Император ярости
Шрифт:
— Уйди…
— Нет ни единого шанса, — он твердо рычит, — что я уйду…
— Если ты не уйдешь, — шепчу я. — Я уйду.
Комната затихает.
Мы оба видим дневной свет, проникающий через окна, блокирующие ультрафиолет. Он понимает угрозу, которую я только что произнесла.
— Фрея… — тихо говорит Мал. — Просто…
— Неон.
Все замирает и становится тихо.
— Неон, — я снова задыхаюсь шепотом.
Моя губа дрожит. Слезы наворачиваются на глаза, когда они встречаются с глазами Мала.
И затем, без лишних слов, он разворачивается и уходит.
Дверь
40
ФРЕЯ
Последние три дня я пряталась, надеясь, что если буду избегать мир достаточно долго, он забудет о моем существовании. Мал определенно забыл. Он исчез: никаких сообщений, звонков, ничего — словно растворился в эфире после нашего скандала, оставив после себя только пустоту.
Даже если это больно, я знаю, что это было необходимо.
Разорвать связи. Уйти. Забыть.
Я делала это миллион раз по миллиону разных причин. Почему этот раз должен быть другим?
Потому что раньше это не означало оставить человека, которого ты, возможно, любишь.
Стискиваю зубы, отказываясь позволить этой мысли закрепиться в моей голове. Я не буду думать это слово о том, кто мог вот так ударить меня в спину. Кто врезался в мое сердце как средство для достижения цели.
Кто использовал меня так легко, без всякого сожаления.
— Так… Ты действительно уезжаешь завтра?
Я вырываюсь из своего уныния, чтобы взглянуть на Аннику и мрачно кивнуть. Ее главная спальня в основном доме стала моим убежищем последние три дня. Что, да, означает, что я фактически выгнала Кензо из его собственной кровати.
Мне действительно немного стыдно за это, даже если Анника сто раз говорила мне, что он взрослый мальчик и может спать на диване или в одной из четырех гостевых комнат в их роскошном доме.
Но я знаю, что она говорит это только для того, чтобы мне стало легче и чтобы попытаться развеять мое мрачное, разбитое сердце. Она моя подруга до конца, вот такая она.
Анника также была единственной, кто выходил из комнаты — чтобы принести нам еду, закуски, напитки, чистые полотенца и тому подобное. Я имею в виду, я знаю, что когда она возвращается с растрепанными волосами и синяками на шее через два часа после того, как ушла за «газировкой», она, вероятно, делает что-то большее, чем просто берет напиток — и это, вероятно, связано с Кензо и одной из тех гостевых комнат.
Но она всегда возвращается ко мне.
Мы с ней засели здесь на несколько дней. Внешний мир для меня замолчал, и она была моим верным спутником, ни разу не пожалевшись. Но так продолжаться не может.
Я сижу, скрестив ноги на кровати, ковыряя одеяло, пока Анника развалилась рядом со мной, наполовину смотря дурацкое японское игровое шоу. Она скользит взглядом в мою сторону и толкает меня локтем.
— Тебе не обязательно уезжать, знаешь ли.
Я тупо смотрю на одеяло.
— Не могу остаться здесь. Я тону, Анни.
Она вздыхает, складывая руки под головой, пока смотрит в потолок.
— Я понимаю, Фрей. Но, черт возьми, будет отстойно без тебя.
Я закатываю глаза, фыркая.
— Раньше ты была гораздо лучше в болтовне, знаешь ли.
Она
вздыхает.— Да, была, правда?
Я хихикаю и криво улыбаюсь, поворачиваясь к ней.
— Буду скучать по тебе, — бормочу я, мой голос дрожит. — Но мне нужно прочистить голову. Вся эта история с… козлом… — я фыркаю, называя его новым именем. — Я не могу это пережить.
Досье, которое я нашла на компьютере Мала, стало темой многих долгих ночных разговоров между мной и Анникой.
— Я все еще не могу в это поверить, — бормочет она, качая головой. — Что бы это ни было, это не было санкционировано Кензо.
— О, так ты подтвердила это с ним по пути обратно с кухни с закусками для нас до или после того, как он трахнул тебя в пол в гостевой комнате на втором этаже?
Лицо Анники становится ярко-красным.
— Эй, я принесла закуски…
— Только бы вы их не использовали.
Она корчит рожицу.
— Фу? — Она вздрагивает, затем отряхивается, прежде чем бросает на меня гораздо более серьезный взгляд. — Но я подтвердила. С Кензо, то есть. Что бы это ни было на компьютере Мала, это не то, что заказал или даже знал Кензо. Мори-кай и Братва Николаева теперь союзники. Никто со стороны Кензо не заинтересован в том, чтобы копаться в той странной хрени, которую Мал пытался приписать Киру. Или тебе, если уж на то пошло.
— Не совсем никто, — бормочу я.
Анника отводит взгляд, качая головой.
— Я просто не понимаю. Имею в виду, я знаю Мала…
— Козла, — поправляю я. — Имя, которое мы договорились использовать впредь, — козел.
— Верно. Прости. Но я знаю козла, — она вздыхает. — Не так хорошо, как ты, очевидно…
— Тебе повезло.
Она криво улыбается.
— Но достаточно хорошо, чтобы это казалось действительно странным для него. Это совсем не в его стиле. Как и исчезновение на такой долгий срок без следа. День? Да. Может быть, даже два, но это уже на грани. Три, почти четыре дня — это странно для него. Как и составление безумных досье с теориями заговора о людях, которых он люб…
Она резко закрывает рот.
— О… людях. Союзниках и семье и тому подобном.
Я хмурюсь, снова глядя в потолок.
— Разве? Я имею в виду, он всегда был скрытным. И у него есть демоны из прошлого, Анника. Большие.
— Ну, очевидно. Но никто не знает подробностей. Я даже не думаю, что Кензо знает.
Я молчу. Она хмурится и поворачивается ко мне.
— Погоди, почему это молчание звучит так, будто ты знаешь.
Я пожимаю плечами.
— Это… довольно большие демоны, — тихо говорю я.
Анника садится.
— Он действительно рассказал тебе о своем прошлом?
Я мрачно киваю.
— Вау. — Брови Анники взлетают. — Это… не то, что он делает. По крайней мере, согласно Кензо. — Она качает головой. — Это делает все еще более странным для меня. Он рассказал тебе все это, чего никому не рассказывает, но при этом использует тебя, чтобы добраться до Кира? Это не сходится. Я искренне в замешательстве.
— Да, ну, ты и я обе, — бормочу я, подтягивая колени к груди. — Но что есть, то есть, — горько говорю я. — Я была просто способом для Мала приблизиться к Киру.