Илон Маск
Шрифт:
Грозовые тучи, сгустившиеся в его голове, разразились дождем, когда он в сопровождении нескольких топ-менеджеров пришел к стартовой площадке и не застал за работой никого. Был поздний вечер пятницы, и большинство людей такому не удивились бы, но Маск взорвался. Он выместил свой гнев на высоком и безропотном инженере-строителе Энди Кребсе, который отвечал за постройку инфраструктурных объектов на Starbase. “Почему никто не работает?” – спросил Маск.
К несчастью для Кребса, это была первая за три недели ночь, когда он сам не трудился на башне и на стартовой площадке от заката до рассвета. Он говорил тихо, немного заикаясь, и его неуверенные
Тут он и отдал приказ о начале аврала. Он сказал, что первую и вторую ступени Starship необходимо уже через десять дней выкатить из производственных отсеков и установить на стартовой площадке. Он велел немедленно прислать в Бока-Чику и бросить в бой пятьсот рабочих с других площадок SpaceX – с мыса Канаверал, из Лос-Анджелеса, из Сиэтла. “Это не волонтерская организация, – заявил он. – Мы вам не скауты, печенье не продаем. Пусть летят сюда сейчас же”. Он позвонил Гвинн Шотвелл, которая мирно спала в Лос-Анджелесе, и сказал, что нужно понять, кто из рабочих и руководителей отправится в Бока-Чику, она возразила, что инженерам на мысе нужно готовиться к запускам Falcon-9. Маск велел их отложить. Он считал, что аврал важнее.
Энди Кребс
Вскоре после часа ночи Маск отправил всем сотрудникам SpaceX письмо с темой “Аврал Starship”. “Каждый, кто не занят в других принципиально важных проектах SpaceX, должен немедленно переключиться на работу по выведению на орбиту первой ракеты Starship, – написал он. – Прошу вас прилететь, приехать или добраться сюда любыми другими доступными вам способами”.
Кико Дончев, который получил признание, когда Маск развел такую же бурную деятельность, однажды ночью не застав почти никого за работой на площадке LC-39A, принялся собирать своих лучших рабочих на мысе Канаверал в командировку в Техас. Ассистентка Маска Джен Балахадиа попыталась забронировать гостиничные номера в расположенном неподалеку Браунсвилле, но они по большей части были заняты, поскольку в городе проходила конференция пограничников. В результате Балахадиа купила для рабочих надувные матрасы. Сэм Патель всю ночь не смыкал глаз, разрабатывая новую иерархию должностей и структуру отчетности, а также ища возможность отправить в Бока-Чику достаточно продуктов, чтобы всех прокормить.
Когда Маск вернулся со стартовой площадки в здание Starbase, видеомонитор над входом уже перепрограммировали. На нем светилась надпись “Дедлайн для установки ракеты – 196 ч 44 м 23 с” и отсчитывались секунды. Балахадиа пояснила, что Маск не позволил им округлить цифры до дней и даже часов. Важна была каждая секунда. “Мы должны добраться до Марса, пока я не умер, – сказал он. – Кроме нас самих, никто не подтолкнет нас к полету на Марс, и порой толкать всех приходится мне”.
Аврал увенчался успехом. Чуть более десяти дней спустя первая и вторая ступени Starship уже стояли на стартовой площадке. В этом, однако, не было особого смысла. Ракета еще не была готова к полету, а ее установка не подтолкнула FAA быстрее выдать разрешение на запуск. Но надуманный
кризис не позволил команде расслабиться и обеспечил Маску немного драмы, которой жаждет его натура. “Я утвердился в своей вере в будущее человечества”, – сказал он тем вечером. Еще одна буря осталась позади.Цена Raptor
Через несколько недель после этого аврала Маск обратил внимание на двигатель Raptor, который планировалось установить на ракете Starship. Он работал на сверхохлажденных жидком метане и жидком кислороде и давал в два с лишним раза больше тяги, чем двигатель Merlin с ракеты Falcon-9. Это значило, что Starship будет обладать большей тягой, чем любая другая ракета в истории.
Но двигатели Raptor не могли отправить человечество на Марс только за счет своей мощи. Их необходимо было изготавливать сотнями, удерживая расходы в разумных пределах. На каждую ракету устанавливалось около сорока двигателей, а Маск предполагал, что в его флот войдут десятки Starship. Двигатель Raptor был слишком сложен для массового производства. Он напоминал клубок переплетенных макарон. В итоге в августе 2021 года Маск уволил человека, который его спроектировал, и сам вступил в должность вице-президента по проектированию двигательной установки. Он поставил перед собой цель снизить издержки на производство каждого двигателя примерно до 200 тысяч долларов, хотя в то время они составляли в десять раз больше.
Однажды Гвинн Шотвелл и финансовый директор SpaceX Брет Джонсен организовали встречу с сотрудником финансового отдела, отвечавшим за контроль издержек на производство Raptor. В комнату вошел опрятный на вид молодой финансовый аналитик Лукас Хьюз, который тяготел к консервативному стилю, но уравновешивал его хвостом на затылке. Он никогда не взаимодействовал с Маском напрямую и сомневался, что тот знает, как его зовут. И поэтому нервничал.
Маск начал с лекции о духе товарищества. “Я хочу, чтобы ты уяснил, – сказал он, – ты инженерам не друг. Ты – судья. Если ты нравишься инженерам, дело плохо. Если не наживешь себе врагов, я тебя уволю. Понятно?” Хьюз, запнувшись, ответил, что все понял.
С тех самых пор, когда Маск вернулся из России и оценил, во сколько обойдется сборка собственных ракет, он ввел в обиход “коэффициент идиота”. Им обозначалось отношение общей стоимости компонента к стоимости сырья, из которого он произведен. При высоком коэффициенте идиота – скажем, если компонент стоит 1000 долларов, хотя алюминий, из которого он изготовлен, обходится всего в 100 долларов, – высока вероятность, что конструкция слишком сложна или производственный процесс слишком неэффективен. “Если коэффициент высок, ты идиот”, – говорил Маск.
“Какие части Raptor имеют минимальный коэффициент идиота?” – спросил Маск.
“Не знаю точно, – ответил Хьюз. – Выясню”. Этот ответ Маску не понравился. Он посуровел, а Шотвелл обеспокоенно взглянула на меня.
“В следующий раз у тебя такие вещи должны от зубов отскакивать, – сказал Маск. – Если придешь на совещание и не будешь знать, где у нас идиотские детали, можешь сразу писать заявление об увольнении”. Он говорил ровным голосом, вообще без эмоций. “Как ты, черт возьми, можешь не знать, что у нас хорошо, а что плохо?”