Игра с отчаянием
Шрифт:
— Не нужно так волноваться, Арисато-сан, — ободряюще продолжала Тау. — Вам здесь не будет одиноко: с вами будут ваши товарищи, в конце концов! Хан-сан тоже выгодно остаться тут, — добавила она.
— Из-за той сверхъестественной сущности? — невесело уточнила Марибель.
Тау загадочно заулыбалась.
— Не только, — таинственно произнесла она. — В конце концов, я могу дать вам то, о чём вы уже даже не мечтаете.
Марибель вздрогнула. Против воли её сердце забилось чаще. “О чём я уже не мечтаю? — взволнованно подумала она. — Неужели, она говорит о..?”
Видя её выражение, Тау просияла.
— Да-да, вы наверняка уже догадались, Хан-сан: я могу воскресить Усами Ренко! В моей власти жизни тех, кто умер тут, в конце концов.
Марибель быстро повернулась к ней. Фиолетовые глаза лихорадочно блестели, руки возбуждённо
Тау тем временем откинулась на своём троне и продолжала:
— Да, таким образом, это будет чудесное место без убийств, зато с удобствами и безопасностью. Вы сможете быть друг с другом, да и количество людей замечательное — два парня и две девушки! — Тау хихикнула.
Ненадолго повисла тишина. Её предложение казалось чистейшим безумием — действительно, кто в здравом уме согласится на добровольную изоляцию в месте, где умерло столько людей, которые жило их болью и страданиями, которое всё обагрено кровью? Однако некоторые аргументы казались довольно убедительными, что посеяло в одноклассниках семена сомнения. Внезапно Ёшики неуверенно уточнил:
— Стой, если ты воскресишь Усами, то получится четыре человека, так? А как же… — он перевёл взгляд сначала в сторону Эрики, а затем — Хиганбаны.
Тау ничего на это не ответила, лишь усмехнулась. Вместо неё заговорила Хина. Она скрестила руки на груди, тяжело вздохнула, прикрыла глаза и спокойно произнесла:
— Очевидно же, что Тау с Фурудо-сан отправятся на покорение других миров — с покровительством ведьмы у Тау будет много возможностей. Что же до меня… — Хиганбана открыла глаза и с невесёлой ухмылкой поинтересовалась: — Неужели вы, Кишинума-сан, думаете, что она станет терпеть такую вещь, как моё существование? Возможно, вы этого до конца не осознаёте, но и я, и она — мы обе понимаем, что одна из нас не выйдет из этого зала живой. А, ну и обе ставят на себя, конечно же, — добавила Хина с расслабленной самоуверенной ухмылкой, склонив голову набок.
Тау покачала головой.
— Эх, Хиганбана-Хиганбана, никак не можешь оставить меня в покое! — сокрушённо проговорила она. — Ну почему ты не могла просто меня отпустить?
Хина откинула волосы назад и ухмыльнулась.
— Но ведь ты тоже мечтала меня уничтожить, когда накопишь достаточно сил, не так ли? — ответила она вопросом на вопрос.
Тау откинулась в кресле.
— Видишь меня насквозь! — насмешливо сказала она.
Всё это время Марибель раздирали сомнения. Она не могла поверить, что то, на что она уже не смела надеяться, сейчас было так близко. “Может, лучше пожертвовать свободой ради жизни Ренко? — в волнении думала она. — Ренко была готова пожертвовать жизнью ради меня, так почему я не могу сделать то же самое для неё?.. Но что если Тау просто дразнит нас? Что если она расписывает всё в красках лишь ради того, чтобы добиться своего? Возможно, это вовсе не реально!”
— Разве вашей власти хватает на то, чтобы воскресить человека? — вдруг раздался в мрачной тишине зала голос Марибель.
Остальные взглянули на неё со смесью удивления и ужаса. “Неужели, она готова довериться Тау?!” — пронеслась в их голове пугающая мысль. Больше всего в этой ситуации было страшно выражение Марибель: она смотрела на Тау с холодным спокойствием, как рационалист, оценивающий все возможности. Тау с интересом вглядывалась в её лицо. Затем кукла возвела глаза к потолку и стала барабанить пальцами по щекам, задумавшись. В какой-то момент её посетило озарение. Просияв, Тау вновь опустила глаза к залу и, хлопнув в ладоши, радостно воскликнула:
— Я могу это продемонстрировать!
Слова прозвучали, как смертный приговор. Постепенно осознавая всю их пугающую суть, все, кто мог, побледнели, даже на лице Хины отразился ужас. В помещении словно резко похолодало, так что большинство заколотило.
— Ты не посмеешь… — пролепетала Хина.
Но было уже поздно: Тау с широкой ухмылкой подняла руку вверх, словно дирижёр, а затем щёлкнула пальцами. Тут же в центре зала, окружённая трибунами с учениками, стала постепенно проявляться фигура девушки. Сначала она была лишь бледным, прозрачным силуэтом с едва различимыми чертами, но с каждой секундой она становилась всё ярче. Спустя примерно минуту на том месте материализовалась девушка примерно семнадцати лет. Она лежала на полу,
лишённая жизни, словно сломанная кукла. Её руки и ноги были раскинуты, голова наклонилась чуть вбок, являя части зала, где находились Ёшики и Марибель, лицо европейского типа с остекленевшими ореховыми глазами. Её рыжевато-русые волосы до плеч, когда-то аккуратно уложенные, теперь разметались по полу. Она была одета в свитер персикового цвета с рукавами по локоть, чёрные шорты и чёрные же капроновые колготки, на её ногах красовались короткие серые полусапожки с ремешками на щиколотке. И, пожалуй, самыми примечательными деталями её внешности был мертвенно-серый цвет кожи и ужасный синяк на шее — явное свидетельство удушения.— Итак, для демонстрации моих способностей я решила провести воскрешение фройляйн Сондж Хоннекер — Супер Создательницы настольных игр! — объявила Тау и, покосившись на Хину, добавила: — Это была очень и очень неглупая мадам, вот только воспринимала жизнь, как игру, чем очень напоминала тебя, Хиганбана. Именно поэтому я заставила окружающих верить, что она — главный виновник происходящего. Результат вы можете видеть перед собой!
Они и правда видели результат. Минато, Марибель и Ёшики с ужасом взирали на тело девушки. Хина же смотрела на неё с непроницаемым выражением, но быстро перевела взгляд на Тау, и тут же в её глазах разгорелась убийственная ненависть. “Какого чёрта из-за тебя и твоих обид страдают ни в чём не замешанные люди?!” — думала она, испепеляя Тау взглядом. Та же не замечала этого и, напевая какой-то незамысловатый мотив, покачивала пальцем. Хина не смотрела на Сондж, поэтому не могла видеть происходящих с ней изменений. Зато видели остальные, в том числе и слегка заинтересованная Эрика.
А смотреть было на что: постепенно кожа девушки приобретала более естественный оттенок, и спустя пару секунд уже вполне походила на кожу живого человека. Тонкие обескровленные губы постепенно приобретали цвет, на лице проступал румянец, а синяк на шее становился всё менее заметен. Наконец, её тело стало вполне похожим на тело живого человека. Только тогда в мутных глазах появилась осмысленность, и девушка моргнула. Наблюдавшие это все как один вздрогнули.
В следующий миг девушка вновь зажмурилась и начала кашлять. Она буквально согнулась пополам в приступе ужасного кашля, во время которого то и дело жадно глотала воздух, которого ей явно не хватало в момент смерти. Наконец, она шумно вдохнула, хорошенько наполнив лёгкие, и тут только открыла глаза, уже более осознанно осматривая обстановку вокруг себя.
Едва поняв, где находится, девушка буквально подскочила на месте, приняв сидячее положение, и с выражением ужаса принялась озираться. Она выглядела, как затравленный волк, окружённый гончими: на её лице отражалось напряжение и в то же время читалась готовность дать отпор и бороться до конца в случае угрозы. Хиганбана невольно начала испытывать к ней симпатию: мало того, что Тау сочла Сондж похожей на Хину, так ещё и её поведение в подобной ситуации выдавало в ней воина.
Тем временем девушка продолжала напряжённо оглядывать присутствующих. Наконец, её взгляд зацепился за Тау. Едва кукла попала в поле её зрения, глаза Сондж вспыхнули ненавистью.
— Du!.. — только и воскликнула она, буквально трясясь от гнева при виде Тау.
Та же невинно хихикнула.
— Ну, я думаю, что демонстрация была достаточно наглядной, верно? — улыбнулась кукла, оглядев окружающих. Те стояли в ужасе, догадываясь, каков будет её следующий шаг. Тау усмехнулась и, тряхнув головой, объявила: — Что ж, а теперь трупу пора возвращаться в морг!
— П-подожди!.. — истерически воскликнула Марибель, чувствуя, что происходящее — полностью её вина.
Однако было уже слишком поздно: Тау рассекла рукой воздух, будто палач, опускающий топор на шею преступника, и тут же откуда-то сверху на шею Сондж накинулся аркан. Она машинально схватилась за него руками. Верёвка стала стремительно натягиваться. Миг — и петля затянулась на горле, поднимая тело девушки в воздух. Она хрипела, она жадно хватала ртом воздух, она дергала ногами и царапала ногтями верёвку в тщетных попытках хоть как-то ослабить путы. Верёвка продолжала поднимать её вверх, к потолку. Момент, когда Сондж Хоннекер перестала биться в петле, её руки упали и её тело безвольно повисло, совпал с тем моментом, когда она оказалась в самом верху зала. А в следующий миг в потолке разверзлась дыра, и дважды задушенная девушка навсегда исчезла из жизней людей в низу зала…