Империя статуй

Встретив Сиггрид впервые, я нашла её странной, поскольку при всей своей врожденной красоте и нажитой состоятельности она выбрала путь, проходящий среди аллеи книжных шкафов. Но теперь, взирая на её осунувшееся грустное лицо, я находила сей выбор мудрым и прагматичным, поскольку он даровал Горгоне доступ к информации из первых рук и первых страниц. Думаю, если бы она не спустилась сегодня в кузницу, то выиграла бы себе как минимум пять лет жизни вне подозрений. Говоря о пяти годах, я не бросаю слов на ветер, ведь помешательство Императрицы растет с каждым днем, и лишь вопрос времени, когда её ненависть достигнет бессознательного апогея.

Мы давно не говорили с мамой, и, кажется, она не желает личной встречи. С тех пор как отец подверг сомнению её стиль правления, более она не поворачивалась ко мне лицом, но то, с какой легкостью мама отвергла часть своей семьи, говорило об отсутствии между нами как таковой любви и привязанности. Я не держала зла на Фелисию — она избалованный ребенок, тянущий руки к новой желанной игрушке — но смотреть на её поведение не могла. Меня лишили надежды, разбив драгоценную мечту. Она могла бы оказаться явью, получи я власть, но отныне трон принадлежал сестре, желающей править беззаботно, спустя рукава.

Я много думала о том, почему изменить мир могут только те, у кого есть или безграничная сила, или непоколебимая власть. Почему толпа способна повиноваться лишь страху, а не логическому умозаключению? Почему стараний и воли больше не хватает? С каких пор в нашем мире все решают деньги и связи? Сколько бы я ни думала над этими вопросами, ответов так и не было. Очевидно, это был некий переломный момент, произошедший тысячелетия назад, когда бесхарактерное и глупое общество позволило власть имущим творить, что вздумается, вот только, мы до сих пор пожинаем плоды неверной системы, уводящей нацию на дно. Я слышала легенду о городе, в котором люди позабыли о морали, доброте и сострадании. О городе, в котором царствовали жадность, развратность и несправедливость. О городе, на который Небо обрушило свой гнев в виде огненного дождя.

Наги — хитрый народ. Дарованное за грехи их проклятие они исказили и перенаправили, дабы жить и дальше в спокойствии, лишенном морали. Они не желают нести заслуженное наказание и не желают исправляться, наверное, именно поэтому ни у меня, ни у Флоки нет любви, которую принято называть патриотизмом. Мы вовсе не гордимся Империей. Но даже изменить её, будучи членами правящей семьи, не можем.

— И что же вы хотите от меня? — неожиданно произнесла Сиггрид, вновь обращая ко мне золотой взгляд. Грустная улыбка, тронувшая её губы, показалась мне плохим знаком. — Желаете, чтобы я превратила всех в камень?

— Я бы желала ответить утвердительно, но не могу. Наверняка, и среди нагов есть личности, желающие перемен не только в правлении, но и в себе.

— Вот только, сколько бы ты лекций ни читала, никто не подходит к тебе после них, — ухмыльнулся Флоки, — никому это не интересно.

— Все беспокоятся о своей репутации, и, возможно, поэтому…

— Не глупи, сестрица. Трусы, какие бы идеи у них не были, нам совершенно не помогут.

Флоки был прав, но и я до последнего надеялась найти нагов, согласных пересмотреть жестокую позицию Империи по отношению к другим расам. Но минуло десять лет, а я так никого и не нашла…

— Вам не кажется, что, использовав меня, вы удовлетворите исключительно свою жажду возмездия? — продолжила Горгона, словно бы и не услышав других моих слов. — Что, думая подобным образом, вы и сами поступаете эгоистично, решая судьбу за целый народ? Что, поступая так, вы выставляете меня не личностью, а оружием?

Не скрыв удивления, Рэнгволд повернулся к хранительнице, очевидно, рассматривая её в совершенно новом свете. Видеть его здесь было приятно, поскольку, несмотря на полное подчинение Императрице, мужчина следовал сохранившимся остаткам совести, поступая всегда справедливо и обдуманно. Я слышала от Флоки, что Рэнгволд был рожден от союза человека и нага, что, в целом, объясняло иной склад ума главнокомандующего.

— Мы знаем ценность жизни, — ответил брат, но его вечно веселое лицо не скрывало тревогу, — и просить о подобном не смеем. Просто факт того, что ты ещё жива, дает нам стимул не сдаваться.

— Флоки прав. Быть может, это прозвучит жестоко, но мы верим в судьбу, как верим и в проклятья. Если Горгона, заключив сделку с темными силами, предсказала нашей Империи погибель, как до этого сделал архимаг, значит, так оно и будет. А каким путем, в какой год — подобное неведомо. Если…Если ты, Сиггрид, и есть воплощение каменной смерти, что накажет нагов за их деяния, то мы, — я взглянула на Флоки, а после на Рэнгволда, — сделаем все возможное, чтобы ты не погибла.

Подобный ответ, кажется, её устроил. Подперев голову рукой, она прикрыла глаза, словно догадываясь, что под желтым взглядом любое живое создание чувствует себя в опасности. Но даже понимая обоснованную почву её подозрений, я чувствовала себя подавленно, испытывая чужое неприкрытое недоверие. Следовало сделать что-то, что выведет нас из стана врагов, что-то, что покажет наши искренние намерения…

— Сильвия, у нас есть проблема.

— Кто-то ещё видел её глаза? Флоки, я же просила быть осторожными!

— Нет, более их никто не видел. Но проблема действительно в глазах. Ранее у Сиггрид было кольцо, что скрывало настоящий цвет, но после посещения кузни оно лопнуло…

— Неудивительно. Артефакты чувствительны к сильным негативным эмоциям. Я могу лишь смутно представить, насколько они были сильными, когда она увидела…

— Вы искусны в магии метаморфозов, — неожиданно произнес Рэнгволд. — Сможете изменить цвет глаз Сиггрид?

— Да, хотя я и никогда не колдовала над Горгонами…

В тот момент я почувствовала страх. Сидящий в глубине противоречивой души, он неожиданно ударил по разуму, пробуждая врожденный ужас к каменной смерти, но, увидев надежду, пробежавшую в глазах Горгоны, я не смогла позволить себе сомнения. Это то самое, сделав которое, я не только переборю часть себя, но и уверенно протяну Сиггрид руку помощи.

— Да, я сделаю это. Но есть кое-что еще, что я хотела бы спросить…

— Что же?

— Я слышала, что у тебя есть сын…Он….

— Да, — уверенно ответила хранительница, — он тоже Горгона. И, если вы сможете изменить цвет моих глаз, я бы хотела попросить подобную услугу и для своего сына.

Подумать только: сразу две Горгоны на территории Империи! Это ли не знак настоящего и непреклонного возмездия? Несмотря на все старания архимагов, проклятье все равно прибыло на земли нагов, избежав саму смерть и подарив ценную жизнь!

— Конечно! Я…я сделаю все возможное! Но, полагаю, вам придется более не оставлять сына с няней. Заклинание потребляет ману того, на кого наложено, а так как ребенок маленький, он не сможет поддерживать цвет сам. Ему придется брать ману матери, поэтому он должен быть рядом.

— Хорошо. Я благодарю вас.

— Ну, что ты…Я ещё ничего не сделала.

— С одним мы разобрались. Теперь необходимо разобраться с другим вопросом, — перебил меня Флоки, покосившись в сторону двери. — Полагаю, теперь мы будем встречаться чаще, а это не пройдет мимо. Даже сегодня слуги перешептывались, не дожидаясь, пока мы пройдем мимо. Сиггрид, безусловно, занимает важную должность, но она не дает ей права постоянно находиться рядом с членами правящей семьи и с Рэнгволдом, у которого есть личный цербер. Что? Не смотри на меня так. Ты и сам не рад этому браку, уж я-то знаю.