"Империя Здоровья"
Шрифт:
"Что, козлы?!
– хищно оскалился в своих мыслях аспирант.
– Получили по рогам?"
Он почувствовал прикосновение к себе и вздрогнул - своей рукой, низвергавшей молнии, к нему очень учтиво прикоснулся старый колдун.
Долго, не мигая, старик смотрел аспиранту в глаза - и взгляд колдуна напоминал Ганнибалу проницательный и спокойный взгляд живого леопарда, идущего в лесной ночи. Но в эти глаза можно было смотреть человеку.
– Тегулу хоно, - тихо проговорил старик.
– Акоро тено тегулу... Давать руки.
– Он хочет, чтобы ты положил тегулу на ритуальный костюм "акоро",
Удостоенный такой большой чести, аспирант бросился исполнять просьбу старика.
Он осторожно, чтобы не порвать солому, разоблачился, потом аккуратно расстелил "акоро" на траве и наконец еще осторожней, как если бы требовалось поднять с земли тяжело раненного, просунул руки под лежавшего леопарда и перенес его на соломенное "пончо". Тело леопарда было мягким, но упругим, даже как-то упруго-теплым, словно сила жизни выходила из зверя медленно и все еще выходила, воздушно упираясь в руки человека.
Ганнибал завернул леопарда в "акоро", уложил, как мог, вывалившийся наружу хвост, и, подняв ношу, передал ее старику.
– Тодо онезе, - едва шевельнув губами, произнес старик.
– Идти дорога... Холо такано.
Его глаза опять мутно остекленели.
– Он прощается с нами, - прошептала Аннабель.
– Он говорит, что нам уходить по той же дороге, а потом - сразу поворачивать на север, не выходя на "основную"... Я знаю эту дорогу.
Ганнибал сделал, что мог - самый настоящий русский поклон.
Он тронул пальцами африканскую землю и, распрямившись, сказал Аннабель:
– Скажи ему "спасибо" на его языке.
Аннабель распрямилась вслед за русским аспирантом.
– "Спасибо"?
– немного удивилась она, а затем печально вздохнула.
– Здесь не принято говорить "спасибо".
– Thank you, - сказал старый Гулу, повернулся и стал уходить.
"Вот и все!" - с тяжелым сердцем подумал Ганнибал и мрачно спросил:
– Прощаться тоже не принято?
– Сейчас этого делать просто нельзя, - стереофонически возвестила Аннабель, она умоляюще посмотрела на Ганнибала и сжала его руку.
– Поверь мне - это так... Гулу просто выказал уважение к нашим обычаям.
"Вот и все!", - опять сказал себе Ганнибал, отвернулся во тьму и подумал, что сейчас проснется в Москве, в своей собственной комнатке, как раз напротив карты Советского Союза...
Сну, однако, пришлось продолжаться, то есть аспиранту пришлось снова идти - с тяжелым сердцем - по опустевшей Тропе леопардов.
До велосипедов уже оставалось рукой подать, то есть Ганнибал уже потянулся к рулю, когда вдруг совсем недалеко снова полыхнула молния и ударил короткий раскат. То ли Гулу все еще добивал каких-то врагов, то ли начиналась самая обыкновенная гроза. Тучи как будто опустились ниже, уплотнив жаркую тьму, придавив ее к земле. Первая капля, стукнувшая аспиранта прямо по темени, обожгла его небывалой прохладой.
"Обыкновенная гроза!" - с облегчением подумал аспирант, но велосипед так и не поднял, сам не зная почему... а потому что в детстве, на даче, бабушка запрещала ему во время грозы держать в руках железные предметы.
Сквозь луч фонарика пронесся еще один крохотный метеор, потом - сразу два...
– Дождь!
–
– Быстрее, Ник! Сейчас здесь будет потоп!
Но оказалось, что - не только потоп!
И оказалось, что началась не "просто гроза" и не "просто дождь"!
Накатила вдруг воздушная волна, которую трудно было назвать "просто порывом ветра", - полная горючего духа. Пронесся верхом свистящий шелест - невидимая стайка белых дроздов Уандиго. Пробежали через дорогу какие-то маленькие зверьки, потом - зверьки побольше, потом кто-то совсем большой, у которого острый луч света только и смог осветить одну толстую складку на боку, с тракторным треском проломился через кусты.
– Боже мой! Носорог!
– оглушила Аннабель аспиранта, и он вытряс черную изюмину из уха.
– Они все бегут! Ник, посмотри!
Надо было смотреть уже не туда, куда светил шпионский фонарик, а вообще - во тьму, в лес и в пустоту над ним. Попыхивало вдали какое-то мерцание, похожее на беспрерывные низкие зарницы.
– Лес горит!
– осенило шпионку.
"Ну вот, теперь полный африканский... копец!", - как-то радостно подумал аспирант и с наслаждением подставил лицо крупным холодным горошинам.
Теперь стало ясно, куда уносить ноги, куда спасаться - туда же, куда начало бежать и спасаться все живое - птицы, крысы, бабуины, носороги, антилопы и жирафы.
– Ник!
А в Ганнибале тихонько просыпались древние африканские инстинкты. С наслаждением вслушивался он в шум над головой, в гул земли, в треск ветвей и хруст травы.
– Ник! Здесь по прямой до границы всего три мили! Раньше там был егерский кордон! Но другого пути нет!
Конечно, велосипедам так и было суждено остаться у обочины Тропы леопардов.
Аннабель направила свой луч прямо в чащу и решительно двинулась вперед.
– Через полторы мили лес должен кончиться!
– подбадривала она себя и Ганнибала, чиркая лучом по стволам и сплетениям ветвей.
– Там открытое место! Выскочим напрямую к Джи!.. О Боже, сколько их здесь!
Аспирант почти никого не видел, зато много чего слышал. Шуршало, трещало, сопело, догоняя их, шарахаясь в сторону и проносясь дальше.
– Проклятье! Полно детекторов!
– Тем лучше!
– радостно крикнул Ганнибал в спину шпионке.
– Пусть у них глаза разбегутся!
Дождь усиливался, шумел все громче, поглощая топот и дыхание бегущих людей и зверей.
Аспиранту очень хотелось остановиться - и постоять просто так, по-русски, ни о чем не думая под дождем, послушать, как шумит этот экзотический дождь, как трещит где-то лесной пожар и как кто от него бежит и спасается.
– Эй, Ани! Что будет?
– попытался он ее немного притормозить.
– Сгорим или захлебнемся? Может, постоим, подумаем?..
Но ничего не получилось.
– Сумасшедший!
– бросила Аннабель через правое плечо, ломясь в чащу в своих кроссовках не хуже носорога.
– Это еще не дождь! А если здесь начинается пожар... бегут все. Три года назад эвакуировали всех онезе...
– И Гулу?
– ...И Гулу!
– Значит, тот пожар устроил не он, а какие-то белые идиоты...
И вдруг лес кончился, как будто дождь смыл его - и сразу нахлынула пустота какой-то темной свободы.