Икосаэдр 2.0

Исполинские яблони давно отошли, лишь иногда нога давит поздние плоды. Тебе нужны не они. Там, в овраге под старой корягой древовидной клубники живёт дикая — из крепких, пятнистых, пугливых, тех, что несутся лишь раз в полгода. Ты долго приручал её, она уже почти не боится тебя.

Приходишь: наседка на охоте, и ты осторожно приоткрываешь листья.

Не ошибся. В гнезде, свитом изо мха, притаилось два яйца — чёрно-белое и трёхцветное, пёстрое. Мальчик и девочка. Ты решаешь: девочку оставим лесу, а мальчика, как подрастёт, заберём себе. Построим свою яйцеферму, выведем новую породу на зависть соседям, обрадуем маму, и, возможно…

— Кыс! Кыс-кыс, Мурка! — зовёшь ты. — Я молочка принёс!

Но ответа долго нет, лишь шумит кронами пустой лес. Тебя пугает коптер, прожужжавший над тропой, ты бежишь назад.

Бросила? Звери? Подстрелил дрон-охотник?

* * *

Ты возвращаешься снова и снова, пока не слышишь, наконец, в ответ заветное:

— Мяу!

И ты счастлив.

ЗАРИСОВКИ. Страна песка

— Зачем, зачем ты выбрал этот мир песка? — снова прозвучал чей-то величественный голос.

Снова бег по барханам, снова внезапная смена дня и ночи… Под конец пути человек заметил, что барханы поднимаются вверх, образуя длинную дугу, обрывающуюся в вышине и постепенно сползавшую куда-то вниз. Он долго полз по её склону, пока не оказался наверху и его рука не коснулась…

Стекла. Твёрдого, очень толстого стекла, которое медленно ползло вверх, и за которым зияла пустота с неясными, блёклыми силуэтами. Присмотревшись к этой пустоте, он смог различить складки, морщины на какой-то гигантской, космически-огромной поверхности, а оглянувшись назад, внезапно понял, что из себя представляет мир, в который он попал.

Три далёких источника света внизу, от которых он ушёл, образовывали треугольник, стремительно уменьшавшийся в размерах. Когда они слились в одну точку, вновь стало светло, и странник увидел в центре мира большую воронку, куда стекал песок.

Он вспомнил про свёрток, который всё это время держал в руке, и развернул его. Повернувшись обратно к краю мира, путник, разглядел, как далеко за стеклом стоит кто-то огромный, как галактика, смотрит на него, песчинку в этом песчаном водовороте, и плавно, словно в замедленной съёмке, машет гигантскими ресницами.

В свёртке находились песочные часы — две тонкие полукруглые стекляшки, внутри которых тек песок времени. До очередной смены времён оставалось чуть меньше минуты.

Точно в таких же стеклянных часах оказался он, странник, свободный от неизвестного прошлого. Его свободу теперь ограничивали две стеклянных колбы и время, за которое песок перетекает из одной половины мира в другую.

Время уходило.

Страх навечно остаться в закупоренной колбе оказался сильнее странника, и он понял, что мир вокруг должен разрушиться. Гигантская рука владельца внешних часов поднялась над бархатно-чёрной поверхностью накидки, и Путник побежал прочь от стекла. Бросившись в песок, он крепко сжал в руке маленькие песочные часы, что-то хрустнуло, и мир исчез.

ЗАРИСОВКИ. Кто девушку ужинает, тот ее и…

Башня уже была наполовину готовой; толстяк Мицумото, взобравшись по стремянке на верхотуру, поливал её из шланга селёдочным рассолом, напоминавшим по цвету ржавую воду. Башни в наших краях готовят прямо на том же самом месте, где они вырастали.

А росли они, надо сказать, далеко не везде. И не всегда — только в ночь на зарождающуюся луну. Мицумото заранее приметил эту башенку, лишь только земля набухла маленьким холмиком. Толстяк старательно обнёс клочок земли забором, чтобы не потоптали, поставил рядом палатку и терпеливо ждал…

В окошко моего жилища виднелось далеко не всё, и я серьёзно переживал за мастерство нового местного повара. Я видел, как суетится японец, подкатывая на тележке бочку с рассолом и подтаскивая мешки с глютоматом натрия. К сожалению, повлиять на процесс маринования было не в моих силах.

Наконец, когда до рассвета оставалась всего пара часов, толстяк сходил за широким ножом и стал осторожно резать башню, скидывая получившиеся кругляши в большую кастрюлю на подогнанной тележке. Я занервничал ещё сильней — терпеть не могу, когда неровно режут и неаккуратно кидают. Долго я терпел — показываться без нужды не хотелось, но как только японец достиг нижней четверти, позеленевшей и засыхающей, я не выдержал.

— Мицумото! Жирная японская свинья! — прорычал я из склепа, распуская когтистые крылья. — Куда ты режешь, внизу же опарыши!

Позже я жалел, что проявил своё присутствие так внезапно- японец проорал что-то невнятное, схватил тележку и укатил, бросив на погосте половину вещей. Даже поговорить не успел — больше я его не видел.

Через час пришло утро, и я принял свой дневной облик.

* * *

— Я стесняюсь.

— Чего тут стесняться? Лучший ресторан в городе. Повара — настоящие японцы, старинные рецепты…

— Японские блюда, они такие… Странные. Такое чувство, что они шевелятся. — Это потому, что тебя никто не водил в приличные суши-бары. Вот, меню принесли, аригато. Выбрала что-нибудь? Попробуй роллы «По-трансильвански», очень рекомендую. Я даже видел, как их готовят…

ЗАРИСОВКИ. Баба Дуся

( сельские пейзажи Новой Англии XIX века , закадровый баритон )

Это раньше Диптаун жил тихой размеренной жизнью провинциального городка. Жители — прилежные англиканцы, исправно трудились на фабрике, а по воскресеньям ходили в старую церковь, стоявшую на окраине, у кладбища. По узким старинным улочкам гуляли почтенные леди в шляпках, а после занятий из одноэтажной школы весёлой гурьбой вываливались маленькие детишки.

Всё было тихо. Казалось, это может продолжаться вечно…

Пока не появился он.

(зловещая музыка с диссонансами , сумрак , ветер )

Он пришёл в Диптаун тёмным осенним вечером, чудовищно небритый и вонючий. В одной руке он держал метлу, а в другой — бутылку с какой-то дрянью.

Гримаса отчаяния и ненависти застыла на его лице. Он безумен.

И он дворник.

Его проклятием было его Второе Имя.

( недоумевающи е прохожие, замершие в ожидании)

— Who is it? Кто это?

(и стошный крик сына пастора, больного эпилепсией)

— This is Palytch! AAAA!

Пришёл тот, кто способен превратить жизнь жителей Диптауна в ад…

— А! Это Палыч!

(паника, люди бегут)

Теперь всё изменилось. Люди боятся выходить из дому по вечерам. Горе тому, кто повстречает его…

— А! Это Палыч!

( горбатый гробовщик на кладбище )

— Своей метлой безмолвный дворник наводит чистоту и бьёт прохожих. — Зловещий блеск в глазах. — Ха, после трёх ударов метлой любой превратится в Palytch’а…