Игры престолов. Хроники Империи

– Я люблю… – Голубые глаза лихорадочно блестят, выдавая состояние Тимо. Он горит, пылает изнутри тем ядом, которым отравили его речи сына. Едва не теряя силу воли, он шепчет срывающимся голосом: – Люблю моего Альфи.

– Вот и правильно, – успокаивающе говорит лорд Эшли, вновь целуя свою жертву, но теперь страстно, требовательно, кусая сухие губы, ощущая кровь на языке и наслаждаясь этим медным вкусом. – Вот и хорошо.

Стремительно поднявшись, Альфред выходит в коридор и сталкивается с секретарём Натана. Демонстративно медленно подносит белоснежный платочек к губам и промокает алые капли, видя, как трясёт от жажды серого вампира. Запихнув испачканный платок в нагрудный карман Аракса, саркастично сказал:

– Можешь помечтать.

И, покровительственно хлопнув застывшего вампира по плечу, шагнул в ближайшее зеркало. Айрон, словно во сне, вынул платок и вдохнул аромат крови Тимо. Свежая. Истекающая болью и стыдом.

Прижавшись спиной и затылком к двери в запретную комнату, слышит страшные, неправильные звуки. Так плачет его враг – горько, с раздирающим грудь стоном, сквозь зубы, сжавшиеся на угле подушки. Айрон не может войти, потому что ему нечем помочь, нечего сказать в своё оправдание. Поэтому он, аккуратно сложив платок, повернулся, чтобы уйти. Последний судорожный всхлип за дверью… и тишина. Тимо Лайтонен слишком сильный, чтобы поддаться так просто. Айрон, улыбаясь, идёт прочь.

+++

Фабио не простил Альфреду собственного унижения. Он работал как проклятый, день и ночь вникая в то богатое наследство, что оставил ему Араши, перебирал архивы «Акелла», в надежде найти управу на «бешеного Императора», как прозвали Альфреда в народе. И ничего не находил, зато обнаружилось много документов весьма интересного свойства, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки узурпатору. Открытие было настолько шокирующим, что требовало тщательного обдумывания, на которое, увы, не оставалось времени. Альфред предпочитал держать брата заложником в поле зрения, памятуя о досадном побеге остальных высокопоставленных заключённых и почему-то каждый раз присылая слугу с приказом «пообедать по-семейному».

Эти обеды были для Фабио костью в горле, но он исправно появлялся в столовой, указанной в послании и делал вид, что безумно счастлив подобной чести. Сегодня Альфред обедал в изумрудной столовой. Когда-то здесь было не протолкнуться от братьев и сестёр, а сейчас лишь один Фабио сидел за три места от него.

– Почему ты не сядешь ближе? – Вкрадчиво осведомился новый Император. – Здесь полно свободного места и мне не придётся кричать через весь стол.

– Рядом с Вами места Браниха и Эвазара.

– Забудь эти имена или зачислить тебя в их тёплую компанию повстанцев?

– Ну что вы, Ваше Величество! Разумеется, я не желаю промерзать в северных провинциях. Здесь мне вполне комфортно.

– Забываешься, братец. Это не ты должен искать комфорта, а я. И если мне почудится, что с тобой неуютно...

– Слушаю и повинуюсь, – Фабио вдруг улыбнулся. Бывает так, что когда слишком много боишься, внезапно становится всё равно. – Кстати, как Вас лучше называть – Альфред или Энрике?

– А ты какое имя предпочитаешь – Фабио или Лестер? – В голосе Императора отчётливо зазвучала угроза. Крафтвер только усмехнулся, уставившись в тарелку. Потянулись минуты в молчании, нарушаемом лишь звоном приборов о хрупкий фарфор. Наконец Альфред спросил:

– Не хочешь увидеть младших?

– Не стоит. С ними всё в порядке, ведь они бесценные заложники.

– Тогда почему ты всё ещё не достал из-под земли нашего блудного наследника?

– Мне не хватает средств, – заученно ответил Фабио, подперев ладонью щёку и без интереса ковыряясь вилкой в салате.

– Я дал тебе три крейсера.

– Они бесполезны.

Некоторое время Альфред сидел, сжимая в кулаке нож, словно собирался бросить его в брата. С большим трудом успокоившись, он смог улыбнуться:

– И почему ты бесишь меня так же сильно, как отца?

Фабио оглянулся на Императора, фыркнул:

– Видно, такова моя судьба – раздражать императоров.

Комлинк, прикреплённый к запястью Альфреда, издал короткую трель.

– Ваше Величество, Император Хсаши на связи.

– Проведите канал.

Через секунду над столом возникло объёмное изображение Араши, сидящего на троне.

– Приветствую тебя, брат.

– И тебе привет, Змееглазый. Как скоро перестанут видеть твои новые глаза?

– Чтобы протянуть руку и взять тебя за горло зрение мне ни к чему, – любезно улыбнулся

Араши.

– Очень любопытное утверждение, – Альфред скептически хмыкнул. Фабио обошёл стол и встал за креслом Императора, чтобы видеть его собеседника. – Зачем потревожил мой покой?

– Хотел сделать подарок. – Улыбка Змееглазого приобрела исключительно ядовитый оттенок. Альфред приподнял брови:

– Подлизывайся к Матери, глупец. Не стоит тратить такие большие средства на канал связи между нашими Империями.

Золотые глаза с вертикальным зрачком холодно сузились. И пока Альфред из Дома Эшли любовался этим выражением лица своего оппонента, Фабио, тихо стоявший за креслом, сделал бесшумный жест, и в его пальцах на миг сверкнула сталь. Острая спица почти касалась жизненно важной точки на шее Императора и, видя это, Араши довольно рассмеялся:

– Прежде чем бросаться в новый бой было бы не лишним избавиться от повстанцев. Что же до Матери, то это ей надлежит выпрашивать у меня милость. Я же обратился именно к тебе в жесте доброй воли.

– Не стоит переживать из-за тройки глупцов. А «добрая воля» в твоём исполнении может стоить мне жизни.

– Если бы Эвазар был глуп, его голова давно украшала бы каминную полку. Но он ускользает от тебя, верно?

– Знаешь, как его достать? – Подозрительно осведомился Альфред.

– Разумеется, знаю.

Фабио качнул головой, медленно и осторожно отводя смертоносное жало от горла ничего не подозревающего брата.

– Чего ты хочешь?

– Обновления мирного договора, но уже не с тобой в роли Императора, а с Альфредом из

Гэлли.

– Ты и впрямь умён, – немного печально вздохнул узурпатор.

Фабио вернулся на своё место и занялся обедом. Начинался долгий и трудный торг. Стоило использовать этот шанс и обдумать полученную информацию, решить, что с нею делать.

Он был весьма амбициозен, несмотря на то, что являлся самым последним в списке кандидатов на престол. Когда-то у него был шанс продемонстрировать отцу своё несомненное превосходство над остальными, но Фабио упустил его из чистого упрямства. Ему не нравилось, что отец заранее расписал их роли, позиции в обществе и едва ли не реплики. Остальные, видимо, смирились с этим за неимением другого опыта в жизни, но Лестер Турио Барр был не таков! Он привык, чтобы с его мнением считались! Плёл многоуровневые интриги, поступал наперекор всему, чего хотел от него отец и, в конце концов, добился собственной независимости, возможности выбирать, кем стать в жизни. И уже тогда, когда Фабио обрёл настоящую свободу, он смог получше оглядеться.