Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
Бродяжка заметил, наконец, что свет лампы выхватил их из мрака, и немедленно прервал кормление ненасытного чада. Резво вскочил с тахты, нагнулся, натягивая соскользнувший ботинок.
Из его дырявых карманов на ковры ручьями потекли припрятанные монеты, посыпались мятые купюры, разлетелись веером кредитки.
Громкий клекот Гая-ворона зазвучал вместо приветствия:
– Неразлучные приятели, вы снова вместе! Gula!
Нищий подобострастно поклонился, приложив ладонь к сердцу.
– Господин… – задрожали его тонкие губы.
– Avataria!
Взрослый
– Я туточки!
– Говорите!
– Мы здесь, чтобы наказать души, потерявшиеся в пагубной страсти. Оба мучаются от непрекращающегося голода и жажды. Одна алчет наживы, другой яств. Отдаем их на твой справедливый суд, господин…
– Да будет так!
Толстый ребенок, набрав в рот дыма, выдохнул благоухающее облако через множество дырочек в щеках, моментально скрывшее чудную парочку из глаз.
Ворон раскурил новый кальян и некоторое время наслаждался свежим опиумным дымом.
В комнате воцарилась невольная тишина. И вот трон со скрипом повернулся и замер перед последней нишей.
– И, наконец, мой главный и самый желанный гость, – прозвучал громовой раскат.
– Явись нам, несравненный Superbia!
Ярко вспыхнул светильник, освещая склоненную на подушки голову женщины.
Изящная тонкая фигурка неохотно поднялась с оттоманки, томно потянулась, по-кошачьи мяукнула. Мур-ра!
Недовольная, что ее разбудили, красавица, копия белокурого киноидола Мэрилин, капризно надула прелестные губки, приподняла растрепанные волосы вверх, пряча кудри за ушки. Надменно оглядела зал.
– Я заглянул к тебе, господин, чтобы передать в руки одну глупую овцу, смертельно надоевшую мне. Поступай с ней, как посчитаешь нужным, ее Гордыня посмела превзойти мою. Уже за это она достойна вечного рабства. —
Кокетливо подогнув ножку, красотка вернулась на диван. Устраиваясь удобнее среди мягких подушек, елейно пропела: —
– Если я более не нужен тебе, позволь на время удалиться. Тем более – я не курю дурь! Да и вам не советую!
И, не дожидаясь разрешения, Мерилин сама задвинула шелковую занавесь.
София услышала глухой смех Гая. Дерзкое поведение прелестного существа не вызвало в нем гнева, наоборот, оно его развеселило.
Смех звучал все громче, раскаты хохота сотрясали воздух, рассеивая иллюзии.
Один за другим растворились семь альковов. Дым раскачивающихся светильников душной пеленой заволок комнату, ее очертания начали плавиться словно воск. Поплыли в клубах благовоний.
София зажмурилась от страха, вцепившись обеими руками в колено Гая, и постаралась не упасть, чувствуя, как тело оборотня начало приобретать прежние размеры. Сквозь прищуренные ресницы она видела, как исчезли уродливые паучьи пальцы, птичьи перья втянулись обратно в ткань камзола, черты лица разгладились, смягчились.
Когда она решилась открыть глаза, комната из сказки «Тысяча и одна ночь» пропала без следа.
Абракадабра! Гай по-прежнему держал ее на коленях.
Но они были не одни. Четверо мужчин, затянутых в черные смокинги, в обществе трех празднично одетых дам не сводили с нее любопытных глаз. Лица присутствующих
показались Софии знакомыми. Один из джентльменов, худой сгорбленный старик в золотом пенсне, поднялся из кресла и, плеснув в опустевший бокал бренди, злобно прошипел:– Среди нас находился человек. Давно? Что ей удалось подслушать?
– Ну и что с того, – парировал добродушно улыбающийся толстяк с оспинами на щеках, – зато какая привлекательная и аппетитная особь! Гай, дружище, познакомь нас!
– Еще не время, – София услышала над ухом тихий голос.
Роскошное подобие Мэрилин, платиновая блондинка, тонкая словно веточка, фыркнула, жеманно повела плечом, воткнула сигарету в изящный перламутровый мундштук и сделала глубокую затяжку. Выпустив длинную струйку дыма, мурлыкнула:
– Не поверю, чтобы у гениального проходимца не было далеко идущего плана относительно этой малышки. Доверься нам!
Гай молчал.
– Не торопи его. Полагаю, что, пригласив нас вечеринку, хозяин приготовил достойный сюрприз, – вмешался красивый светловолосый джентльмен, вальяжно развалившийся в кресле напротив и потягивающий сигару. – Подождем, господа. И если господин Лэндол не против, я согласен составить ему компанию для осуществления задуманного.
– О чем это ты, развратник? – пискнула упакованная по горло в целомудренное черное платье «Шапокляк». И тут же поспешила добавить:
– Нечего завидовать хозяину, он сам решит, как поступить с неожиданной гостьей!
– Тем не менее, он обозначил ее! – не успокаивался старик-брюзга.
– Парень, если она здесь, чтобы мы могли насладиться ее плотью, так и скажи! Нечего ходить вокруг да около! – красавец, нетерпеливо стряхнув с колен сигарный пепел, поднялся и сделал шаг к кровати.
София задрожала от страха и попыталась встать с колен Гая, но его стальные руки не позволили даже пошелохнуться. Сердце женщины отчаянно забилось, почуяв смертельную опасность.
Она взглянула в лицо хозяину и закричала от ужаса.
Налившиеся тьмой глаза намертво притянули взор. Губы приоткрылись, выпуская наружу тонкий змеиный язык. Он шершаво скользнул по ее щеке, вытянулся изо рта еще больше, обогнув шею, спустился ниже по бретели платья, коснулся впадины на груди и обвил грудь.
У Софии поплыло перед глазами.
Теряя самообладание, она почувствовала, как семеро подошли вплотную и, скрестив руки, заключили их в плотное кольцо. Раскачиваясь из стороны в сторону, существа начали издавать убаюкивающий, то нарастающий, то затихающий гул, напоминающий рокот морского прибоя.
Кто-то из них воткнул в ее рыжие кудри белоснежное голубиное перо.
Руки Гая жадно сорвали с нее одежду. Ледяной змеиный язык продолжал лизать тело. София застонала.
«Все кончено…».
«Посмотри на меня, – раздался в голове приказ, – Тебе нравится то, что ты видишь?»
Испуганная до смерти, София открыла глаза.
Сверкающее обнаженное тело неведомого существа предстало ее взору. На нем сквозь кожу, словно пробуждающиеся цветочные почки, проступили бесчисленные рты. Губы, прикоснувшись к коже женщины, начали ласкать ее.