Имперские игры

– Гриква улепётывают! – выкрикнул охваченный азартом Уэйд Хэпмтон. – Можно будет…

– Нельзя! – осадил молодого партнёра по миссии О’Галлахан. – Нас мало. Всех негров не перебить, а вот подставиться под пули недобитков можем. И кто тогда будет исполнять порученное? С Преториусом кто договариваться станет?

Удалось урезонить горячность, свойственную молодости. Поскрипев зубами, успокоив вскипевшую было от желания продолжить сражение кровь, молодой Хэмптон отдал несколько иной приказ, перекрикивая продолжающие звучать частые винтовочные выстрелы и тарахтенье пулемётов:

– Как выйдут за пределы поражения – найти раненых. Не всех, только тех, кто их не простых. Поговорить с ними нужно будет. И особенно ищите гриква в одежде поприличнее.

Разумный был приказ. Ясно дело, что гриква немного, но поумнее обычных зулусов. Да и договаривались с ними наверняка на несколько иных условиях. Это зулусскую орду достаточно лишь стронуть с места и показать цель из числа белых. Сразу целое море желания разорвать в клочья исконных врагов. Гриква же, те куда хитрее, хоть и зачастую совсем уж осторожны. Осторожны из-за банального понимания степени угрозы, только и всего. Это зулусы из числа воинской касты по нутру своему ближе к арабским фанатикам или турецким башибузукам – готовы кинуться на любую цель с огромной злобой, но получив действительно серьёзный отпор, бросаются в бегство. Разные народы, разные особенности - это всегда стоило учитывать. Познай врага своего! Только так победы вырываются без лишней крови. Так и учили солдат и особенно офицеров империи, родившейся недавно, но в пламени действительно страшной и ожесточённой гражданской войны.

– Они делом занимаются, а мы тут сидим, под прикрытием фургонов, - ворчал Хэмптон, жадно затягиваясь сигарным дымом и не ощущая крепости оного. – Жизнь – боль! Я это слышал от офицеров Дикой Стаи.

– А они от самого Станича - министр у нас знает толк в таких странных, но запоминающихся выражениях, - вздохнул присевший рядом О’Галлахан. – Но тут ты не прав, Уэйд. Боль, она сейчас у наших раненых, у всех шестерых, один из которых только в заупокойной молитве скоро нуждаться будет. А трём погибшим не нужно уже ничего. Даже могилы – это для родных, но не для мёртвых.

Мертвецы. На врагов обоим было плевать, но вот свои – это дело другое. В империи успели привыкнуть к тому, что собственные потери заметно ниже, чем вражеские, но вот достичь идеала всё равно было невозможно. Ну или хотя бы такого соотношения, как у тех же буров, растёрших в пыль многотысячное войско зулусов в сражении у Кровавой Реки. Тогда они потеряли всего троих и пару десятков раненых получили, уничтожив более трёх тысяч негров и заставив в панике разбежаться вдвое большее количество. А уж сколько тех потом от ранений попередохло или львы с крокодилами сожрали – история умалчивает. Да, зулусы тот ещё «великий и опасный» противник, к тому же в той битве огнестрельного оружия при них не имелось, но всё равно показательный результат.

И четверо – пока трое, но… - погибших в этой небольшой стычке. Небольшой ли? Уэйд Хэмптон Четвёртый смотрел на усеянную телами местность, слышал доносящиеся стоны раненых и умирающих, хлопки револьверных выстрелов, которыми добивали признанных непригодными для вдумчивого разговора. Смотрел и понимал, что эта «небольшая стычка» по местным то представлениям тянула на хорошее такое сражение. Сотни зулусов при поддержке немалого количества гриква, да к тому же вооружённыя огнестрельным оружием – это событие, пусть и непредвиденное, стоило использовать к собственной выгоде. Особенно если удастся найти нормальных пленников, способных не абы что лопотать, а предоставить полезные сведения.

За пленными, пусть и подстреленными, дело не стало. Бойцы притащили шестерых зулусов и пятёрку гриква. Видно было, что зулусов выбирали наиболее важно выглядящих. Пользовались, понятное дело, подсказками буров, которые много лет жили рядом с этим подвидом негров, а посему научились разбираться, отличать их положение по одному лишь взгляду на «наряды», вооружение и иные признаки, иностранцам в принципе непонятым. Что до гриква, то тут, такое впечатление, тащили хоть кого, в том числе и совсем уж сильно раненых.

Оказалось, не просто так. Часть раненых смесков добили свои же, насколько можно было судить. И вот это уже было очень важным знаком, что и не преминул заметить О’Галлахан, заявивший:

– Если добивают своих, значит не хотят, чтобы узнали лишнее. Может, среди этих чернозадых были и белые? Если были, то это не случайность, не простое нападение.

– Если и не были – тоже. Стэнли, тут уже всё понятно. Собственных раненых обычные грабители редко добивают. Что обычные… гриква могли бы сказать? Место, откуда они прибыли? Мало для пули в сердце или голову от своих! Зато имена нанимателей – тут другое. Важное. И мы это узнаем. Сам я не умею правильно спрашивать, но ты или может кто их наших охранников?

– Допрос с пристрастием, - понимающе кивнул О’Галлахан. – Этому учит или жизнь или тайная полиция. Меня обучила жизнь. Других обучали знающие люди. Ральф и Джек выбьют всё дерьмо из черномазых очень быстро. И когда они это сделают, мы сможем расспросить их. А тот же ван Торн поработает переводчиком. Не думаю, что зулусы говорят даже на африкаанс или голландском, не то что на английском.

О’Галлахан жестом предложил Хэмптону перебраться подальше от того места, где Ральф Горман уже примеривался относительно того, какими именно подручными средствами будет склонять с задушевным беседам попавшихся черномазых, но заметил, что Уэйд вовсе не собирается уходить. Вопросительный взгляд и почти сразу последовавший ответ.

– Это противно, но я предпочту видеть. Политика и сама не делается в белых перчатках. А такая, в которой оказались замешаны мы и подавно.

– Взросление, - после недолгой паузы процедил ирландец, после чего сам и поправился. – Нет, многие и повзрослев, не понимают необходимость. Не понимали. Страна меняется. Быстро.

– Но это ведь хорошо, да? Мы становимся сильнее.

– Сильных боятся, Уэйд. Ты тоже воевал, видел этот страх в глазах янки. А я куда раньше, когда жизнь ганфайтера и… В общем, когда казалось, что только это и будет.

Хэмптон, в силу своего происхождения, многое знал. Вернее, мог о многом спросить у отца, мультимиллионера и, генерала и губернатора «золотого штата». Спрашивать он не стеснялся, потому знал о «белых пятнах» в происхождении немалого числа новой элиты империи. Сам Станич, получивший первоначальный, использованный во благо Конфедерации капитал очень уж быстро ивнезапно. Джон Смит опять же, ну и персоны помельче вроде того же О’Галлахана. Немногие знали об этих «белых пятнах», но даже знающие отнюдь не стремились копаться в этом, осознавая, что, помимо проблем, интерес ничего не принесёт. Вот и Уэйд Хэмптон Четвёртый вовсе не стремился лезть туда, куда не следует. Хотя слушал внимательно, стараясь запоминать всё услышанное. Лишними знания не бывают, особенно если не привлекать внимания других к осознанию того, что они у тебя имеются.

Меж тем оба бойца, вынужденно – но без каких-либо душевных терзаний и даже тяжёлых вздохов - взявшие на себя обязанности «мастеров дознания» начали добиваться истины и желания поделиться этой самой истиной как можно быстрее и в больших количествах от пленников. Сперва стали работать над зулусами при помощи подручных средств: раскалённого железа, нескольких швейных игл и обычной бритвы. Опыт показывал, что сломать можно почти любого, а уж про черномазых и говорить нечего. Этот материал отличался повышенной хрупкостью, что не раз было доказано.