Императорский отбор, или Его строптивое счастье

Усмехнувшись, Хестер добавила:

– А чтобы попробовать вкуснейшие пирожные, привезенные лордом Тирриилом из столицы, мне пришлось взломать старые чары, запиравшие тайный ход. За воровством этих крохотных сладких штук меня застал оруженосец милорда. Но поскольку он пришел за тем же самым… Мы проболтали до утра, а после он помог мне вернуться в башню – тайных ход оказался с подвохом и в обратную сторону по нему пройти было нельзя.

– Как он выглядел? – напряженно спросил Император.

– Оруженосец? – Хестер пожала плечами,- ох, мой император, я на пирожные смотрела. Да и свет мы не зажигали – никто не хотел быть пойманным.

– У Тирриила никогда не было оруженосцев,- мрачно проговорил Даррен.

– Полагаете, я могла воровать пирожные в компании лорда, который мог просто приказать слугам принести ему поднос? – недоверчиво сощурилась леди Аргеланд. – Спорить не буду, но мне это кажется странным.

Император ничего не ответил, только положил обе ладони на крышку деревянного ящика и на пару секунд застыл. Затем убрал ладони и немного сдвинул деревянную панель:

– Ты уверена, что тебе нужно видеть тело?

– Нет,- тихо выдохнула Хестер. И, видя непонимание в глазах Императора, хрипло пояснила,- мне уже ничего не нужно. Эта сила здесь.

Сквозь зазор сочился черный дымок. Он свивался в кольца, трепетал и тянулся… Тянулся к леди Аргеланд. Хестер же, прижав руки к груди, сделал шаг назад. И едва не рухнула из-за какой-то мелочи, попавшей под ногу.

– Что за…

10.6

От падения Хестер удержалась самостоятельно, из-за чего подлетевший к ней Даррен едва не сбил ее. Но он смог ловко извернуться и плавно опуститься на одно колено:

– Она к тебе вернулась.

– А? – недоуменно отозвалась леди Арегланд. – Шкатулка.

По деревянной поверхности вещицы нет-нет да и проскальзывали те самые серебряные искры. И, судя по нахмуренным бровям Даррена, эта магия причиняла ему боль.

Хестер забрала шкатулку и, видя потемневшие точки на коже дракона, тихо спросила:

– Больно?

– Просто слегка жалило,- отмахнулся Император.

Кивнув, леди Аргеланд откинула крышку шкатулки и, в этот раз, легко и просто вытянула тончайшие кружевные перчатки.

– Ты уверена, что стоит идти на поводу у древнего артефакта?

Хестер грустно улыбнулась и поставила шкатулку на пол. После чего, свободной рукой, указала на пляшущие в воздухе нити магии:

– Эта сила здесь, она привязана к телу Горма. Боюсь, что он выжил именно благодаря перчаткам и шкатулке. Они хранили его.

Даррен перевел взгляд на черноту, что скручивалась в жгуты и с сожалением произнес:

– К сожалению, я ничего не вижу. Иногда мне хочется силой вытрясти из своих подданных все их родовые тайны. Иногда Империи жизненно необходимы такие, как ты.

– Вы можете располагать мною, мой император.

– Это не для женских глаз,- тут же передумал дракон. – Твой брат или отец – они бы могли послужить Империи.

– Ни мой брат, ни мой сын, ни мой отец не обладают таким даром. Это передается по женской линии рода Аргеланд и, во-первых, является скорее проклятьем, чем даром, а во-вторых, такие как я рождаются очень редко. К счастью.

– Как я понимаю, у твоего дара есть нюансы, о которых ты будешь молчать, как это и принято во всех старых семьях,- хмыкнул дракон.

– Но ведь и ваш род имеет нюансы, не так ли? – сощурилась Хестер. – Каждый, кто рожден в императорской семье обладает во истину запредельным могуществом, мой император. И мне страшно представить, чем вы за это платите.

Он молчал. Смотрел на нее и будто что-то прикидывал в уме, а после:

– Я смогу зачать детей только со своей истинной парой. И далеко не сразу. Порой проходят десятилетия.

Хестер секунду немо смотрела на него, а после тихо проговорила:

– Рано или поздно мне придется уйти в монастырь. Однажды наступит такой момент, что мой дар станет опасен для людей. Встреча с истинным и замужество могут перековать дар во что-то иное. Но точно так же он может пойти в разнос.

В мрачной, темной комнате повисла такая же непростая тишина. Хестер отстраненно думала о том, что у Императора нет выбора. Что он точно женится на своей истинной паре. И что если… Если бы ей пришла в голову одно только мысль стать его бессменной фавориткой, то…

«То я бы никогда не познала радость материнства».

Мысль горчила. Ровно в той же степени горчила и мысль о том, что ее истинный не заслужил такой сомнительный «подарок», как супруга, влюбленная в другого.

«После бала – прочь из дворца. Любым способом». Это решение было принято давно, но сейчас оно окрепло. Утвердилось.

Чтобы не наговорить лишнего, Хестер встряхнула перчатки и решительно натянула левую.

В ту же секунду все ее тело прошила волна острой боли. На глазах вскипели слезы, а сознание… Сознание будто раздвоилось. И та Хестер, что чувствовала боль, со стороны наблюдала за своим телом, которое сосредоточенно надевало вторую перчатку. А после другая Хестер подняла голову и посмотрела прямо в глаза настоящей Хестер:

– Смотри внимательного, второго показательного раза не будет. Запомни все моменты, которые не поняла и, когда будешь оставлять в шкатулке частичку своего сознания, учти это.

– Кто вы? – руки Императора окутались пламенем.

– Я? Я – Хестер Мерех Аргеланд,- с достоинством ответила другая. – Ваш вопрос в том, какая я по счету. Так вот я – вторая. Она – третья. Будет умницей и этот безумный круг прервется. Будет как я – проживет странную жизнь и умрет, осознавая, что не выполнила своего предназначения.

10.7

– Живым – живое, мертвым – мертвое,- медленно проговорил Император и пламя на его руках выцвело, подернулось сединой.

– Даже так? – другая с интересом посмотрела на огонь,- давно таких магов не приходило в наш мир. Это пламя выжжет меня, мой император. Но как тогда она научится очищать мир от скверны?

А Хестер вдруг поняла, что может двигаться. И она подлетела к Даррену и положила руки ему на плечи:

– Пусть делает.

Император вздрогнул и, убрав пламя с правой руки, положил свою ладонь на прозрачную руку Хестер: