Игры с огнем
Шрифт:
Сталин медленно поднялся из-за стола и подошел к висевшей на стене карте Европы.
— В вашем видении… этот танк хорошо показал себя в бою?
— Да, — твердо ответил я. — Лучше всех существующих аналогов. И даже тех, что появятся в ближайшие годы.
Сталин долго разглядывал карту, водя пальцем по западным границам СССР.
— Когда я смогу увидеть действующий прототип?
— К концу года будет готов первый образец, — сказал я. — С нашим дизельным двигателем и основными элементами ходовой. На следующий год начнем заводские испытания полноценного прототипа.
— Это
— При условии полного обеспечения ресурсами и снятия бюрократических ограничений, — уточнил я и осторожно намекнул на арест: — Без таких сюрпризов, как недавно.
— Вы их и так уже получили, — кивнул Сталин. — Ресурсы, кадры, приоритетный статус. Что касается сюрпризов, то просто не зарывайтесь, Краснов, и все будет хорошо.
Он вернулся к столу и сел.
— И еще одно, товарищ Краснов. Эти ваши видения… они случайны или вы можете их направлять?
Глава 15
Сталинский гамбит (продолжение)
Сложный вопрос. Если сказать, что могу направлять, Сталин начнет требовать детальных предсказаний по разным областям. Если сказать, что случайны — потеряю ценность как советник.
— Это сложно объяснить, — начал я осторожно. — Видения приходят спонтанно, но чаще всего связаны с тем, о чем я думаю, над чем работаю. Как будто мой разум настраивается на определенную частоту и улавливает информацию из… другого времени. Иногда это яркие образы, иногда просто знание. Но я не могу вызывать их по желанию.
Сталин задумчиво разглядывал меня, словно какой-то редкий экспонат.
— Вы уникальный человек, товарищ Краснов, — наконец произнес он. — Независимо от источника ваших знаний, они представляют огромную ценность для государства. И мы будем их использовать.
Кажется, он уже собирался закончить нашу встречу, но я решил рискнуть и использовать последний козырь:
— Товарищ Сталин, есть еще один вопрос стратегической важности, который я хотел бы обсудить.
Вождь, уже потянувшийся к трубке телефона, замер:
— Слушаю.
— Это касается Дальнего Востока и железнодорожной магистрали КВЖД, — я понизил голос, словно опасаясь, что нас могут подслушать.
Сталин вернулся в кресло, его взгляд стал острым, внимательным:
— Продолжайте.
— В двухстах верстах северо-западнее Харбина, практически на линии КВЖД, находится крупнейшее в мире месторождение нефти, — сказал я, отмечая, как напряглась фигура вождя. — Оно называется Дацинское. Находится в китайской провинции Хэйлунцзян, является крупнейшим в Китае. Его геологические запасы нефти оцениваются в почти в шесть миллиардов тонн, а природного газа — в один триллион кубических метров. И нефть там высочайшего качества, значительно лучше высокосернистой, той что мы обнаружили в Татарском промысле.
Сталин смотрел на меня, не мигая:
— Откуда у вас эта информация?
Я был готов к этому вопросу:
— Несколько месяцев назад я встретился со старым царским геологом, работавшим до революции на компанию братьев Нобель, — соврал я. — Он был при смерти и решил поделиться со мной тем, что узнал во время своей последней экспедиции в Маньчжурию в 1916
году. Он обнаружил признаки нефтеносных пластов, но из-за революционных событий и японской интервенции эти данные так и не были использованы.— И вы верите словам умирающего старика? — скептически спросил Сталин.
— Я проверил его информацию, сопоставив с геологическими картами и современными данными о структуре пластов, — уверенно ответил я. — Все сходится. Более того, в моих видениях я ясно вижу огромные нефтяные вышки, покрывающие эту территорию.
Я достал из портфеля карту и развернул ее на столе:
— Вот здесь, товарищ Сталин. Это будущий нефтяной гигант.
Сталин склонился над картой, его пальцы медленно обвели обозначенный район:
— Слишком близко к японской зоне влияния, — заметил он. — И прямо на территории Китая.
— Именно поэтому мое следующее предсказание имеет критическое значение, — я сделал паузу. — Я уже говорил, что в сентябре этого года японцы организуют провокацию у Мукдена на Южно-Маньчжурской железной дороге. Это станет предлогом для оккупации всей Маньчжурии. Они создадут марионеточное государство Маньчжоу-Го и возьмут под контроль весь регион, включая нефтеносные районы Дацина.
Сталин выпрямился, его взгляд стал жестким:
— Вы говорите, в сентябре? Какая точная дата?
— Да, — твердо ответил я. — 18 сентября 1931 года японцы взорвут небольшой участок железнодорожного полотна у Мукдена. Обвинят в этом китайских диверсантов и введут свои войска. Западные державы осудят эти действия на словах, но реально ничего не предпримут.
— И что вы предлагаете? — спросил Сталин, начиная расхаживать по кабинету. — Открыто вмешаться? Начать войну с Японией?
— Нет, это было бы преждевременно, — покачал я головой. — Предлагаю тонкую игру. Во-первых, усилить разведывательную деятельность в регионе. Во-вторых, через тайные каналы предупредить китайское правительство о готовящейся провокации. В-третьих, подготовить дипломатическую почву для переговоров с Чан Кайши.
— С какой целью? — Сталин остановился, внимательно глядя на меня.
— Если нам удастся предотвратить японскую провокацию, мы поднимем авторитет СССР в глазах Китая, — пояснил я. — Это даст нам возможность заключить соглашение о совместной разработке нефтяных месторождений в Дацине. Официально — советско-китайское экономическое сотрудничество. Фактически — получение контроля над стратегическим ресурсом.
— Звучит заманчиво, но слишком оптимистично, — Сталин снова подошел к карте. — Чан Кайши слабо контролирует северо-восточные провинции. Даже если мы предотвратим первую провокацию, японцы придумают другую.
— Верно, — согласился я. — Поэтому нужно параллельно готовиться к защите наших интересов. Для этого требуется ускоренное развитие Дальневосточного военного округа, укрепление границ по Амуру, а также…
— А также? — Сталин приподнял бровь.
— Технологический рывок, товарищ Сталин. Именно здесь нам может помочь сотрудничество с американцами.
— Американцы? — Сталин нахмурился. — Что общего между ними и нашими интересами на Дальнем Востоке? Кажется, наоборот, они там противоположные.