Империя статуй

Домой я приезжала редко, но каждый день посылала письма, отправлять которые было удивительно просто: стоило положить конверт в специальный ящик, как тот немедленно переправлял послание адресату. Все лучше, чем использовать наученных птиц и любопытных посыльных. Я скучала по Айварсу, но он был в надежных руках, и мне оставалось лишь дальше искать информацию о нас самих да пытаться найти заклинание, меняющее цвет глаз. К сожалению, подобная магия считалась одной из сложнейших, ведь, затрагивая гены, она могла скорее навредить, нежели помочь, поэтому использовать её на Айварсе уже было невозможно. Я полагала, что избегу серьезных последствий, тогда как сыну будет лучше носить кольцо, но подходящей формулы все не было, а мудрый Ридж, к которому я обратилась с вопросом, лишь усмехнулся, назвав подобное заклинание бесполезным, никому не нужным и опасным. Полагаю, именно по этой причине все магические трактаты осторожно затрагивали исключительно тему временных метаморфозов некоторых черт лица.

Когда Айварсу исполнилось четыре месяца, мне вновь повезло. Проводя дни в пыльных углах архива, я пролистывала древние книги, когда из одного тома на пол не выпала согнутая желтая бумага. Углы её, обожженные и рассыпающиеся, остались черными хлопьями на белых пальцах, и, осторожно развернув находку, я с трудом сдержала вдох удивления.

«…ину Шер…тскому из дома Тр…нэ,

пишу Вам из Солэя, находясь в добром здравии. Переговоры прошли успешно, и в обмен на возобновление торговли, а также материальный задаток — компенсация будет выплачиваться правящей семье при каждом рождении Горгоны — люди согласились на сделку, потому Алмазный меч передан в их руки. Процесс перемещения проклятья Зейрана прошел успешно, если можно назвать успешным гибель пятидесяти магов, ставших статуями. Младенец Горгоны даже не закричал — у него столь страшные глаза, что после проведения переноса его тут же зарубили. Отныне и засим Горгоны более не будут рождаться на наших землях, следовательно, священное красное древо никогда не почернеет. Слышал, среди нагов поднялась настоящая волна хаоса и паники — все мы боимся этой твари — но отныне все будет хорошо. Люди, как прирожденные палачи, уничтожат появляющихся Горгон, а мы заживем в мире рядом с красным кленом — наш народ будет спокоен, и, надеюсь, когда-нибудь вся эта история станет для нас лишь неприятной легендой, а не горькой и жестокой правдой. Постарайтесь к моему прибытию уничтожить все статуи из Каменного дворца и вытравите змей. Развелось слишком много ядовитых».

Переписав данное послание и обнаружив в нем информацию сколь важную, столь небезызвестную правящему роду, я передала его Флоки, надеясь не встретиться лично. Хитрый взгляд принца пронизывал до костей, и казалось, что он знает о собеседнике больше, чем тот знает о себе сам. В последнее время Флоки был занят поисками Горгоны, потому подолгу отсутствовал в замке, разъезжая по городам и прикрываясь обычной проверкой. Запершись в тронном зале, Императрица отменила все встречи и собрания, а Сильвия, изредка пропадая в архиве, старалась не выходить на улицу лишний раз. И лишь противный крик кронпринцессы блуждал по коридорам, вызывая в душе то встряхивающее и пронизывающее чувство, какое возникает каждый раз при виде чего-то раздражающего.

Стоило ли вновь собирать вещи? Брать на руки сонного Айварса и садиться на корабль, отправляющийся к соседнему континенту — необжитому и малонаселенному. Говаривали, будто бы климат там совсем труден для жизни, но имело ли это значение, если так мы сможем жить спокойно? С другой стороны, я ведь также думала и о Зейране, думала о нем, как о спасительном круге, как о стране, населенной такими же существами, как я сама. Будет ли на этот раз гарантия желанной безопасности? Вдруг и на той земле есть священное древо, что непременно предупредит жителей об опасности?

— Сиггрид?

Я вздрогнула и выронила книгу, резко отвернувшись от окна. Должно быть, выглядела я так, будто бы меня застали на месте преступления.

— Я напугал вас. Прошу прощения. Но все предыдущие мои попытки позвать вас оказались неудачными.

— Это я должна извиниться, Рэнгволд…Так много работы в последнее время, что…

— Я заметил. Воин, которого я приставил к вам для сопровождения, в последние недели слоняется без дела.

Виновато улыбнувшись, я опустила взгляд на черную длинную рубашку с надетым поверх багровым жилетом — привыкнув видеть главнокомандующего исключительно в доспехах, подобное одеяние показалось вдруг слишком открытым и простым.

— Полагаю, вы редко видитесь с сыном.

Он не был эмоционален, и выражение тревоги навряд ли когда-то красило лицо Рэнгволда, но даже так столь простое умозаключение показалось приятным.

— К сожалению…

— Сейчас все на ушах стоят. Вы сами знаете почему — почти все дворцовые знают.

— Так и есть…

— Мы пресекаем слухи, но даже так информация ускользает в массы. Остается надеяться, что наги не придадут этому событию неподдельный ужас.

— А вы…что вы сами об этом думаете?

Он ответил почти сразу.

— Я не считаю это той угрозой, какую нам необходимо решать в первую очередь. Эти волнения ослабляют наше наблюдение за восточными утесами.

— Восточные утесы?

— Вы не знаете? Там находятся руины Каменного дворца и уж как четыре сотни лет там живут последние драконы.

Малочисленная раса, также ненавидимая, но не гонимая. Драконов всегда было немного — на одного ящера приходилась сотня рыцарей, жаждущих войти в историю, а наги, не желая признавать драконов единственной расой, превосходящей их в магии, не мешали извечным боям. Постоянные войны завершились разрухой и настоящим вымиранием, а огромные драконы бежали, лишь бы не положить конец своей расе. То, что ныне они жили в Каменном дворце, показалось мне крайне удивительным и странным.

— И снова вы ушли в себя.

— Такова моя работа…

— Сиггрид, — неожиданно Рэнгволд подполз вперед, оказываясь так близко, что его дыхание чуть касалось моих волос, — если вас что-то беспокоит, вы всегда можете рассказать об этом мне.

— Не всеми проблемами можно поделиться даже с теми, кому доверяешь.

— А вы мне доверяете?

— Вы единственный, кому я доверяю в этом замке.

Прочистив горло, мужчина увел взгляд в сторону, рассматривая заваленный книгами стол. Полагаю, моя искренность пришлась ему по душе.

— Кажется, Флоки, в самом деле, загрузил вас работой.

— Вы и об этом уже знаете.

— Такова моя работа.

Искренне улыбнувшись ответу, парировавшему мой собственный, я села в кресло. Рэнгволд поступил также — кажется, сегодня он более никуда не спешил.

— Он говорил мне, что доволен вашей усердной работой. И был очень удивлен, узнав, что у вас уже есть ребенок.

— Отчего же?

— Вы показались ему слишком молодой для того, чтобы быть вдовой и воспитывать в одиночку сына.

— Все говорят мне это.

— Полагаю, вас это раздражает.

— Если только немного…

Усмехнувшись, Рэнгволд спрятал улыбку за рукой, скорее случайно, чем намеренно, опуская кончик хвоста на мой собственный.

— Вы говорили, что желаете вновь выйти замуж.

Я говорила о подобном? Ах, верно. Нужно было придерживаться выбранной роли, дабы не привлекать внимания. Последнее у меня и без того получается из рук вон плохо.

— Верно.

— Выбрали пассию?

— Пока на это нет времени…

— Но вам должны были наверняка прислать множество писем.

— Так и было…

Наг вдруг нахмурился и заерзал на месте:

— Почему же вы никого не выбрали?

— Я не могу…выйти замуж, не любя…

— Подобное слышать странно, и, надеюсь, мои слова не прозвучат грубо. Множество браков вынудили нагов позабыть о любви и поставить на главенствующие места привязанность и ответственность — взрастить их нам гораздо проще, нежели столь глубокие чувства, которые, оказавшись безответными, лишь навредят. Поверьте, так и вам будет гораздо проще.