Игра в классики на незнакомых планетах

— Раньше ты любовников убивала, — вздохнул Гамлет. — Вспомни хоть бедного Йорика. А папу-то зачем?

— Я же сказала, сынок: слишком стара для всего этого. И если ты дальше будешь носиться с этими идеями, дядя Клавдий засадит тебя в психушку.

— Посмотрю я на дядю Клавдия, когда придет Фортинбрас, — предрек Гамлет.

— Хватит уже поминать Фортинбраса! Вот что: мы собираемся в бар. Не хочешь пойти с нами?

— Меня друзья ждут.

— Гамлет, миленький, у тебя же нет друзей.

— Неправда! — крикнул он. — У меня есть Горацио!

— Сынок, помнишь, что говорил доктор насчет воображаемых приятелей?

— Есть у нас что-нибудь выпить? Без отбеливателя?

— Знаешь, Гамлет, — печально сказала Гертруда, — мама тебя очень любит.

Гамлет нашел на кухне картонку с пивом. Она была не распечатана, и он заключил, что бояться нечего.

— Я пошел, — сказал он, остановившись у двери с картонкой под мышкой.

— Куда?

— На улицу.

***

— Я сбежала из дома, — сказала Офелия и закинула ногу на ногу. Все трое сидели на кладбищенской ограде. — Еду в Христианию.

— Круто! — восхитился Горацио. — Поехали вместе.

— Опять, — сказал Гамлет.

— Я стащила денег у отца. Если он меня поймает, — Офелия чиркнула ребром ладони по горлу.

— Конечно, поймает, — сказал Гамлет. Полоний, отец Офелии, был когда-то агентом датской секретной службы. Теперь он работал шофером у дяди Клавдия. — Всегда ловил.

— Вы нехороший, вы нехороший, — обиделась Офелия. Гамлет спрыгнул с ограды и оказался в разверстой могиле. Ругался, пока Горацио, скользя ботинками по расшвырянной земле, не подал ему руку и не вытащил его оттуда.

— Фу, — Гамлет наморщил нос, сев на траву у могилы. — Почему здесь так воняет? Какая-то в державе датской гниль?

— Не, — сказала Офелия. — Просто тут все время могилы раскапывают. Ищут Череп Йорика.

— Что за хрень?

— Вы что, про Череп Йорика не знаете?

— Расскажи, — шепотом попросил Горацио.

— Там долбаная куча денег. Заначка тех ребят, которые ограбили Датский королевский банк. Их потом перестреляли. Они притащили деньги сюда и спрятали все в могиле старого Йорика. Прямо в черепе. Кто его найдет, может сразу сваливать на Гавайи.

— А лучше в Аргентину, — предложил Горацио.

Гамлет поднялся:

— Да лажа это все. Череп Йорика всю жизнь стоит у мамы на туалетном столике. Она там держит бессмертники. Говорит, это икебана.

— Что ж ты так обламываешь, — огорчилась Офелия.

— Я знаю, — сказал Гамлет. — Уж я-то знаю. Это ведь моя мать его убила.

Они пошли вдоль заросшего вереском кладбища, переступая через плиты. Стало уже совсем темно; кое-где у могил вспыхивали блуждающие огоньки. Было спокойно и уютно. Гамлет про себя подивился — и чего отцу здесь не лежится.

Они выбрели на одинокую дорогу. С другой стороны дороги начинался лес.

— Эй! — вдруг обрадовалась Офелия и несколько раз подпрыгнула, хлопнув в ладоши. — Посмотрите!

В придорожных кустах стоял старый ободранный «Вольво». Колеса и руль с него давно сняли, приборную доску разворошили, и в окна без стекол виднелись порезанные сиденья.

— На абордаж! — Офелия припустила к машине и запрыгнула на пассажирское кресло. Горацио с гордым видом влез на место водителя.

— Детский сад, — вздохнул Гамлет. Он забрался на заднее сиденье и посмотрел в заросшее паутиной окно.

— Куда вам, синьора? — чопорно спросил Горацио.

— В Христианию, — распорядилась Офелия, задрав ноги на приборную доску.

Итальянец кивнул и взялся за воображаемый руль. Заиграло старое треснутое радио.

Офелия обернулась и увидела, что Гамлет всхлипывает, закрыв лицо руками.

— Ты чего? — Она неловко перебралась на заднее сиденье, путаясь в собственном плаще.

— Уйди в монастырь, — глухо сказал Гамлет, — к чему тебе плодить грешников.

— Everybody must get stone! — надрывался Боб Дилан.

Офелия потянулась к Гамлету, обняла, он уткнулся мокрым лицом в ее груди.

Через некоторое время Горацио оторвался от созерцания дороги и обнаружил, что в Христианию едет он один. Итальянец рванул дверцу машины, выскочил. Побежал прочь, в лесок. Гамлет завозился в объятиях Офелии; нога его запуталась в ее длинном плаще.

— А? — сказала Офелия.

Он высвободил ногу. Плащ порвался с треском. Гамлет выпрыгнул из машины, хлопнула дверь. Офелия осталась в одиночестве. Среди деревьев было душно и влажно, летало незаснувшее мошкарье.

— Чего ты, — сказал Гамлет. Горацио сидел, опершись спиной о дерево, и глядел в землю.

— Ва фанкулло, — отозвался он хмуро.

— Ну чего ты.

— Идите вы. Развлекайтесь.

— А пиво будешь? — вспомнил Гамлет. — Пиво же еще осталось. Она тебе нравится, что ли?

— Пиво, — презрительно сказал Горацио. — Пиво!

Но тем не менее встал и пошел с Гамлетом обратно к «Вольво». У машины Офелия танцевала, не заметив, что радио больше не играет.

— Он лежал в гробу с открытым лицом,Веселей, веселей, веселей,И пролито много слез по нем... —

пела она.

— Я поведу, — сказал Гамлет. Горацио молча сел на пассажирское сиденье.

В этот момент на дороге появился человек в белом костюме — до того белом, что тот светился в темноте, как маяк.

— Зашибись, — сказала Офелия, прекратив танец. — У меня сегодня день встреч, что ли?

Человек приблизился. Его глаза прикрывали огромные черные очки.

— У отца стащил, — прокомментировала Офелия. — Эй, Лаэрт, тебя все-таки выперли из колледжа?

— А что это вы тут делаете? — спросил Лаэрт.

***

— Все они там, — говорил Лаэрт, трагически развалившись на заднем сиденье «Вольво» и прикрыв глаза рукой, — просто зажравшиеся буржуа, которые воображают себя свободными художниками... Я просто не мог больше существовать в этом удушливом климате...