Империя Искушения

— Я знаю, что дон могущественной семьи не пересечет океан, подвергая себя и свою семью риску по простой причине. Я знаю, что 'Ндрангета хочет моей смерти, и они поручили тебе вернуть меня. Так почему же ты согласился, Дон Бенетти?

Я не обязан был давать ему объяснения. У меня были свои причины. Но пытался ли Сегрето убедить меня, что он невиновен?

— Ты убил дочь Пальмиери два года назад. Ты верил, что это останется безнаказанным? Что он не будет искать возмездия? Если так, то ты дурак.

Сегрето замер, его рот слегка приоткрылся. Я видел, что он думает, но Валентина вскочила в тишину.

— Ты убил чью-то дочь? Это ужасно. Как ты мог? Особенно, когда у тебя есть своя дочь!

Сегрето все еще не двигался. — Когда произошло это предполагаемое убийство?

— Два года назад.

— Когда моя мама умирала? — спросила Валентина у отца. — Ты сказал, что ты был здесь, заботишься о ней.

— Клянусь, я не покидал Нью-Йорк с тех пор, как приехал, figlia mia. И я бы ни за что на свете не покинул твою мать в ее последние месяцы на земле.

— Смотри, кто-то лжет. — Ее голова повернулась между нами двумя. — Кто этот Пальмиери и какое отношение он имеет к тебе, Лука?

Ответил Сегрето. — Он один из высших офицеров Guardia di Finanza. Они следят за финансовыми преступлениями в Италии, в том числе за Ндрангетой и Коза Нострой.

— Подожди. Лука, у тебя проблемы? — спросила она. — Это что, из-за отмывания денег?

— Amore, почему бы тебе не пойти с моим братом, а я потом объясню? Мне нужно поговорить с твоим отцом наедине.

Она отступила на шаг, увеличив расстояние между нами. — Я хочу услышать, что именно вам нужно обсудить. Потому что, похоже, это касается меня.

Я не хотел этого делать. Я предпочел поговорить с Сегрето наедине.

Обернувшись через плечо, я кивнул подбородком брату. Он тут же шагнул вперед. — Вэл, почему бы тебе не пойти со мной обратно в особняк?

Сегрето вскочил на ноги, направив на меня пистолет. — Тронешь ее, и Бенетти умрет.

Валентина провела руками по волосам. — Всем успокоиться! Лука, я хочу знать, зачем ты приехал в Нью-Йорк.

Теперь уже не было возможности этого избежать. Я подошел к столу и сел напротив Сегрето. Пока что, игнорируя Валентину, я сказал другому мужчине: — Росси подошел ко мне. Он сказал, что Пальмиери узнал, что ты несешь ответственность за взрыв автомобиля, унесший жизнь его дочери. Он хотел, чтобы тебя нашли и вернули.

Сегрето положил руку на сердце и заговорил на нашем языке. — В тишине ночи, под светом звезд и под сиянием луны, клянусь своей жизнью. На нашей святой цепи, на святом обществе, из которого мы все вышли, я не убивал дочь этого человека.

Это было серьезное обещание, в котором использовались отрывки из клятвы, которую мы произносили при вступлении в должность.

Я ему поверил.

— Что ты говоришь? — спросила Валентина, повысив голос. — Говори по-английски, пожалуйста.

Я сказал Сегрето: — Росси сказал мне, что моего кузена Никколо арестовали, и Пальмиери готов обменять его на тебя. Однако, оказавшись здесь, я заподозрил, что Никколо не находится под стражей. А если это неправда, то как я мог верить всему, что мне сказали?

— Росси — змея, — сказал Сегрето. — Он не может оставить меня в живых, потому что я знаю, кто на самом деле крал деньги у другой ндрины.

Я положил пистолет на стол. — Ты хочешь сказать, что Росси воровал у других семей?

— Да. Пропавшие поставки, скимминг выплат. У Росси есть еще одна семья в Лонгобарди. Ему нужно было больше денег на частную школу для детей, capisce?

— Как ты это обнаружил?

Сегрето махнул свободной рукой. — Я был младшим боссом. Я занимался бухгалтерией. Было несложно получить ответы, как только я заметил, что дела идут не так. Но я молчал об этом, пока…

— Пока ты не узнал о своей дочери и не захотели уехать.

— Я думал, он меня отпустит.

— Ты пытался его шантажировать.

Он кивнул в знак подтверждения, и Валентина фыркнула. — Это было невероятно рискованно. Почему бы просто не исчезнуть?

— Потому что эта жизнь никогда не отпускает, figlia mia. — Он долго смотрел на нее. — Никогда не забывай об этом.

— Подожди. — Смущение исказило идеально гладкую кожу ее лба. — Лука, ты сказал, что должен привезти моего отца к Росси. Но как ты узнал, что Флавио здесь, когда никто другой не знал?

Это была та часть, которой я боялся. Как только я это сказал, пути назад уже не было. — Я не знал, что он здесь. — Я вдохнул и медленно выдохнул. — Я знал, что ты здесь.

— Я не понимаю. Ты наблюдал за мной в надежде, что Флавио где-то поблизости?

— Сначала нет.

— Дочка, — недобро огрызнулся Сегрето. — Он планировал использовать тебя. Он собирался вернуть тебя в Италию, чтобы выманить меня из укрытия.

Валентина замерла, и я мог видеть, как работает ее мозг. Наконец, ее темные глаза изучали мое лицо. — Подожди, мой отец говорит правду?

Когда я промолчал, ее лицо вытянулось, а тело отпрянуло. — Ты… Ты пришел сюда, чтобы похитить меня. Все это время речь шла о том, чтобы найти моего отца.

Она вытянула руку и оперлась на стойку, сгорбившись, как будто ей было больно. — О, боже. Это было не по-настоящему. Все было именно так, как он сказал.

Я не понял, что она имела в виду, но догадывался, что это было что-то, что сказал ей Сегрето. — Валентина…

— О, боже мой, Лука. Ты собирался меня похитить! Какого хрена? — Она уставилась на меня, как на монстра который, пугал под ее кроватью. — Ты придурок. Ты заставил меня думать… а потом мы… О, боже мой. Я — то дело, ради которого ты приехал в Нью-Йорк. Какая же я идиотка!

— Прекрати, — рявкнул я. — И позволь мне объяснить.

— Что должно было произойти, когда ты отвезешь меня обратно в Италию? Ты собирался позволить полиции держать меня взаперти, пока не приедет Флавио?

— Они бы тебя не заперли.

— Но они бы меня где-нибудь держали. Боже мой, какая же я тупая.

— Fiore mio…

— Не называй меня так!

— Тебе нужно успокоиться и выслушать меня.

— Отвали! Не говори мне успокоиться, будто у меня нет веских причин сейчас психовать.