Индульгенция для алхимика

и соляную воду. Что еще... А! Полунции ртути, как и просил, хоть с ней в этой дыре проблем не возникло, - фамулус поднял глаза к сводчатому потолку, словно пытаясь что-то вспомнить. Затем принял самый честный вид и закончил:

– Всего вышло на шесть батценов[150]

три крейцера и два пфеннига. Включая корм и стойло для Рыжика.

– Ну да. Включая пьяную гульбу и блондинистую шлюху, которая оставила свой волос на плече твоего подрясника, - алхимик с удовольствием пронаблюдал, как засуетился пойманный на горячем Проныра, пытаясь найти выдуманную улику.

– Ладно, не дергайся, - Густав потер красные воспаленные глаза.

– Шесть батценов - вполне нормальная цена за все. Остальное - вернешь...

– Ты чего, Гусь! Не было никакой шлюхи!
– завозмущался обиженный Николас.
– И фингал... это я на козу упал!

– Это как?!
– изумился Шлеймниц.
– Ты ничего не перепутал? Может, с козы?

– Не перепутал, - насупился фамулус, уже понимая, что сболтнул лишнего.
– Я и вправду на нее упал... когда меня из трактира выкинули, - переходя почти на шепот, объяснил облат.
– Чуть глаз об рог не выколол, хорошо еще, что очки в котомке остались...

Дальнейший монолог Проныры утонул в громком хохоте студиозуса.

– Охх... не могу...
– веселился, стукая ладонями по коленкам, субдьякон.
– Глазом... а если бы задницей...

– Тогда бы вообще не повезло, - представив себе картину, Николас засмеялся вместе с приятелем.

Когда приступ смеха прошел и Густав немного успокоился, то озаботился другой насущной проблемой:

– Ты письмо в Мариацелль передал?

Прош кивнул.

– Передал. Вместе с меркатором[151]

, что колбы привезет. Он обещал и ответ нам вручить, ему там задержаться придется, ага. Слушай, Гусь...
– фамулус сдвинул очки к переносице.
– А ты всерьез думаешь, что здешний Префект[152]

Ордена разрешит нам сбывать товар до твоего рукоположения? Ведь младший чин торговать не имеет права...

– Да не сомневайся ты!
– поморщился алхимик.
– Здесь Порубежье. На всю Нижнюю Штирию - одно аббатство, один монастырь и четыре Орденских общины. Они же не могут всех обеспечить? Не могут! И, полагаю, что наш барон и отец Пауль в своих эпистолах[153]

все объяснили. Чем мы можем конкурировать? Красителями? Второсортным железом? Ароматической водой или мылом? Чушь!
– Густав даже слегка разозлился.

Как же! Совсем недавно Прош только и говорил о блестящих торговых операциnbsp;ях, как он разбогатеет, как быстро студиозус отдаст фон Граувицу отступные... А сейчас этого воробья самого убеждать надо! Чего испугался, спрашивается?

– Ну...
– Проныра взялся теребить жидкую бороденку, - я переживаю, что мы здесь можем застрять на больший срок, чем планировали...
– и замолчал.

Субдьякон нахмурился, предчувствуя новые проблемы.

– Так-так... Объясни?
– Шлеймниц положил ладони на бедра, осторожно свел вместе лопатки, громко хрустнув суставами.

Фамулус оставил бороденку в покое и, взялся за кончик носа.

– Да, знаешь, я тут в Мюреке по рынку походил... с торговцами пообщался, с красильщиками... Ага... Шерсть красят, но выглядит она линялой и выцветшей. То есть, закрепляется плохо. Краску покупают в Граце, но совсем немного. В монастыре святой Варвары, том, что в лиге от города.
– Николас от носа перешел к затылку.
– Короче, почти все достается тамошней гильдии ткачей. А наши берут остатки и, то, что гильдейские забраковали. Тамошние цены чуть выше, чем в Эрфурте. За унцию зеленого ультрамарина дают пять батценов и два крейцера, синего - шесть батценов. Пурпура и перламутра нет, оно и понятно, ага...

– Прош чуть приуныл и замолчал.

– Ну, и?
– поторопил его студиозус.

– Что ну и?
– не понял ушедший в свои коммерческие мысли Проныра.
– А! Так я и говорю: у ткачей в Мюреке на большую партию денег нет. По ценам Граца покупать не в состоянии, на обычной шерсти навар у них небольшой. Так что свободного серебра - кот наплакал. В общем, по первоначалу дело туго пойдет, вот что я сказать хотел. Приличный объем тканевого красителя больше, чем по три батцена мы продать не сможем, ага, - утвердительно закивал головой финансовый гений.

– Тьфу, - алхимик едва не выругался.
– Я-то думал, что серьезное. А ты все за торговлю переживаешь...

– А как - же!
– изумился фамулус.
– Ты ведь все время в облаках витаешь, тебе до земного - дела нет. Да если б не я...
– тут Николас заткнулся, увидев перед своим носом здоровенный кулак субминистратума.

– Ты скажи...
– Густав понизил голос - что на счет черно-белых выяснил?

Проныра заговорщицки приложил указательный палец к губам, выглянул за дверь, выдвинул второй табурет, присел рядом с алхимиком.

– Доминиканцев в Мюреке четверо. Коммендатор общины и три фратера: два плебана и министратум. Раз в месяц устраивают вояж - посещают деревни и крепость, причем в Граубурге удостаиваются обеда с нашим сеньором, ага. На дознание в Грац отправляют редко, раз в полгода примерно. Людей в Долине не так много, барону не очень нравится, когда его вассалов ломают на дыбе. В общем, они тут с опаской работают, Порубежье все таки, можно и арбалетный болт между глаз поймать. Так что сильно не волнуйся...

В дверь кельи постучали.

– Упс...
– Проныра подскочил на табурете.
– Кого там принесло?

Студиозус пожал плечами:

– Не знаю. Открывай, наверно из челядинцев кто-то заявился...

***

Действительно, за порогом стояла одна из двух младших прачек замка - курносая Гертра. Невысокая, с пухлыми маленькими губками, полными щечками, большущими, удивленно глядящими на мир, синими глазами, короткими прядями каштановых волос, выбивающимися из под складок светло - голубого крузелёра[154]

, она, казалось, должна постоянно что-то напевать и весело смеяться, но... улыбка появлялась на лице восемнадцатилетней девушки очень редко, а выражение лица было таким, словно она соблюдала траур.

– Добрый день, господа клирики[155]

, - начала визитерша, зайдя, по приглашению Проныры в лаборариум. Голос у прачки оказался тихим и невыразительным.
– Меня прислал герр Гуго Майер. Он хочет знать, когда вы приготовите мыло для его милости барона... сколько выйдет порций и с каким оно будет ароматом...
– Гертра стояла перед алхимиком чуть опустив голову и сложив натруженные истертые руки перед собой, на оборке фартука.