Икосаэдр 2.0

Мой язык… В этих краях его знают только пираты!

Послал пару выстрелов вперёд и вверх.

Шум прекратился. Тишина.

— Ну вот, вентилятор сломал… — послышался грустный голос.

4

— Зачем стрелял?

— А ты зачем халву на вентилятор крошила? — смеюсь.

— Скучно, — отозвалась толстушка-аборигенка и налила ещё. — И чтобы ты поскорее пришёл.

2010

ЗАРИСОВКИ. Дракон и тупоглазый робосыч

Угрюмо сидел он на горе обломков микросхем, стасканных со всех уголков ближайших пустошей, словно ржавый металлический стервятник над грудой пыльных костей. Он был стар. Шарниры скрежетали при малейшем движении. Атомной батарейке, исправно служившей сотню лет, осталось жить всего пару месяцев.

Ночь за ночью он тащился в развалины старинного ЦОДа, опустошённого сородичами ещё в начале Эпохи Роботов, и искал там затерянные самородки — карты памяти, забитые под плитку, кремниевые диски и прочую дрянь, часто не нужную и бесполезную.

Он охранял мёртвую память человечества, сгребая добро в кучу под кривые пластины рёбер, огрызаясь на пробегавших мимо препауков, получертей и ползунов, роняя капли драгоценного масла на пыльный бетон развалин.

Воры ночные не замечали его. Потрошители обходили стороной. Дневные воришки подбирались сзади, и иногда им перепадал древний кусочек кремния. Альтруисты-ремонтники пытались установить контакт по открытому протоколу и перепрошить безумцу мозги, но получали лишь толчок в блестящий панцирь груди.

Потом, когда кроваво-красный осколок луны поймал его окуляр, что-то вдруг щёлкнуло внутри, он скрутил куском проволоки две планки памяти в подобие бумеранга и бросил куда-то в ночь, на звук. Вдали послышался глухой удар, моргнул светодиод алярма неисправности, и на бетонку свалился незадачливый робосыч. Издав победный вопль, похожий на клаксон автомобиля, старик побежал к добыче, роняя шурупы на ходу. Наклонился, прижал коленом к брусчатке, уже готовясь раздавить корпус и распотрошить, но вдруг сжалился над тупоглазым. Бережно взял на руки и понёс к гнезду. Он решил, что нового друга надо обязательно починить.

Вдали, из-за холмов, послышался топот тысяч острых мелких ног. Колонна муравьёв-кочевников, одержимая алгоритмом перемещения, двигалась вперёд, проедая дырки в ржавых щитах укрытия. Они влетели в его сокровищницу, словно поезд во вставший на рельсах грузовик.

Прижав убитого им сыча, он нёсся вперёд, уже понимая, что лишился и памяти, и ночлега.

2018

Тема: «Без памяти»

ЗАРИСОВКИ. Коньяк для Маркизы

(аудиоверсия —

— Одна ты у меня осталась, — сказал Вениамин, поглаживая спинку Маркизы.

Его питомица больше не сидела в клетке, а свободно бегала по всей квартире. Теперь ей всё можно. Примерно так же дохтур бегал вчера по пустому городу.

— Ты думаешь, они навсегда ушли? — спросил он. Маркиза повела носом, и Вениамин понял, что это означает «да». Ну и ладно.

Жалкие людишки! Без них легче. Меньше толкотни на улицах, бабушек с тележками, проезжающими по ногам в салоне трамвая. Нет больше мальчишек, бьющих стёкла лаборатории, нет политиков и эстрадных певцов. Никого нет. Даже по ТВ, что не включишь — либо картинка пустая, либо всякая ерунда в записи, вроде мыльных сериалов. Либо помехи. И это замечательно.

Восемь лет дохтур потратил на создание препарата, лечащего тяжёлые формы социофобии. Уникальный препарат позволял больному абстрагироваться от «плохого» окружения. Люди, которые когда-то принесли пациенту боль, просто переставали существовать в его сознании, а оставались лишь те, кто по-настоящему важен для больного.

Препарат был уже почти готов, но никто не знал, чем всё обернётся. Один знакомый экстрасенс как-то сказал Вене, что тот рискует:

— А вдруг, первична не материя, а сознание? Если все люди вокруг перестанут жить в сознании больного, может, они перестанут существовать и в реальном варианте его мироздания?

Тогда Веня рассмеялся. И лишь спустя пару месяцев, выпив в лаборатории рюмочку коньяку, дохтур подумал, насколько было бы хорошо, если бы всё это назойливое человечество вокруг действительно перестало бы существовать!

Немного поменяв формулу, Веня в тот же вечер скормил ударную дозу препарата Маркизе…

— Один я у тебя остался. И ладно, зачем тебе ещё кто-то, — сказал дохтур и хлопнул ещё пятьдесят грамм. Потом засмеялся, и плеснул пару ложек в поилку. Морская свинка понюхала коньяк и сделала пару глотков.

«А может, это я… зря? Взаимодействие со спиртом модифицирует формулу, увеличивает взоимодействие с рецепторами, и тогда…»

А в следующий момент последний представитель человечества перестал существовать.

Тема: «Последний человек на Земле»

ЗАРИСОВКИ. Попробуй, докажи, что ты Рама (в соавт. с Денисом Куприяновым)

(в соавт. с Денисом Куприяновым —

Поскользнулся я на обёртке из-под кондомов, лежащей на гололёде. Никогда не понимал, кто и зачем оставляет их прямо посреди тротуара. Они что, прямо на ходу надевают, что ли?

Приземлился на пятую точку и ударился головой. В глазах побелело. Когда я пришёл в себя, надо мной, лежащим в утреннем снегу, нависала огромная губастая морда.

Верблюд!

Божественное начало всемогущего Рамы в шоке созерцало моё лицо. Его новое воплощение явно запуталось во временных координатах, угодив в тело двугорбого. Мало того, пейзаж вокруг мало напоминал просторы родной Индии. Это был шок и для него, и для меня.

Ибо я всё понял.

— Простите, — начал он, слегка грассируя. — Подскажите мне эпоху, в которой я очутился?

— Дык ведь… четверг, — сказал я, приподнялся и обнаружил, что моя правая нога сломана.

— Кали-юга? — немного настороженно спросил верблюд.

— Наверное. Вы не могли бы помочь мне привстать?

«Карму заглючило, — услышал я мысли всемогущественного Творца. — Не иначе, Шива баловался. Очень странно. Возможно, что паутина судьбы недаром привела меня сюда. Мой плевок должен установить истину».

Древнее божество в обличие челябинского верблюда отошло на пару шагов, мотнуло головой и вывернуло на мою ногу содержимое своего желудка.

— Ах ты! Грёбный йод! — мою учтивость как рукой сняло. — Сучка индусская! Ты что творишь, подлец?

— Вот оно что! — в изумлении прошептал Один из Тримурти. — Это не просто перелом! Это судьбоносная точка конца бытия! Сломав ногу, ты тем самым выбрал путь, ведущий к гибели нашей Вселенной! Я могу погибнуть, и лишь хрупкая оболочка тела верблюда отделяет меня от гибели.

Улица оставалась пустой. Я злобно сплюнул в снег и услышал смешок Рамы.

— Окей, и что ты хочешь, двугорбый?