Игра в послушание

– Я хочу обедать и ужинать здесь каждый день, - сказал он, и Катя повторила его слова по-русски.
– Я возьму все медали и останусь жить здесь.

Дети зааплодировали и чокнулись с ним минералкой.

Потом были куриные котлетки "деваляй", десерт и безалкогольное шампанское, потом Славик пригласил Катю танцевать (саксофон играл отвратительно), а Маринка и Курт остались за столом, увлечённые десертом: свежей клубникой, покрытой шапкой взбитых сливок.

Только после одиннадцати Курт с идиотски счастливым лицом расплатился с официантом кредитной картой. (У Славика при этом словно камень свалился с души.)

– Я хочу спать, - заявил Курт, поднимаясь из-за стола.
– О!
– он заулыбался.
– Надо немного отпустить...

Никого не стесняясь, он задрал полу пиджака и отпустил на несколько дырочек свой брючный ремень.

– Теперь хорошо.

Дети проводили Курта до гостиницы и распрощались, пообещав утром за ним заехать.

– Завтра я плыву четыреста метров и беру золотую медаль, потом прыгаю с шестом и беру другую, - пообещал немец.
– Ауфвидерзеен.

Маринка пошла домой одна, а Славик отправился провожать Катю.

4

Международный скандал?..

В какие куклы играет майор Мракобесов.

Мальчик или подопытный кролик?

Дети закончили рассказывать о том, что сами знали, и в кабинете наступила тишина. Генерал Потапов и майор Мракобесов смотрели на них во все глаза. Затем Потапов казённым голосом проговорил на одной ноте:

– Подите вон и ждите в приёмной.

Как только дверь закрылась, генерал вскочил с места и заходил по кабинету.

– Мракобесов, я убью этих детей, я не могу больше с ними возиться. Убью и застрелюсь из табельного оружия. В это дело они втянули дочку губернатора; ты понимаешь, что это значит?

Мракобесов молча курил.

– Ты понимаешь, что это значит?!
– наклонившись, закричал Потапов ему в лицо.

– Ну, так...
– рассеянно отвечал Мракобесов.

– Так вот я тебе скажу сейчас, что будет. Международный скандал, бойкот, экономические санкции, железный занавес!...

– Ну-ну, - очнулся Мракобесов.
– Это вы чересчур.

– Чересчур? А как тебе нравится такая картинка: губернатор руками своей малолетней дочери выводит из игры самого перспективного спортсмена. Да как только эта пакость просочится в СМИ, половина участников и гостей разъедется по домам. Позор будет на весь мир, ещё хуже, чем в 1980-м!

– Знаем только мы двое. Детей надо изолировать.

– Изолировать? Как?

– Надо подумать.

– Хорошо, допустим, во избежание международного скандала мы, с согласия губернатора, спрячем детей от репортёров. Но ведь были и другие свидетели, есть, в конце концов, сам пострадавший, которому вы не сможете заткнуть глотку!

– Курт будет молчать.

– Почему?

– Всё станет понятно из доклада лейтенанта Яблочкина.

– Допустим. Но другие - повар, официант? У них было достаточно времени, чтобы растрепать о вчерашнем направо и налево.

– У них не было времени. Повар и официант у меня и дают показания. Лично мне всё представляется нелепой случайностью.

Мракобесов включил один из мониторов, и Потапов с ужасом увидел пыточную камеру, в которой на дыбе, в отблесках пламени с заломленными за спинами руками висели две голые окровавленные фигуры. Палач в красном колпаке и клеёнчатом фартуке делал своё дело, зажав в клещах раскалённое до красна железо.

Потапову показалось, что в нос ему ударил запах палёного мяса, и он отрывисто приказал "уберите!". Затем распахнул окно и долго смотрел перед собой.

Мракобесов выключил монитор и произнёс:

– Я думаю, в их действиях не было злого умысла. Но сейчас они признаюся в том, что убивали людей и кормили посетителей человеческим мясом.

– Мракобесов, - генерал Потапов наконец обрёл дар речи.
– Сегодня же вы пойдёте под трибунал. А затем я уйду в отставку.

– Вы это серьёзно?

– Более чем. Я откладывал это решение, полагая, что так будет лучше для пользы дела. Однако то, что я сейчас увидел, не дает мне права ни дня более находиться в должности руководителя Петербургской милиции. Гражданин майор, вы арестованы.

– Не правильно сказали. Это вы уйдёте в отставку, генерал, а я сяду на ваше место.

Потапов медленно обернулся, одновременно расстёгивая кобуру с табельным орудием.

В кабинете никого не было.

Он ослышался? А если не было и никакой пыточной камеры? Ему сегодня же необходимо обратится к врачу; возможно, сказывается переутомление последних дней.

В кабинет без стука просунулся чрезвычайно взволнованный секретарь:

– Михал Михалыч!
– выкрикнул он.
– Яблочкин на связи!..

Тем временем Мракобесов спустился в Секретный отдел, прошагал по пустым скрипучим коридорам, по гремучим железным ступенькам спустился ещё ниже, в котельную, миновал ещё один коридор, тёмный и обшарпанный, остановился и навалился плечом на тяжёлую дверь пыточной камеры.

В дыму и в чаду, в отблесках пламени, на дыбе висели замученные повар и официант ресторана "Разгуляй".

Мракобесов натянул кожаные перчатки, вынул из кармана изящный перочинный ножик с перламутровой ручкой и приблизился к несчастным вплотную.

– Что говорят?

– Всё, что хотите, патрон.

– Чем кормили немца?
– спросил Мракобесов, обращаясь к официанту.
– Без фантазий.

– Солянка сборная, котлеты деваляй, десерт, - прошептал официант.

– Громче!

– Не могу... голос...

– Они оба голос сорвали, патрон, - объяснил палач.

– Ну так нечего было орать. Что пили?

– Минеральная вода, безалкогольное шампанское.

– Отраву куда сыпали в воду или в закуску?

Официант заплакал.

Мракобесов шагнул к повару, двумя пальцами широко раскрыл ему глаз и поднес к зрачку острие перочинного ножа:

– Соображай быстро. Чем немец мог травануться, что ты в котлеты подмешал, падла? Какую тухлятину на фарш пустил?

– Солянка...
– выговорил повар сквозь начавшие душить его рыдания. Котов...

– Что? Кошку на мясо разделал?!

– Нет! Нет!! Котов... Дима... музыкант из оркестра. Он свежую солянку испортил... Я дал вчерашнюю.

– Вчерашнюю? Ну и что?