Инга. Мир

— Олежка, ты тут, помоги тут. Ладно? А мы сейчас умоемся и пойдем шоколаду купим. Много. Да, Инга Михайловна?

— Мам! — расстроенно крикнул Олега, держа в руках весла, — мам?

Но Нюха повелительно махнула рукой. И идя рядом, держа Ингину руку, вдруг тоже заревела, заглядывая сбоку в мокрое лицо.

— Фу, — сказала Инга, вытирая глаза, — детский сад какой-то, немедленно перестань. Ладно, умоемся и за шоколадом.

13

Разговор за столом стал тихим, после вина и чая смеяться и шуметь устали, а расходиться ленились.

Лера сидела напротив Сереги, на узкой стороне стола, получается, во главе его. Большой Ник смеялся, ловя ее руку для шутливого поцелуя:

— Наша Лерочка на месте королевы. Лерочка-королевочка.

За ее спиной тускло поблескивали большие ворота, крашеные голубой краской, и на спокойном фоне темные длинные волосы гладко обтекали макушку, изгибаясь по плечам. Лера крутила в руках пузатую сахарницу, роняла крышечку с фарфоровой пупкой, и, улыбаясь, водружала на место. Поглядывала то на Большого Ника, то на Сергея, и, откидывая волосы с плеча, кивала хозяйке, что никак толком не сидела, все поднималась, чтоб принести из дома варенье или вспомненную початую коробку с цветными леденцами.

— Машенька, — густо говорил время от времени Ник, — да сядьте уже, без вас и чай не сладкий, и винцо слабее.

В ответ на комплимент Машенька смущенно смеялась и, отмахиваясь, снова вставала, за пачкой бумажных салфеток или спичками — зажечь погашенную ветром свечу. Будто каждое необязательное слово гостя требовало от нее небольшой материальной платы. Посуетясь, снова садилась, чуть боком, опирая о скатерть локоть и укладывая на ладонь сочный подбородок. А другой рукой, слушая густую болтовню Ника, рассеянно собирала со стола листочки и мелкие веточки, что иногда ронял внезапный ветерок. Но, благодарно смеясь ловким любезностям, цепко следила, как гостья посматривает на Сергея.

— Сережа, — сказала Лера, снова роняя крышечку, звякнувшую о стакан, и снова подхватывая ее, — и когда вы закончите, Сережа?

Каждый раз, обращаясь к Горчику, она произносила имя, будто касаясь его плеча рукой, чтоб смотрел и не отворачивался.

— И вообще, Сережа, что вы там, почти в кустах? Сели бы поближе, где свет.

— На неделю еще работы, — ответил тот. И успокаивающе улыбнулся хозяйке.

Машенька оглядела стол, на котором уже все было, а если встать и начать собирать посуду, гости решат — прогоняет, и обидятся. Но больше хозяйку беспокоили блестящие глаза гостьи, в которых сна не было. Ну, совсем.

Пусть уже сидит, решила она и, вздохнув, налила себе чаю — просто так, чтоб руки двигались.

— Совпадение, — приятно удивилась Лерочка, — мы едем тоже через неделю. Ах, Маша, вот и отдохнете, от нашего отдыха, будет вам спокойно и хорошо.

— Куда уж, — удивилась в ответ Машенька, подумала и сыпанула в чай сахару, — ко мне тетка с детишками, уже билеты взяли. Мне отдых тока в сентябре. Лето самая горячая ж пора. Успевай вот поворачиваться.

— Зимой, — вклинился Ник, — впадете в спячку, до весны. К марту покинете зимнее логовище, и встанете, Машенька, на нетронутом песке, потягиваясь и озирая свое бескрайнее королевство. Как предводительница викингов!

— Скажете тоже, — дежурно-кокетливо смутилась Машенька, поправляя короткие каштановые волосы.

Лера подумала немного и встала, медленно поднимая руки и скручивая гладкие волосы в жгут.

— Что-то устала сидеть. А спать совсем не хочется. Сережа…

Над столом стало слышно, как бьется в плафон крупная ночная бабочка.

— Покажите мне вашу работу сейчас, Сережа. Там за виноградом, смотрите, какая луна!

— Та шо ее смотреть, — пробормотала Машенька, хмурясь, — весь день смотрели уже.

— Правда, Серый! — согласился Ник, горой поднимаясь из-за стола, — мне всегда было интересно, что показывают солнечные часы ночью? Когда луна яркая.

Лера уже шла вдоль стола, мимо каменного крылечка у застекленной веранды, которая мигала светом от невыключенного в доме телевизора. Подойдя к Горчику, легко коснулась его плеча. И не останавливаясь, пошла за угол дома, где задняя глухая стена скрывалась под плетями дикого винограда-березки, а центр двора выложен цветной шершавенькой плиткой.

Машенька осталась было сидеть, упрямо болтая ложкой в чашке. Прикусывая губу, слушала, как за углом смеется Лерочка, что-то непонятное коротко отвечает ей мастер, и время от времени авторитетно гудит сочный баритон большого Ника.

Вот не свезло ж, размышляла, хмурясь. Думала — любовники. Пара. Потому и не волновалась, думала, с утра будут на море, вдвоем, а к вечеру ужин и вместе в постелю. Хоть и сняли две комнатки, ну так она не первый раз с летними гостями, знает, снимут две, а проснутся в одной кровати, после вид делать, что ничего ж и не было ночью. Ночами. Оказалось, старые друзья. Большой Ник привез Лерочку лечиться от тоски, после развода. Может и имел виды, подумала Машенька, поднимаясь тоже, да Лерочка высоко себя ставит, вон как ручками сама себя обхаживает, то волосы заберет, то щечку потрогает, то бока оглаживает, смотрите, какая я вся гладкая да с фигурою.

— Я эти часы в музее первый раз увидел, — Сережа стоял рядом с каменным толстым столбом, касаясь пальцами черных в лунном свете резных лучей, — понравились. Пару раз приходил, с блокнотом, сделал эскизы. После немного по-другому нарисовал, те слишком объемные, как саркофаг получаются. В саду нужно полегче, чтоб воздух был.

— Угу, — сказал Большой Ник, покачиваясь и хлопая на щеке комара, — баланс, гармония. Это верно.

Лерочка тронула узкий треугольник теневой стрелки, налегла на каменный край, свешивая длинные волосы.

— Что же показывает нам луна, Сережа? Что говорят твои часы? Время ночного купания?

Горчик пожал плечами, спиной ощущая пристальный взгляд хозяйки. Не мальчик, знает, чего хочется Лерочке, и она так уверена, что сегодня получит свое. Уже неделю они тут, но до сих пор он ее не слишком интересовал, но вчера утром выскочила, сонная, пробежала к современному кафельному туалету, что скромно прятался в зарослях гибискуса, и, выйдя, увидела — умывается в огороде, рядом с колонкой. Подошла, подавая сдернутое с веревки полотенце. Смотрела. Теперь вот решила заняться им по-настоящему. Чтоб было чего вспоминать зимой, усмехнулся Серега.

— Машенька, — просительно прогудел Ник, — мне что-то опять захотелось винца? А мы все выпили, которое у вас как шампанское? Светленькое такое?

— А пойдем, — с тяжелой решительностью произнесла Маша.

И вскоре их голоса уже слышались приглушенно, из-за угла, где вдвоем они снова сели за неубранный стол. Маша смеялась, голосом отмахиваясь от вычурных комплиментов Ника.

— Сережа? — выжидательно сказала Лерочка. И после паузы добавила, — прямо через огород, смотри, тропинка светится. Приглашает.