Империя. Цинхай

– Из больницы. Я отошла в туалет с мобильным, чтобы поговорить с тобой, Николас так следит за мной, что и шагу не ступить! Сандо… - снова произнесла она, как призыв, как просьбу, как начало молитвы. Он молчал, слушая. – Николас сказал, что отсюда заберёт меня в Синьцзян, что не даст мне вернуться в Цинхай, пока не найдёт того, кто желал мне смерти. Сандо, а если он его не найдёт? Я не знаю, допустит ли отец тебя в Синьцзян, послушай… расследование может занять недели, месяцы! Сандо, я не смогу без тебя так долго, не смогу! – едва не сорвалась на громкие заверения Николь, но, видимо, вспомнила, что где-то там рядом брат, и вернула приглушенный уровень звука. – Ты приедешь в Синьцзян, если я это устрою? Приедешь?

– Я нанят охранять госпожу Лау, Николь. До тридцать первого декабря включительно я занят, - излишне жестоко, но не случайно именно так сказал он. Неужели она не понимает, что роману конец? Неужели не понимает, что они – недопустимая связь, слабость друг для друга, бельмо на глазу для многих вокруг? Что у него есть долг, другая жизнь. И она, молодая девушка, не может остановиться на стерилизованном вольном брате. Ей нужен нормальный парень, бизнесмен, нефтяник, инженер, директор фабрики. Но не наёмник, летающий по миру, чтобы убивать.

– Боже, до Нового года! – страдальчески проныла она. – Это так долго… я не представляю, как проживу без тебя хотя бы день, мы должны что-то придумать. Сандо, давай сбежим? Забери меня отсюда, и мы сбежим, потеряемся где-нибудь, спрячемся, а? – Золотой повторил про себя историю Николаса. Даже в горах Тибета, где порой невозможно что-либо отыскать, нашли жену и сына, убили. Где спрятаться? Как? От кого? Если бы знать, от кого. Прежде всего, необходимо узнать, кто пытался отравить Николь, без этого прятаться бесполезно. – Ты тут? Ты слушаешь?

– Да, - отозвался Сандо.

– Николас хочет увезти меня завтра. У нас один день, чтобы придумать что-то. Лучше всего сбежать ночью.

Наёмник продолжал хранить молчание. Николь опять занервничала, не слыша ласковых слов, к которым привыкла, не видя глаз, оттаивающих, когда смотрят на неё. Не держа возлюбленного за руку, она терялась и переживала, не представляя, куда девать свою рвущуюся любовь.

– Ты приедешь за мной? Ты заберёшь меня? Сандо, почему ты молчишь? Сандо! – слова стали подрагивать. «Только бы не расплакалась! – стиснул зубы золотой. – Как я могу сказать ей, что всё кончено? Что не приеду? Я не могу объяснить ей всё, не рассказав историю Николаса, а я не могу её рассказать вот так, мало ли…» - Сандо, ответь! Мы же сбежим вместе, правда? Следующей же ночью, с Николасом я постараюсь договориться, а если нет, то ты украдёшь меня, правда? Правда, Сандо? Сандо?! – Николь всё-таки заплакала и вольный брат, сжав в кулаке трубку, отвёл её от уха и стукнул по рычажкам, на которых ей положено было лежать. Всё было кончено.

Комментарий к Мрачные рассветы

*териак – универсальное противоядие

========== Цена жизни - любовь ==========

Энди уехал в Синьцзян-Уйгурский район снова, чтобы объяснять своему старинному другу, как вышло на этот раз покушение, и как идёт расследование. С ним покинули Циньхай и Николас с Николь. Третий сын, по слухам, пообещал больше не отпускать от себя сестру ни на шаг. О том, как та восприняла вынужденное возвращение на родину, никто не говорил. Никому не было дела до маленькой пострадавшей китаянки, разменной монеты в мужских играх. А целенаправленно Сандо ни у кого не спрашивал, была ли какая-то сцена в больнице или при отбытии. Не только внешнее спокойствие не позволяло заметить какие-либо изменения в наёмнике. Он и в собственной голове убеждал себя, что ничего не случилось. И ничего будто бы не случилось, он всего лишь вернулся к тому состоянию, в котором сюда приехал, в котором жил много лет. Он снова был холоден, решителен, сдержан, молчалив и угрюм. А выбивавшийся из череды тысяч таких дней краткий летний роман – это ничто. Такое забывается, остывает, исчезает. Или как шрам остаётся, но не болит, и не беспокоит, если не смотреть на него, то и не поймёшь, что он у тебя есть.

Охранная смена возле госпожи Лау у него теперь всегда была с Джексоном, а потому и разговоров с Джином уменьшилось, а чем меньше болтаешь – тем меньше беспокоишься, тем сильнее и крепче удерживаешь всё в себе. Ведь мысли и чувства, они подобны прорвавшейся плотине, если позволить образоваться щели – уже не загонишь поток обратно. И Сандо был рад, что щели взяться неоткуда. Джексон – юный мальчик по сравнению с ним, мальчик, с которым невозможно было прийти к откровениям и доверительным беседам. Но поскольку освобождались они именно дуэтом, то вдвоём стали ходить в спортивный зал и заниматься. Младший сын Дзи-си, как и его сестра Эмбер, попросил потренироваться с ним, показать какие-нибудь приёмы. Секреты мастерства вольный брат выдавать не собирался, но и самому не лишним было поразминаться с шустрым и ловким парнем. Иногда на эти разминки приходила Эмбер, дожидаясь своей очереди, иногда приходила просто так, посмотреть, как красиво и умело сражается опытный воин против не очень опытного юноши. В отличие от Николь, она ни за кого не болела и не желала Сандо вечных поражений. Она просто смотрела. А Сандо просто отмахивался от назойливого желания сравнить и произнести в голове другое имя. Эмбер, он должен был заниматься с Эмбер, когда уйдёт Джексон, и наблюдать за ней, потому что до сих пор его не покидало чувство, что не так проста эта племянница Энди.

Но сегодня был день дежурства, и две привычных тени, на которые Дами уже давно перестала обращать внимание, шли за своей подопечной. Никто во дворце ещё не знал о её положении, и она пользовалась отсутствием усиленной опеки, которой грозился Энди в ближайшем будущем.

По левую руку от неё шла Фэй, по правую – Ифань. Дами понимала, что должна максимально сблизиться со всеми, кто имел отношение к Великому Уйгуру, иначе добыть информацию о нём не получится, а разведать важные и полезные для его погибели сведения – тем более. А поскольку Ифань не собирался задерживаться и уже пространно рассуждал о полёте в свои любимые Штаты, то следовало быть расторопнее. К тому же, после его появления пытались отравить Николь. Не мог ли он быть замешан? Но его не было при покушении на Хангёна. Связаны ли два этих покушения или нет? И кто был здесь и тогда, и в этот раз? Фэй была? Она появилась на следующий же день после выстрела в Хангёна, не могла ли девушка тогда находиться уже где-то в округе, и сделать вид, что прибыла только что? Она – самая любимая сестра Эдисона Чена, если он способен кого-либо любить. Но стала бы она участвовать в его коварных планах, учитывая её миролюбивый нрав, её христианское человеколюбие? Дами вспоминала и Джексона, вечно пререкающегося с Николь, к тому же, он самый последний сын, и убить любого, кто шёл в очереди перед ним – в его личных, кровных интересах. Так ли он прост, или прикидывается болтливым простаком?

– А где именно в Штатах вы живёте, Ифань? – старалась быть любезной, обходительной и внимательной Дами, прощупывая всех и каждого, насколько позволяли пределы уместного любопытства.

– У меня дом в Лос-Анджелесе. Но я не люблю задерживаться там надолго, провожу в нём часть лета, другую – в Майами, или где-нибудь ещё. Вот, здесь, например.

– А зимой?

– Зимой я снимаю квартиру в Нью-Йорке или Чикаго. В холод крупные города так и манят, и я туда… - провёл рукой чётко вперед, разрезая воздух Ифань. «Уношусь, стремлюсь, переезжаю? – за него договорила про себя Дами. – Боже, научись уже заканчивать, это только меня раздражает, или ещё кого-то? Или я немного беременная и это в порядке вещей, что меня всё будет раздражать?».

– Ифань, ты как перелётная птица, правда? – улыбнулась Фэй.

– Нет, я люблю Штаты, поэтому в основном там…

– Когда-то ты говорил так же про Корею, - напомнила сестра, - но всё равно же уехал из неё.

– Корея для меня оказалась слишком мала, - вскользь, уголком рта улыбнулся Ифань, сразу же перестав это делать. Будто боялся морщин на великолепном лице. – Да и разве мне одному тесно там стало? Что скажете, госпожа Лау?

– Что Цинхай, определенно, будет пошире, - приобретя привычку отшучиваться, хохотнула Дами, - пожалуй, сюда улягутся Корей пять-шесть.

– А в Синьцзян уместится два Цинхая, - дополнил математическое сравнение Ифань, - и всё-таки вашему брату, например, комфортно в совсем крошечном Сингапуре. Кто-то любит кочевать, кто-то любит сидеть на месте. Все мы такие разные!

– Это верно, главное – научиться ограничиваться малым, - сказала Фэй.

– Чем же малым мы должны ограничиваться, сестра?

– Всем. Большие потребности развращают человека, бороться надо со своими желаниями, вот что я думаю.

– У тебя это прекрасно получается, сестра, иначе отец бы… - Ифань сунул одну руку в карман, а другой абстрактно махнул, видимо подразумевая беспечным жестом выметенного вон предмета, что девушку ждало бы замужество, не окажись она такой благочестивой.

– А вы тоже не женаты? – полюбопытствовала Дами, изображая неведение или забывчивость.

– Нет, я расстался в прошлом году с девушкой, пока что не хочу снова связывать себя отношениями. У меня перед глазами два примера для подражания: отец и Энди. По ним я не скажу, что ранние браки приносят счастье. Вот, погляжу на ваш, поздний…

– У тебя так же есть пример Чуна, - нравоучительно напомнила Фэй, явно не восторгающаяся образом жизни отца.

– Брат, женившийся на своей первой любви, с которой сидел за одной партой? Возможно, таким людям как он, это подходит, но я не вижу в таких историях ничего интересного и заслуживающего повторения.