано на вторую часть суда? — прямо спросила она.

Тау отвлеклась от слушания с недовольным видом разглагольствований Хины и с интересом взглянула на Марибель. Марибель уверенно глядела в ожидании ответа. Хиганбана также замолкла и посмотрела на Супер Мечтательницу, склонив голову набок, а затем вновь скосила глаза на Тау. Та некоторое время беспечно моргала, а затем откинулась в кресле, положила ногу на ногу, откинула волосы назад и с насмешливой ухмылкой заявила:

— На самом деле, я бы вполне могла просто выпустить вас после решения загадки — ведь были же и раньше те, кто покидал это место, — но есть одно “но”. Одно противное, раздражающее, как ресничка в глазу, “но”. И это самое “но” сейчас находится в левой части зала, такая наглая и самоуверенная, в окружении портретов мертвецов.

Прекрасно понимая её намёки, Хиганбана закатила глаза.

— О да, давай винить во всём меня… — саркастически протянула она, а затем скучающе взглянула на свою копию, сидящую на троне, и методично заметила: — А может, всё-таки перестанешь искать оправдания своим подлости и садизму?

Тау дёрнула головой, а затем криво ухмыльнулась.

— О, у тебя хватает наглости говорить это мне? Мне, боровшейся за своё существование в течение ста лет — и ты, которую все эти годы окружала забота? Мне, вынужденной выживать в настоящем Аду, в то время как ты жила себе спокойненько в своём раю и в ус не дула?

Хина поморщилась.

— И кто тут говорит о наглости… — проворчала она себе под нос, а затем уже громко продолжала: — Ты говоришь так, словно мне в течение сотни лет всё было розами стелено. А теперь давай рассуждать логически, — Хина принялась загибать пальцы. — Меня создали, чтобы я боролась с собственными сёстрами за звание идеала, хотя никому из нас это звание не сдалось — это раз. Меня, на минуточку, подло так убила старшая сестра — это два. И, наконец, сравнивать наши жизни не слишком-то корректно, потому что три года моего существования примерно в тридцать три раза меньше твоего.

— А я думала, что вы должны быть ровесницами… — растерянно вставила Марибель.

Хиганбана пожала плечами.

— Ну, в разных мирах время течёт по-разному, что приводит к подобным парадоксам, — проговорила она.

На этом Тау не сдержалась и рассмеялась.

— И ты ещё говоришь что-то о мирах? Ты, прожившая жалкие три года в своём узком кружке мини-мирков? Да ты ничерта не смыслишь в устройстве Вселенной! — в сердцах закончила она.

Хиганбана встрепенулась.

— Кстати о мироустройстве, — начала она, с искренним любопытством глядя на Тау. — Мне вот интересно, каким образом низшее существо вроде тебя сумело загрести целый мир и в течение ста лет устраивать в нём убийственные игры. Не поделишься секретом успеха? — На этих словах Хина не сдержалась и ухмыльнулась.

Тау смерила её недовольным взглядом и хмыкнула. Однако в следующий миг на её лице расцвела улыбка превосходства, и она, устроившись в кресле поудобнее, принялась за объяснение:

— О, подобное продвижение по ступенькам иерархии от низшего создания до кого-то, сумевшего привлечь внимание ужаснейших монстров, существующих вне ограниченных миров, — результат упорных трудов. Сначала, конечно, пришлось пройти ад подсознания одной сумасшедшей, где за мной охотились всякие жуткие твари — чего стоит только тот сгусток тьмы с горящими красными глазами… — Тау невесело усмехнулась, невольно сильнее сжав пальцы на подлокотниках.

Хина оживилась.

— О, ты о Валете, что ли? — спросила она и с милой улыбкой прокомментировала: — Милейшее создание!

— Милейшее?! — практически взвизгнула Тау, и её лицо искривила гримаса ужаса. — Да ты больная на голову! Как можно всерьёз называть милым эту мерзость?! А может, ты всех тварей, которые меня убить пытались, считаешь милашками? — Кукла не сдержала истерического смешка.

Хина надула губки и, чуть подумав, ответила:

— Естественно. Они, в конце концов — создания моего разума.

Тау рассмеялась, и в её смехе отчётливо слышались нервные нотки.

— И это ещё раз подтверждает, что из нас двоих сумасшедшая — ты! — воскликнула она с безумной улыбкой. Затем, всё ещё нервно посмеиваясь, она продолжила: — Да, это ты всегда была безумной, не я!

Хиганбана скучающе скосила на неё глаза и заметила:

— Ну, тут я бы всё-таки поспорила: мне никогда не приходила в голову идея устраивать убийственные игры.

— Это не просто прихоть, а необходимость! — возразила Тау. — Когда я тогда каким-то чудом сумела оторваться от преследования твоих полных “праведного гнева” сестричек, я оказалась в межмировой пустоте, где нет ничего. Оттуда практически нереально вырваться без помощи высших сил. Частенько её по этой причине называют Глубинами забвения, кстати.

— Прескверное местечко, — вставила Эрика, прикрыв глаза и раздражённо щёлкнув языком от воспоминаний, вызванных этим словосочетанием.

— … Но всё-таки, благодаря невероятному везению, я смогла выбраться, — продолжала Тау. — Пожалуй, эта дьявольская удача и закалка характера — то, за что тебя можно благодарить, Хиганбана. — Тау криво усмехнулась. — Итак, я наткнулась на измерение, стараниями одной общительной мадам ставшее проходным двором, и нашла там обронённый пропуск в Книжный город, а в библиотеке — путь в этот самый город, плюс один полезный гримуар.

— Гримуар мы в итоге выкрали из кабинета директора, — задумчиво вставила Хина. — А та “общительная мадам”, судя по всему, Эрика Октавиан — хозяйка Урсулы.

— Ты что-то знаешь и об этом? — удивился Минато.

Хиганбана взглянула на него и покачала головой.

— Не я — мне рассказывал Марти, который общался с сёстрами Октавиан, — ответила она. — Он говорил, что частенько бывал у них в гостях, так что, наверное, они были вроде друзей.

— Ну, это объясняет, почему Амели помогала ему первое время, а Урсула помнила его имя, — заметил Ёшики.