Игра

Спустя десять минут я расположилась на террасе, вооружившись каталогом с вложенной стопкой фотографий, снабженная высоким стаканом холодного кофейного напитка, на который уговорила меня Мария, с ноутбуком, исполнявшим роль словаря, и занялась переводом ранее созданных описаний. К моему удивлению, Тери пробежалась по ним правками, кое-где заменив несколько слов, а в основном оставив веселые смайлики на полях моих заметок и восклицательные знаки с изображением поднятого большого пальца руки. Я невольно улыбнулась, живо представив жестикуляцию Тери при оставлении таких забавных комментариев.

Работа шла трудно, была явно кропотливой, но я специально выбрала сложную ее часть, и не прогадала. Покусывая ручку, я выискивала подходящие слову на хинди синонимы на английском. Шерстила интернет на предмет мягких, изящно звучащих, словосочетаний. Морщила лоб над аналогами в стихах, оценивая достаточную звонкость и точность слов, их невесомость, воздушность, или же наоборот вес, приземленность, передающих определенную эмоцию. Размышляла над их наполненностью, достаточностью. Удовлетворенно радовалась складывающимся бусинкам чужих слов, медленно, с натугой, но сплетающихся кружевами видимых мне образов. Вежливо отмахнулась от Марии, принесшей через несколько часов моей работы целый поднос сладостей и прохладительных напитков. Погрузилась в работу целиком, с головой, не замечая красивейшего заката, окутавшего целой палитрой оттенков желто-красного игрушечную Флоренцию. Не видела подсвеченных заходящим солнцем прозрачных облаков, красивых, словно цветные перышки. И только закончив перевод трех образов – да, всего трех! – я поняла, что выжата досуха непривычной работой и перевела усталый взгляд на уже догоравший закат. Мери, как раз в очередной раз выглянувшая в расположенную прямо передо мной дверь, радостно показала кому-то в глубине дома большой палец, и, снова забавно цокая языком, принялась что-то выговаривать мне, от волнения даже забыв, что я не знаю итальянский. Экспрессивная речь звучала так красиво, что я против воли заслушалась, пока она собирала на поднос разгруженные ранее на столик забытые сладости и соки. Наконец, почувствовав вопросительную интонацию в ее голосе, я машинально ответила – Si!

Мария взглянула на меня лукавыми глазами и расхохоталась, что-то прокричав в сторону дверей. Оттуда сразу же появился мальчишка лет четырнадцати, нагруженный подносом с исходящими ароматами блюдами. Мария, делая вид, что не замечает моего оторопелого вида, расставила передо мной тарелки и пожелала аппетита, уже на английском. Деловито подхватив предыдущий поднос, она удалилась, всем своим видом выражая удовольствие от удавшейся шалости. Я улыбнулась, поняв, что меня разыграли этим потоком слов на итальянском языке с единственной целью – накормить. Впрочем, еда так одуряюще пахла, что я почувствовала дикий голод, и набросилась на принесенные вкусности, наслаждаясь каждым кусочком и чудесным видом вечерних холмов на горизонте.

Накатившая сонливость вкупе с апатией заставили меня кое-как подняться и добраться до спальни. Стянув одежду, я в одном белье забралась в кровать, крепко обняла подушку, и рухнула в тяжелый, мечущийся сон.

Арнав.

– Аман? Аман! – я начинал злиться на молчание своего заместителя. – Ты хорошо меня расслышал?!

– Да, сэр. – Его голос звучал неуверенно, но я не придал этому значения, повторив еще раз для надежности. – Ты должен выяснить, кто из знакомых, друзей, подруг или родственников моей жены живет в Италии. Срочно! День-два – это максимум. Понятно?

Уже более уверенное – Да, сэр.

– Хорошо. Еще не забудь контролировать ход известного тебе дела. – иносказательно закончил я. Такие вещи, как рейдерство, не должны обсуждаться по незащищенному от прослушек телефонному каналу. В свое время именно благодаря телефонной прослушке мы выявили сотрудника Зары в нашей организации. К тому же, всю необходимую информацию он уже получил и начал работу, прислав краткий отчет о первых шагах, а также анализ ситуации от того самого специалиста. – Отбой. Стоп, Аман. – вспомнил я еще об одном своем застывшем на месте проекте. – Что по Тери Свон? – неловкая заминка Амана не осталась без моего внимания. – Что происходит, Аман? Какого черта ты сегодня невлашной? – жесткость моего тона, похоже, привела его в чувство.

– Сэр, мы работаем над этим. Есть подвижки, точнее – намеки на подвижки в решении этого вопроса. – туманно высказался мой сотрудник. – Извините, пока не могу сказать точнее. Но как только информация уточнится, я сразу сообщу.

Я удивленно поднял бровь, слушая торопливую речь, несвойственную Аману.

– Не по телефону, мистер Райзада. – уточнил Аман, и я согласился, уповая на то, что всегда свойственная разумность незаменимого заместителя не дала сбой в неподходящий момент.

– Хорошо, отбой.

Ну что же, Кхуши… не сегодня, так завтра детектив выяснит все о твоем местонахождении, и, когда я тебя найду, мы поговорим… о доверии. Произнесенные тогда, в загородном клубе, слова жены – я доверяю – крепко засели в моей голове. Я обкатывал их как голыши в прозрачной горной, суетливо бегущей речке, шумной, говорливой, мелкой. Льдисто, холодно, с глухим перестуком и всплесками колкой воды...

Сунул руки в карманы, привычно сжимая кулаки, словно пытаясь вернуть привычного себя – себе. Никогда раньше я не мыслил образами. Но чувства вытаскивали из меня то, что было непривычно. Сами чувства были – непривычны. Сложно было подобрать слово для терзающих меня сейчас ощущений. Мне было… обидно? Я никак не мог подобрать менее эмоциональное слово для обозначения испытываемого чувства. Пусть так. Я поморщился от обнаженности чувств, таких неприкрытых и откровенных, неразумных. Дорога из них, ведущая в никуда, была такой шаткой, ненадежной… а я уже не мог свернуть, не мог повернуть назад, делая первые неуверенные шаги, страшась, как ребенок, неизведанного.

Прошел к окну, небрежно бросив телефон на диван, и застыл, глядя на закатное солнце. День, видимо, был солнечным. Редкость для осеннего Лондона. Попытался вернуть контроль над сознанием разуму, обдумывая хорошие новости Вишала – наименее важные службы можно перевозить в новое здание.

… Бесполезно. Обида – я снова поморщился – выводила эмоции на первый план. «Я доверяю тебе, Арнав».

– Почему же ты не поговорила со мной, Кхуши? – прошептал я оконному стеклу, прислонившись к нему лбом. Стекло приятно охлаждало лоб, а от моего дыхания на нем появились быстро исчезающие туманности. – Почему просто ушла?

Секретарь приоткрыла дверь, спрашивая разрешения идти домой. Рабочий день окончился час назад, а у нее, как следовало из подробного досье, бегло просмотренного мной сегодня, есть маленький ребенок. Поэтому я разрешил ей уходить своевременно, не дожидаясь, как полагалось, окончания моего рабочего дня. Ненормированного. Я, обернувшись, отпустил ее кивком головы и снова вернулся к бесцельному созерцанию оконного стекла. По сути, работа на сегодня была закончена, и я бы с радостью поехал домой, если бы… меня там ждали…

Кхуши… было странно слушать сердце, что-то шептавшее, о чем-то просившее, кого-то звавшее. Нет, не кого-то – ее.

Я оттолкнулся лбом от оконного стекла, прошелся по кабинету, обращая внимание на мелкие детали, которые не видел раньше. Высокое раскидистое дерево у дивана в углу большого кабинета – ярко-зеленое на бежевом фоне стен. Освежает. Над ней – картина. Я остановился, рассматривая на переднем плане брызги морской пены захлестывающей берег высокой волны. Скривился. Слишком яркие краски и вычурные гребешки пены. Всегда ценил в картинах реалистичность, фотографичность, правдивость. Перевел взгляд на затянутые золотистого цвета шторами окна. Не люблю закрытые окна. Как слепые глаза – ограничивают перспективу.

Разозлился сам на себя, поняв, что просто оттягиваю возвращение в пустой дом. Хватит хандрить! В конце концов, скоро я верну ее, и все будет по-прежнему! А пока, раз не хочется домой, и голова достаточно ясная, надо, наконец, пробежаться по присланному парой дней ранее досье на Тери Свон, попытаться проанализировать, что за человек, каковы причины ее нежелания сотрудничать, что может убедить ее переменить мнение…

Включив уже закрытый ноутбук, замер, глядя на счастливое лицо жены, которую я заснял, когда она кружилась с тем самым нелепым мишкой в руках. Тогда это был спонтанный порыв, и фото получилось таким удачным, что я почти сразу установил его на заставку рабочего стола. Почему? Я не задумывался об этом. Вообще, с тех пор, как мы приехали в Лондон, многие мои поступки, связанные с Кхуши, я совершал, не задумываясь, не анализируя, не просчитывая…