Игра в послушание

– Надо... до кипения... не успел... прокисла чуток. Он торопил, Егорыч кивнул на висевшего рядом официанта.

Не обратив внимания на последнее пакостное замечание повара, Мракобесов задумался и поднёс кончик ножа к губам:

– Котов, Котов... А! Котов Дмитрий Иванович. Опять замешан. Совпадение?... Ладно, - похлопал он повара по щекам.
– С этими мне всё ясно. Напои водкой, выправи память - и обоих в вытрезвитель.
– Он подрезал верёвку, и повар с официантом, задыхаясь от счастья, рухнули на пол.
– Следы своих зверских истязаний замажешь супербальзамом. И чтобы через час духу их здесь не было.

– Слушаюсь, патрон, - палач стащил с головы красный колпак и оказался женщиной.

– Я пойду к себе, немного поработаю.

Мракобесов отправился к себе в кабинет. Сел за стол, закрыл ладонями лицо и так просидел несколько минут, приготовляясь к чему-то важному. Затем резко отнял ладони, поднялся и надавил неприметную кнопку в стене. Шкаф с бумагами бесшумно отъехал в сторону, высвободив узкий проход в то самое помещение, в котором у него находилось нечто вроде колдовской лаборатории и где лейтенант Яблочкин, а затем и курсант Мушкина проходили свой первый в Секретном отделе инструктаж.

Теперь в центре комнаты, в главном котле, холодным кипением бурлила густая темно-красная жидкость. Мракобесов засучил рукава, погрузил руки в котёл и достал со дна восковую фигурку. Аккуратно осушил фигурку платком и поставил на некое подобие алтаря, украшенного чучелом головы козла, куриными лапками и сушёными летучими мышами.

– Здравствуйте, товарищ генерал, - обратился Мракобесов к фигурке.
– Да только недолго осталось тебе быть генералом и здравствовать.

Он вынул из стальной коробки тонкую иглу от шприца, обмакнул её конец в пузырек с грязновато-мутноватой жидкостью, произнёс заклятие и вонзил иголку в область поясницы восковой фигурки генерала Потапова.

Славику Подберёзкину и Маринке Корзинкиной надоело сидеть в приёмной. К тому же противный Мракобесов давно вышел, и генерал Потапов находился в кабинете один. Осторожно постучав, они приоткрыли дверь.

– А, ребята, заходите!
– увидев их, воскликнул Потапов. Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Славик и Маринка присели на краешек кожаного дивана.

– Только что звонили наши общие знакомые, - тоном, каким преподносят сюрприз сообщил Потапов.
– С ними полный порядок, завтра утром они будут в городе.

– Правда?
– обрадовались дети, догадавшись, что речь идет о Мушкиной и Яблочкине.
– А Петя? Он тоже с ними?

– И Петя - тоже - с ними!
– подтвердил Потапов с улыбкой.

Славик и Маринка переглянулись:

– Так мы завтра придём?

– Конечно, конечно, ребята, приходите. Только помните - ни про Петю, ни про немца никому ни слова, даже дома!

– Хорошо, мы обещаем. Если только он сам не расскажет.

– Кто?

– Немец, Курт.

– Курт ваш сейчас в таком месте, где он уже никогда ничего не расскажет.

– Умер что-ли!..
– схватилась за грудь Маринка.

– Тьфу, типун тебе на язык! От поноса ещё никто не умирал. Идите, ребята, домой, пока я не рассердился. Завтра увидите своего Петю.

– А вы над ним опыты делать не будете?
– снова поинтересовалась Маринка Корзинкина.

– Какие опыты?

– не понял в первую секунды Потапов и поднял глаза от бумаг, которые уже начал читать.
– Я вам, ребята, серьёзно говорю: идите отсюда подобру-поздорову. А не то я ремень сниму и начну такие опыты делать, что запомните на всю жизнь.

Дети выскочили из кабинета, Потапов с улыбкой смотрел им вслед.

Вдруг он изогнулся от боли, скрючился, вскочил, вытянулся струной, схватился за поясницу, заохал и медленно опустился.

– Что же это такое...
– прошептал он, моментально взмокнув.
– - Неужели радикулит прострелил? Не надо было тогда на сырой земле сидеть, на рыбалке...

В кабинет вернулся Мракобесов, ни слова не говоря развалился в кресле, закинул ногу на ногу и закурил. Потапов привык к существованию Мракобесова, но сегодня его поведение было особенно странным и вызывающим.

– Завтра утренним рейсом прибывают наши герои, - сказал Потапов.
– Они везут с собой мальчика.

– Я знаю. Я сам их встречу.

– Вы?
– генерал скривился от нового приступа боли в пояснице.

– Да, да, лично я, прямо у трапа. Кстати, что вы были намерены делать с мальчиком?

Из-за боли Потапов не уловил того нюанса, что Мракобесов говорит о нём в прошедшем времени.

– С Огоньковым? А что мы можем с ним делать? Отдадим родителям, пусть молятся за него.

– Абсурд.

– Что?

– Я говорю, что это абсурд. Мы обязаны разобраться до конца. Не вздумайте поставить в известность его родителей, вы всё испортите. Пускай с ним поработают наши эксперты.

– Нет, нет, я этого не позволю. Мальчик не подопытный кролик, он такой же человек как...

Потапов хотел сказать "как вы и я", но осёкся, потому что внезапно понял, что Мракобесов никакой не человек. Глядя на меняющееся лицо генерала, Мракобесов тоже всё понял, вмял свою папиросу в пепельницу и поднялся.

– Полагаю, что наш дальнейший разговор не имеет разумной перспективы. Завтра вас ожидают большие, разительные перемены, а потому отложим дискуссию до лучших времен. Но ведь, - у самых дверей Мракобесов повернулся и подмигнул, - но ведь кое-какие перемены вы ощущаете уже сегодня, не так ли?

Дверь хлопнула, а Потапов перекрестился и прошептал:

– Дьявол... сатана...

В это мгновение его с новой силой пронзил приступ радикулита, и все мысли в голове от страшной боли перемешались.

5

Тучи сгущаются.

Дьявол в милицейских погонах.

Новый стиль работы Главного управления

Встреча у трапа самолёта произвела на Яблочкина и Мушкину гнетущее впечатление. Ещё хуже им сделалось в кабинете генерала Потапова. Всегда бодрый и жизнерадостный, Михал Михалыч выглядел сегодня очень нездоровым: лицо его приобрело сероватый оттенок, голос звучал по-старчески слабо, глаза смотрели тускло и безжизненно.

Минувшей ночью у Потапова вдруг разболелась печёнка. Потом началась головная боль и тошнота. К утру, едва он начал засыпать, наглотавшись таблеток, словно кто-то кинжалом ударил в его желудок.