Империя. Цинхай

В этой её последней фразе Джин впервые почувствовал, что она дочь своего отца. До этого было лишь название, а теперь – сущность. Сон Цянь олицетворяла породу Синьцзянского льва: опасная, надменная, управляющая чужими судьбами и не терпящая возражений. По сути, она не давала Джину выбора, она сказала явиться к ней через пару дней, принеся себя на блюдечке, иначе возникнут проблемы. Время ему давалось не для того, чтобы подумать, а для того, чтобы примириться с новым витком событий. И хотя Джин предвкушал поиски другого выхода, каким-то чутьём ощущал, что не найдёт его. Из-за разных графиков, он не сможет посоветоваться с Сандо, но успеет обговорить это с Дами. Может им всё-таки рискнуть и сбежать? Ведь нарушить уговор с Цянь, если он его примет, не выйдет, за ним будет слежка, он всегда будет чувствовать невидимые глаза, и не пойдёт больше в спальню Дами, боясь её подставить. Неужели это всё? Неужели конец?

Виктория повернула защёлку и, получив молчаливое позволение уйти от Джина, открыла дверь и вышла. Он остался один в подсобке. У самого рука не поднялась, что если попросить Сандо грохнуть эту красавицу? Сестру Николь, ну да, как же. Да нет, Сандо мог бы, наверное, но… каково основание? Вики не сделала ничего плохого, она не убийца, она в данном случае защитница чести и справедливости. Как золотые, они оба должны быть на её стороне. Да, спать с чужой женой – отвратительно, но ведь Джин повенчался с Дами раньше Энди! Это Энди спит с чужой женой! Будь Вики такой, как Фэй, можно было не гадая рассказать ей всю историю, и она бы вступилась за разлученную волей жестокого Дракона пару. Но с Цянь всё было сложнее. Она положила глаз на Джина, ещё в начале его прибытия сюда, после свадьбы господ Лау. Она бросала на него взгляды, она первой поцеловала его, но никак не могла расположить к себе и завоевать, да и позволила бы гордость самой добиваться какого-то там стоматолога? Теперь же всё обставлено так, что ей ничего и делать не надо будет, в интересах самого Джина станет вертеться юлой и быть её ручной игрушкой. Боже, как он сразу не увидел в этих тёмных глазах ловушки? Или там была искренняя любовь, мечтающая быть разделенной? Как бы то ни было, мужчине померещилось, что он стал марионеткой сразу двух женщин, которые собирались им руководить по своему усмотрению, и как реакция на это в нём закипело праведное сопротивление. Пытаясь проникнуть в чужие замыслы легко запутаться и забыть о своих! Кто бы и как к нему на самом деле не относился, он золотой, у которого есть долг, и он заключается не в охране Дами, а в том, чтобы найти и обезвредить Дзи-си, пока тот не распространил свою власть на весь Китай. Если женщины думают сделать из него средство для своих игр, то он ответит им тем же. Цянь – дочь Дзи-си, и через неё пробраться в Синьцзян будет куда проще.

========== Угроза разлукой ==========

Джину очень помогло то, что почти сразу после сцены с Цянь наступила его смена. Он не мог совершить ни одного необдуманного поступка, и оставалось только ходить за Дами молчаливым дуэтом с Марком, и думать, размышлять, планировать, взвешивать. Но и серьёзный недостаток имелся – не было возможности посоветоваться с Сандо. Тот хоть и не был экспертом в женщинах, в отличие от самого Джина, но мозги по поводу заговоров и предосторожностей у него варили дай Будда каждому. Всякий наёмник с Утёса по определению отличался наблюдательностью, чутьём к выходам из затруднительных ситуаций и всеми средствами борьбы за выживание и достижение целей.

Но с советчиком или без, а решение принимать было нужно. Точнее, какое решение? Свиданиям с Дами пришёл конец - это ясно, как белый день, и оставалось только определиться, как лучше всего завершить – естественно временно, до лучших времён, - их опасный и безнадёжный роман. Не было и мысли о том, чтобы разлюбить сестру Джиёна или попытаться забыть о ней. Она носила ребёнка, скорее всего его собственного, и это до сих пор, за много-много лет, была единственная девушка, покорившая его сердце. Да, красоту Виктории он тоже видел, но что такое чужая красота, когда ты любишь одну женщину, чувствуешь её, страстно её желаешь и прирос к ней так, что хоть в огонь за неё, хоть в воду. Но как бы ни велика была сила их привязанности, они должны суметь провести какое-то время друг без друга, отдалиться и затихнуть. И чтобы разрыв отношений, названных поверхностными и случайными, показался органичнее среди происходящего, Джин не стал оттягивать, по окончанию караула направившись прямиком к Цянь. Для Сандо придётся написать записку с объяснениями о том, что дочь Дзи-си поймала его с поличным.

Дворец уже по большей части спал, только задержавшиеся слуги, проверяющие, что навели порядок к следующему дню, ещё кое-где попадались навстречу. Возле комнаты Виктории не было никакой охраны, синеозёрные располагались в служебном помещении в начале коридора, приглядывая и за девушкой, и за остановившимся в конце коридора Ифанем. Джин посмотрел на узкую полоску света под дверью. Цянь не спала, но оттенок света сообщал о том, что это не верхняя лампа горела, а один из ночников. Золотой постучал, буквально поскрёбся, и тотчас уловил движение, несущее приближающиеся шорохи. Дверь отворилась, на пороге возникла хозяйка спальни, придерживающая запахнутый на груди халат. Всё в ней было аккуратно и прилежно, как обычно, только не хватало яркой помады на губах и едва заметных стрелок над ресницами. И всё же отсутствие мелочей не умалило её красоты.

– Вы?.. – по привычке, не сразу вновь вспомнила китаянка, что они уже перешли на «ты». Джин без спроса шагнул через порог, заставив девушку попятиться и освободить ему место, но он не воспользовался пустым пространством, а, прикрывая за спиной дверь одной рукой, другой привлёк к себе Цянь, прижимая знакомым образом грудь к груди.

– Я не мог отправиться к себе, весь день думая о том, что ты мне сказала, Вики, что ты позволяешь любить себя, что ждёшь этого… О, Вики, почему ты молчала раньше?! – Джин буквально протащил её вглубь, резко опустив голову и покрывая поцелуями шею, ключицы, кожу в небольшом распахе халата. Цянь опешила, растерявшись на минуту, её руки безвольно повисли, потом занеслись над плечами мужчины, опустились на них и попытались отстранить его от себя, но ничего не вышло, и она опять, выгнувшись назад, гибкая и робкая, соображала, как ей быть? Внезапность и напор, которыми Джин её огорошил, пробудили внутри давно забытые чувства, холод стал сменяться искрами разводимого огня. – Я с этого же мгновения весь твой, завтра, как только объяснюсь с Дами, я о ней забуду, да и как можно будет помнить о другой, находясь рядом с тобой, Вики? – перемешались поцелуи с хриплыми, возбужденными признаниями. Джину ничего не стоило завести себя до такой степени, чтобы Цянь почувствовала через одежды правдивое подтверждение неистовой страсти. Но переспать с ней стоматолог не планировал, он не мог вот так взять и изменить Дами, и он знал, что чем яростнее он будет навязываться китаянке, тем быстрее она заупорствует.

– Джин, Джин, постой! – сбылись его предположения, и дочь Дзи-си остановила поклонника, тряхнув за плечи и перехватив его руки. – Нет, Джин, я не обещала отдаться тебе сразу же! – несколько задетая и раскрасневшаяся, но тем не менее польщённая увиденным пылом, она туже затянула пояс и отошла, сев на кровать. – Я попросила тебя принести мне жёлтую лилию*…

– Но я, похоже, сорвал цветок для себя, - опустился перед ней на одно колено Джин, взяв её ладонь и поцеловав. – Прости, я погорячился, и, знаю, ты не такая, как другие… ты не как эта Дами, похотливая женушка Энди. Вики, за то счастье, которое я ощущаю в душе, я готов сделать многое, чтобы и ты ощутила то же самое. – Она смотрела на него, пытаясь разгадать и понять, насколько он честен, но никак не могла. Его губы щекотали её ладонь, опускались к запястью и поднимались, а глаза не отрывались от её глаз, настойчивые, храбрые и жаждущие. Ткань его рубашки задевала её обнажённую ногу, с которой соскользнула пола халата. Джин вроде бы не смотрел вниз, не мог заметить, но каким-то образом почувствовал, и свободная его рука мигом оказалась на тонкой лодыжке Цянь. Девушка забыла, как дышать. Твёрдые и сильные пальцы ласково погладили изгиб ноги.

– Я не могу быть с тобой, когда ты ещё не порвал с ней… - прошептала Виктория.

– При первой же возможности! Я же сказал, только… поймёшь ли ты правильно, если я вновь с ней встречусь? – Джин изобразил внезапное осознание того, что требуется какой-то поступок, а он не знает, как к нему подойти. Но всё это уже было тщательно обдумано и решено. – Если я уединюсь с ней, ты подумаешь, что я вожу тебя за нос. Нет! – Его рука поднялась и сжала вторую ладонь Цянь. Китаянка велела своему сердцу не прыгать так бойко, но оно не слушалось. Давно уже она смотрела с восхищением на этого мужчину, давно скрывала свой интерес, давно уговаривала себя, что не стоит рваться к нему. Но иногда ей казалось, что и он не равнодушен, что отвечает на её взгляды. Всё было таким непонятным и зыбким, что она невольно уподобилась его тени и наткнулась на подозрительные вещи, выведшие её на измену двух любовников. И вот теперь, когда он подтверждает, что ей не казалось, что спал с другой только по слепому и пустому зову плоти – от безысходности, как ей напомнить себе о том, что никаких доказательств этому нет, что это слова, просто слова? Но разве не они чаще всего заставляют влюбляться и парить в облаках блаженства! – Как мне быть, Вики? – пытался незаметно втянуть её в участие Джин, по опыту убедившись, что свидетель любого преступления неохотно идёт на его раскрытие, если его собственная роль в этом становится двоякой. Подстрекатели, информаторы, сообщники такие же преступники, и молчать им не менее выгодно. – Могу я объясниться с Дами при тебе как-то? Есть метод? Чтобы ты видела и слышала всё, чтобы поняла – я не лгу тебе!

Цянь смотрела на него во все глаза, стараясь их не ширить, разоблачая невежество в подобной интриге. Но Джину становилось всё яснее, что чуткая, умная и правильная китаянка, способная устроить засаду и обвести вокруг пальца, всё-таки куда слабее во всех этих играх, чем сестра Дракона. Или просто Джину не закрывала пеленой взор любовь, и он отчётливо видел, как поддаётся его красноречию Цянь. Предложение устроить объяснение прямо при ней покорило её, так блефовать трудно, ведь она отступать не собиралась, как же он мог бы выкрутиться, пойди она на это?

– Но как же… как это будет выглядеть? – нервничая, Виктория забрала свои руки, уставившись на них, положенные на колени. – Я должна буду сидеть, как третейский судья, и слушать ваш скандал расставания? Неизвестно, как отреагирует Дами, закричит, польёт слёзы? Бросится на меня?

– Скорее на меня, - хмыкнул Джин, - но разве это важно теперь? Вики, мы должны разорвать эти сковывающие цепи. Никто не получает от них радости, лишь кратковременное удовольствие. Но то, что обретём мы, что будет между нами, - Джин подался вперёд, тихо шепча и расставляя руки по бокам от девушки. – Это будет несравнимо со всем предшествующим… - Цянь сглотнула ком в горле. Виднелась её нарастающая слабость, её соглашение этому «мы». «Мы» сотрудников, союзников, единомышленников.

– Лучше завтра же… пока не вернулся Энди. Покончим с этим.

– Да! Завтра же. Пригласи к себе Дами, вы же иногда пьёте вместе чай? Я буду ждать за этой ширмой, - указал Джин на коромандель с пионами, - она придёт, и мы поставим точки над i, ты сможешь при этом быть здесь, или выйти в гардеробную, чтобы только слышать, и Дами не имела бы возможности на тебя кинуться, чего мне и самому бы не хотелось.

Цянь посмотрела на заднюю дверь в спальне, ведущую в соседнее помещение, ещё почти целую комнату, где в основном хранились вещи, обувь, стояло старое фортепиано, на котором она не играла уже лет пять. План был неплох, почему бы именно его и не осуществить?