Игры престолов. Хроники Империи

Послышались шаги и рядом с Хаашимом кто-то остановился. Мальчик, обернувшись, невольно задрал голову – настолько высоким оказался незнакомый воин. Хафес был облачён в кожаные доспехи, пропахшие прогорклым маслом, пропитавшим слои войлока и кожи, и калёным железом. Ароматы войны. В заспинных ножнах спокойно спали два тяжёлых ятагана, их рукояти возвышались над плечами воина и были инкрустированы редкой и драгоценной бирюзой. Лицо хафеса, суровое, изуродованное старым шрамом, смягчилось, когда взгляды мужчины и мальчика встретились. Доброжелательно кивнув Хаашиму, словно равному, незнакомец, отвернувшись, глубоко поклонился изваянию Змееглазого, а мальчик, между тем, продолжал завистливо разглядывать его облачение, мысленно примеряя его на себя. На плече хафеса красовался тот самый парящий рхас. Легион Свободных.

Хельга закончила молитву и привычно позвала:

– Хаашим, идём.

– Да, матушка, – откликнулся мальчик, не заметив, как крупно, всем телом, вздрогнул стоявший рядом мужчина. Хаашим не успел даже двинуться с места – незнакомец, опередив его, шагнул к матери, как показалось юноше – с угрожающими намерениями, а тишину храма нарушил его хриплый, прерывающийся от волнения голос:

– Хельга?

Женщина осталась спокойной, словно ничуть и не удивилась этой внезапной встрече. Огромными серыми глазами на почти прозрачном от постоянных тревог и забот лице она рассматривала своего потерявшегося возлюбленного и не чувствовала ничего... кроме облегчения. Когда-то она мечтала о том, как встретит его, обманувшего и предавшего в самый важный миг, какими словами заклеймит, какую презрительную и ядовитую улыбку выберет из целого арсенала заготовленных специально для этого случая, но... со временем в ней осталась лишь тихая благодарность к тому, кто подарил ей самое великое сокровище на свете – замечательного сына.

Странно, но Хельге показалось, что её мужчина совсем не изменился, разве что черные волосы, заплетенные в косу, теперь спускались почти до бедер и в них начали появляться белые нити. Невольно затаила дыхание, любуясь им, по-прежнему возмутительно прекрасным, несмотря на старый шрам, ибо красота его была не столь очевидна, как у Змееглазого. Йахшим, казалось, светится изнутри каким-то особым, трогательно-робким светом, способным непоправимо исчезнуть, если допустить неосторожную резкость. Такая хрупкая, завораживающая красота, подобная расцветающим морозным узорам на стекле. Хотя... хсаши не знают, что такое настоящий холод.

Его темно-зеленый взгляд был исполнен настороженности, и Хельга понимала причину. Он ждет от неё слез и упреков, выяснения отношений... а она давно уже остыла, переболела и выстрадала все эти чувства, так что единственное, чего она хотела от своего мужчины – просто любви, которую они оба заслужили. Незачем начинать новую жизнь со скандала.

– Ну, здравствуй, Йахшим-хааз, – прошептала Хельге каким-то хрупким, ломким от усталости голосом и он не нашёл ничего лучше, чем глупо спросить:

– Так ты знаешь моё настоящее имя?

– Ну конечно знаю, – Хельга грустно улыбнулась. – Когда-то я пыталась искать тебя, думая, что ты вернулся в своё Гнездо Шеахасс. Я разговаривала со старейшиной Фархасом, твоей матерью и твоими братьями, так что я знаю о тебе очень много, Йахшим. Твоя невеста – Хайат, вышла замуж, не дождавшись твоего возвращения, но ты и не искал с ней встречи, верно? Ты предпочёл стать “свободным” от всего – от семьи, долгов и совести.

– Это не правда. – Его голос звучал глухой, застарелой болью, но когда попытался шагнуть ближе, чтобы взять за руку ту, которую больше не хотел выпускать из объятий, путь ему преградил юный хсаши, направивший ему в грудь острие ятагана.

– Отойди от матери, – зловеще растягивая слова, каким-то чужим, незнакомым голосом сказал Хаашим и Хельга вздрогнула, испугавшись своего так внезапно повзрослевшего сына.

Ощущая внутри огромную, ледяную пустоту, Йахшим сказал:

– Я вижу, ты тоже не особенно ждала со мною встречи.

– Не говори глупостей, – Хельга протянула руку, коснувшись плеча мальчика, своего защитника и помощника во всём. – Это твой сын, и его зовут так потому, что я думала, будто уже никогда тебя не встречу. Однако, Всемилостивая Хъярра вняла моим молитвам, явив тебе верную дорогу, поэтому я говорю тебе – добро пожаловать домой, Йахшим-хааз.

Силы покинули его внезапно, словно всё то, что его поддерживало, в одночасье рухнуло, осыпавшись битым щебнем. Он чувствовал себя беспомощным и слабым, совсем как тогда, на Аглоре, когда эта женщина подобрала его на “свалке” из полу-мертвецов, выходила и дала новый смысл в жизни.

Опустившись перед нею на колени, признавая, наконец, простую в своём величии истину, Йахшим произнёс:

– О, как же долго я мечтал об этом... Просто вернуться домой, к тебе. И попросить прощения за всё.

– Здесь преклоняют колена лишь перед богами, – укоризненно напомнила Хельга, однако в зимнем саду её сердца уже расцветала весна и всё трепетало внутри от какого-то радостного предчувствия. Йахшим поднял на неё измученный взгляд, признавшись:

– Значит, я не согрешил против истины. Тебе я молился эти долгие годы, о тебе были все мои мысли, Хельга. Кто же ты есть, как не богиня моего сердца? Знаешь, я тоже немало знаю о тебе – видя наступающий рассвет, я приветствую его вместе с тобой, а если идёт дождь – значит ты где-то грустишь. Закат говорит мне о том, что ты готовишься ко сну, расплетая свои длинные светлые волосы, а всё, что мне остаётся – ревновать к лунному свету, потому что ему можно касаться твоей жемчужной кожи, а мне в этом отказано... Ты стала ещё прекрасней и мне очень... очень жаль, что всё это время я был так далеко.

При этих словах мужчина виновато взглянул на смущённого и растерянного Хаашима, опустившего своё грозное оружие. Мальчик вопросительно оглянулся на мать и увидел в её глазах светлые слёзы радости.

– Давай не будем мешать им сейчас, – услышал юный воин тихий голосок рядом с собой. Красивая девочка его возраста грустно смотрела, как Хельга и Йахшим-хааз неистово сжимают друг друга в объятиях, сбивчиво шепча какие-то обрывки фраз, перемежая их поцелуями. – Их путь закончился здесь, в этой тихой гавани и теперь они несомненно будут счастливы.

– Кто ты? – Спросил Хаашим, на что девочка таинственно улыбнулась, прижав палец к красиво очерченным губам, призывая к молчанию. Она подошла к пьедесталу, на котором восседал Змееглазый, Равный Богам, и, встав на цыпочки, положила на гранитную плиту рядом с ладонью изваяния букетик полевых цветов.

– Мой бедный братец, наконец, ты нашёл тех, кто всем сердцем полюбил тебя.

Хаашим хотел было остановить творимое ею святотатство, но тут над белокурой головкой девочки засиял нестерпимым белым светом обруч, после чего она исчезла не только из зала Храма, но и из воспоминаний всех тех, кто видел её.

Лишь скромный букет из полевых цветов по-прежнему лежал у руки Араши, как напоминание о его человеческой сути.

====== Эпилог 6. Фабио ======

Фабио стремительной походкой летел по коридорам Дворца, прижимая к груди папку с докладом. Щёки начальника “Акелла” пылали лихорадочным румянцем, выдающим степень его возбуждения – спор с Императором вышел сегодня особенно яростным. Обычно невозмутимый и спокойный Эвазар всё чаще начал проявлять характер, закалившийся во время полного лишений изгнания и нельзя сказать, что Лорда Протектора это устраивало. Безусловно, если сравнивать безумца, которым был Альфред и нынешнего Владыку Империи Мэру, Эвазар выигрывал по всем статьям, так почему же год от года работать с ним становилось для Фабио всё более изощрённой пыткой?