Игра с отчаянием

Хиганбана медленно перевела полный ненависти взгляд на Тау: та сидела на своём троне, вытянув руку и безразлично разглядывая свои пальцы в белой перчатке. От одного вида этой садистки Хину разрывало от бурного желания всё уничтожать и в то же время подарить этому отравляющему её жизнь созданию медленную и мучительную смерть. Однако сейчас она только и могла, что сжать кулаки и с ненавистью прошипеть:

— Какая же ты всё-таки мразь…

Тау безразлично скосила на неё глаза, а затем выпрямилась и, прикрыв глаза, беспечно проговорила:

— Ну да, Детектив-сан как всегда права: люди без души впадают в кому, и окружающим кажется, что этому нет никаких причин. Впрочем, я пробовала и другой способ, — добавила она после небольшой паузы. — Когда кто-то умирал здесь, вскоре в своём мире он попадал в какой-нибудь несчастный случай, за мгновение до смерти вспоминая всё случившееся тут — это я перекидывала его душу в тело из наиболее неудачного мира. Чем-то похоже на первый выпуск. Кстати, о выпуске. — На лице Тау появилась жуткая в своей безумной невинности улыбка. — Вы ведь осознаёте, что сейчас зависите полностью от меня?

Повисло мрачное напряжённое молчание. Тау с выражением превосходства оглядывала зал, но никто не возражал ей, буравя её тяжёлыми взглядами исподлобья. Внезапно Ёшики нарушил тишину. На его лице было выражение неуверенности, но он всё-таки произнёс:

— Но ведь мы же испортили твой барьер. Нас больше, и мы слаженнее, и…

— Слаженнее? — перебила Тау и громко рассмеялась. — В этом-то и ваша проблема! Я всего добилась сама, в одиночку, а вы так не смогли. Вы пытались биться в команде — что ж, скоту всегда проще в стаде, да? Или вы всерьёз считаете, что ваша “командная работа” и ваше “доверие” — это ваша сила? — издевательски поинтересовалась она, предугадывая возражения своих пленников. — Доверие между вами — всего лишь иллюзия. Достаточно одного моего слова, чтобы она развалилась, как карточный домик. Вы ведь никому из ваших здешних “друзей” так и не поведали подробности хоть одного из наших с вами личных разговоров, да, Кишинума-са-а-ан?

Видя, как он побледнел, Тау безумно рассмеялась. Она прекрасно знала, что попала в самую точку: Ёшики ни разу не говорил никому о том, как Тау постоянно намекает ему на смерть Аюми, в которой виновен только он. Ёшики постоянно пытался пропускать эти провокации мимо ушей, убеждая себя, что это всего лишь блеф, но после последнего случая ему всё труднее было это делать. Сколько можно отворачиваться от реальности, когда её преподнесли тебе на блюдечке?!

Чувствуя на себе удивлённые взгляды остальных, Ёшики, стараясь ни на кого не глядеть, нервным жестом провел рукой сквозь волосы, а затем энергично затряс головой и скороговоркой забормотал:

— Потому что все твои слова — ложь, все твои действия — трюки, всё это просто не может быть правдой…

Тау склонила голову набок и невинно захлопала ресницами.

— Если всё это ложь, то как вы объясните мой последний “подарок”? — насмешливо поинтересовалась она. — Или вы думаете, что у меня кроме вас некому убить было? Я, между прочим, прекрасно знала, у кого там проблемы с головой.

Безумная улыбка Тау стала ещё шире от подобного каламбура. Ёшики буквально затрясло. Внутри всё сжалось в комок от воспоминаний о том дне. Картинки пестрили перед глазами, и от них разрывало голову. Полумрак комнаты обработки данных, яркая подарочная коробка, удушающий запах крови — всё смешалось в памяти, чтобы всплыть в этот момент, словно кровь жертвы акулы, обагряющая бурную поверхность моря. Ёшики хотелось закрыть уши руками и закричать, чтобы заглушить звенящий смех Тау. Однако нахлынувшие чувства будто придавили его своим весом, отняв все силы, и он лишь схватился за голову и в отчаянии застонал.

Сейчас Минато прекрасно видел его состояние. Видел, как тревоги Ёшики сводят его с ума. Видел, как стоящая рядом с Супер Хулиганом Марибель сочувственно протягивает к нему руку и тут же опускает, с растерянным выражением лица прикусывая губу. Минато знал, что не может это просто так оставить, что только он сейчас может прекратить насмешки Тау над товарищем.

И всё-таки он продолжал колебаться.

“Ты ведь уверен, что она всё о тебе знает, верно? — усмехнулась Эношима, не замолкающая ни на минуту и комментирующая каждое событие этого суда. — Знаешь, чем грозит тебе твоя инициатива?” “Знаю…” — с огромным нежеланием признавал Минато. Сейчас в нём боролись взаимоисключающие желания помочь Ёшики и не привлекать к себе внимание. Именно поэтому он продолжал сомневаться. “Ведь промолчать будет проще, — думал он, нервно кусая щёку изнутри. — Тогда никто не узнает…”

И тут он вспомнил, как однажды уже предпочёл уйти от этой проблемы. Разве кому-то стало лучше от того, что он проигнорировал Марибель, когда она так хотела рассказать ему правду о Хиганбане? Они лишь сами загнали себя в тупик недоверия. Тогда почему он продолжает желать отсидеться в углу? Сколько можно уже проявлять малодушие? Разве не он сам взял на себя роль лидера в этой ситуации?

Набрав побольше воздуха в лёгкие, Минато взглянул на Тау и возразил:

— Ты не права в том, что Кишинума всё скрывал. Он рассказывал о том, что его тревожит — так зачем же продолжать мучить себя подробностями? Разве ему стало бы лучше, если бы он пересказывал каждую твою провокацию?

Ёшики взглянул на него с виноватым видом, а затем отвёл взгляд и хрипло выдавил:

— Это не совсем то, что…

— О, то есть, вы не считаете значимой подробностью тот факт, что незадолго до пятого убийства он получил посылку из своего мира — голову своей девушки? — встряла Тау. Ёшики вздрогнул с выражением ужаса на лице, и остальные также побледнели. Тогда она продолжила с торжествующей улыбкой на губах: — Да, я сумела добыть такой сувенир. А ещё пообещала отправить его в другой мир, где она ещё жива. Как вы уже поняли, это вполне в моей власти, с тем-то ворохом вероятностей, что у меня есть. Так разве умолчать о таком важном событии — это признак доверия? А может, наш Хулиган-сан всё-таки рассматривал возможность убить кого-то из вас, а?

Ёшики ещё сильнее побледнел, хотя казалось бы, куда уж больше.

— Я бы никогда так не поступил! — воскликнул он.

— … Впрочем, даже если бы он решился рассказать правду, сомневаюсь, что в тот момент он нашёл бы слушателя, — продолжала Тау, словно не слыша ничего вокруг. — В конце концов… — На её лице растянулась издевательская ухмылка и, взглянув прямо на Минато, она торжественно объявила: — У его главного “субъекта доверия” тогда были более интересные собеседники!

В этот момент всеобщее внимание переключилось на Минато. Даже Ёшики, казалось, на мгновение отвлёкся от своих переживаний из-за недоумения.

— Что она имеет в виду? — осторожно поинтересовался он.

Минато стойко встретил подобное внимание. “В конце концов, чего-то такого и следовало ожидать…” — думал он, внутренне готовясь услышать насмешливый голос Тау, срывающий покров с его тайны. Однако голос, который он услышал, принадлежал вовсе не кукле. Голос, раздавшийся в звенящей тишине помещения, ударил его, как обухом, заставив все внутренности упасть куда-то в низ живота, а сердце на мгновение остановиться, чтобы в следующую секунду забиться в ускоренном ритме.

— Она ведь о той девушке, которая сейчас стоит за вашей спиной, Арисато-сан? — бесцветным тоном осведомилась Марибель, не глядя на него.

Минато побледнел. Его ноги подкосились, и ему пришлось схватиться рукой за трибуну, чтобы не упасть. “Она всё знала?! С самого начала?!” — пульсировала в висках полная первобытного ужаса мысль. Не в состоянии скрыть своего страха, он поднял глаза на Марибель: та стояла с непроницаемым лицом, глядя куда-то в сторону. Её профиль чётко вырисовывался на фоне изображения полуразрушенной школы на стене, фиолетовые глаза безразлично смотрели вдаль, губы были слегка поджаты. Она стояла, скрестив руки на груди, будто ей было совершенно всё равно, что она только что объявила во всеуслышание ужасающий факт.