Императорский отбор, или Его строптивое счастье

11.4

Произнося все это Хестер понимала, что им здесь не рады. И что у Корвина не было ни малейшего повода так громко врываться – ему ведь приказали просто проводить.

«Значит, у него есть причина так нас подставить?», пронеслось в голове леди Аргеланд.

Она бросила на Корвина взгляд, но тот просто поклонился благообразной седовласой даме, а после вышел.

– Мы ждали вас раньше, леди Мерех, леди Милида,- спокойно и ровно проговорила дама. – Меня зовут леди Виктуар Дернье, о чем бы вы знали, если бы пришли сюда в первый день. Прошу вас сесть на свободные места.

А эти самые свободные места оказались рядом с Вайолин – невесты явно сторонились волчицы.

– Ты давно сюда ходишь? – шепотом спросила Милли.

Вайолин же жестом показала «Молчи!».

– В моем классе говорят только с моего разрешения,- раздался все такой же ровный и спокойный голос леди Дернье. – Леди Милида, будьте столь любезны прошествовать на стул позора.

Ни Милли, ни Хестер сначала не поняли, о чем идет речь. А после увидели, что рядом с клавесином леди Виктуар Дернье стоит совершенно обычный стул.

– Что же в нем позорного? – спросила Милли, поднимаясь и направляясь к преподавательнице.

– Только то, что взрослая девица брачного возраста не может сохранять тишину в течении занятия. И так же не может сама догадаться, когда можно говорить, а когда нужно молчать,- отрезала леди Дернье.

Затем, когда Милли уже сидела на стуле, Виктуар Дернье начала играть незатейливую мелодию, в которой Хестер узнала «Честную пастушку», старую детскую песенку о том, как маленькая девочка спасает свою овечку.

– История этой песни уходит далеко в наше прошлое,- леди Виктуар Дернье повернулась лицом к невестам.

А Хестер привычно отключилась – она измучилась этим всем еще в прошлом. Еще тогда, когда все это «приличное воспитание» имело смысл. Да и «историю уходящую в прошлое» она тоже прекрасно знала – всех этих одухотворенных гувернанток лепят по одному лекалу.

– О дальнейшей истории песни нам поведает леди Аргеланд,- голос Виктуар Дернье построжел и Хестер, старательно улыбнувшись, начала говорить:

– Леди Дернье прошлась по самым важным вехам в истории песни, мне остается лишь подытожить, что «Честная пастушка» это откровение своего времени. Своеобразное единение разобщенных слоев общества.

Этакую ерунду леди Аргеланд могла произносить часами – всех детей в графской семье учили одинаково. И Хестер, и Римман получили равное образование. С учетом возраста, разумеется.

– Благодарю за развернутый ответ,- немного принужденно произнесла Виктуар Дернье. – Леди Милида, вы можете вернуться на свое место. Леди Хестер, вы споете нам?

– Разумеется, леди Дернье. Думаю, будет замечательно, если я исполню ту самую «Честную пастушку»,- мягко проговорила леди Аргеланд. – Это прекрасно дополнит ваш интереснейший исторический экскурс.

Поднявшись, Хестер прошла к клавесину и замерла рядом с ним:

– Если пожелаете, то я смогу аккомпанировать сама себе.

– Ни в коем случае,- леди Дернье показала в улыбке зубы.

Полилась легкая, незатейливая мелодия, в которую чуть погодя влился негромкий голос Хестер. Певица из леди Аргеланд была совершенно никудышной.

«- Вашим голосом выкрикивать команды на плацу,- сетовала гувернантка».

Но, на самом деле, и на плац голос Хестер тоже не годился – слишком тихий. Так что если признаваться честно, то у леди Аргеланд был самый что ни на есть обычный приятный голосок. Именно такой голосок годился для простых мелодий и песенок, таким голосом мамочки поют деткам на ночь. Ничего выдающегося, но и ничего ужасающего.

– Поблагодарим леди Аргеланд,- Виктуар убрала руки с клавесина.

– Скорее, это благодарность моей наставнице,- с достоинством проговорила Хестер. – Она провела совершенно беспрецедентную работу по облагораживанию того, чем меня одарила природа.

Милиду, как ни странно, петь не заставили. Своими вокальными данными блеснули несколько высокородных леди – и тут стоило отметить, что они действительно обладали сильными голосами. А после все были отпущены из музыкальной гостиной.

– Сегодня на полчаса раньше,- отметила Вайолин,- видимо, вы ее потрясли.

– Да чтоб мы понимали, отчего с таким шумом явились,- фыркнула Милли. – Этому Корвину просто приказали нас проводить! А он ворвался, как будто город штурмовал.

– Корвин? – Вайолин прищурилась,- ах вот о чем судачат! Я же слышу больше, чем хочу…

И волчица поведала свежую сплетню о том, как вместе служили два брата. И как один из них погиб несколько недель назад.

– А еще у него остался сын, которого пристроили куда-то во дворец,- Вайолин пожала плечами,- так что, может этот Корвин еще немного страдает.

– Но мы же не виноваты! – выпалила Милли, и тут же пояснила волчице,- мальчишка сегодня показал нам карту, которую нельзя показывать. А до этого он спал на посту!

– Он не может злиться на сына погибшего брата,- мрачно проговорила Хестер,- поэтому будет винить во всем нас.

– Так по-человечески, если честно,- наморщила нос Вайолин. – Без обид!

– Ой, у вас у оборотней тоже хватает своих привычек,- фыркнула Хестер.

Так, посмеиваясь, подруги разошлись по комнатам, чтобы освежиться и переодеться к обеду.

11.5

Вот только Хестер не довелось сделать ни того, ни другого – в комнате ее ждал сюрприз. Волка, надсадно кашляющая, пыталась изобразить из себя кошку, что отрыгивает комок шерсти.

– Конфетка!

Первым делом леди Аргеланд использовала особое заклятье, которое было прописано в сопроводительных документах волки. Поскольку химера изначально родилась обычным зверем, обычные диагносты выдавали совершенно неправильную информацию.

– С тобой все в порядке,- растерянно произнесла Хестер и опустилась на колени рядом с любимицей.

Которая, все так же кашляя, развернулась к хозяйке мордой и срыгнула на платье комок какой-то зеленой слизи.

– Ох,- леди Аргеланд стиснула зубы.