Инкарцерон
Шрифт:
— Улыбка, я думаю, была бы сейчас кстати, — вполголоса проговорил отец.
Клаудия повиновалась, и на ее губах появилась искренняя, открытая улыбка, такая же фальшивая, как и все в ее жизни. Рука об руку отец и дочь начали восхождение к трону.
Он узнал этот внимательно-насмешливый взгляд, являвшийся ему в ночных кошмарах.
— Ты?! — хрипло выдохнул он.
Сзади раздался сдавленный крик Гильдаса:
— Бей его, Финн. Рази!
Внутри Глаза закручивался спиралью багровый водоворот зрачка. Тьма вокруг Финна заколыхалась, пришла в движение, и он увидел, что чешуйчатая шкура Зверя утыкана множеством предметов. То тут, то там мелькали украшения и драгоценные
Гильдас схватил его за руку.
— Да бей же!
— Мы ничего не сможем ему сделать! Разве ты не видишь?..
С яростным криком Гильдас вырвал у него рапиру, вонзил в ороговевшую кожу и тут же отпрыгнул назад, словно ждал, что оттуда потоком хлынет кровь. И тут он увидел то, что еще раньше разглядел Финн.
Ни раны, ни крови не было. Плоть чудовища, раскрывшись, пропустила клинок и, поглотив его, вновь сомкнулась. Тело Зверя, разворачивавшееся перед ними и вздымавшееся к потолку, состояло из множества тел других существ. В его стремительной, всесокрушающей громаде их кости перемешивались в непрерывном движении с каменными осколками и кусками металла, клубились рои насекомых и летучих мышей. Веками страх и ужас, испытываемый перед Зверем жителями Города, питали его; приносимые жертвы должны были ублажить чудовище, но, поглощая их, оно лишь увеличивалось в размерах. Мириады атомов их тел — детей и взрослых, отправленных сюда безжалостным вердиктом Судий, — были сокрыты в Звере. Плоть и железо сливались здесь воедино, удерживаемые неведомой силой.
Хвост чудовища, утыканный зубами, птичьими когтями и ногтями жертв, извивался так, что содрогалась земля. Оно опустило голову, и два огромных Глаза в упор уставились на юношу. Его кожу залил багровый свет, дрожащие руки словно омыло кровью.
— Финн, — удовлетворенно прозвучал хриплый, тягучий голос Зверя. — Наконец-то ты здесь.
Финн отступил назад, наткнувшись на Гильдаса. Рука Книжника стиснула его локоть.
— Ты знаешь мое имя?
— Я дал его тебе. — Язык мелькнул в темном провале рта чудовища. — Дал давно, когда ты обрел рождение в моих глубинах. Когда ты стал моим сыном.
Финна била дрожь. Он хотел крикнуть, что это неправда, что Зверь лжет, но не мог произнести ни слова. Чудовище склонило голову набок, рассматривая его. В вытянутой морде то проглядывал вдруг рой стрекоз, то появлялись живые шершни вместе с оторвавшимися чешуйками срывавшиеся вниз.
— Я знал, что ты придешь, — произнес Зверь. — Я наблюдал за тобой, Финн, ведь ты так не похож на других. Среди всех тех миллионов, что заключены в недрах моего тела, нет ни одного, подобного тебе.
Морда чудовища придвинулась еще ближе. Нечто вроде улыбки скользнуло по ней и пропало.
— Ты и вправду надеешься убежать от меня? Разве ты забыл, что я всегда могу убить тебя, оставив без света и воздуха, могу в мгновение ока обратить тебя в кучку пепла?
— Нет, не забыл, — через силу выдавил Финн.
— А большинство и не вспоминает об этом, и жизнь в Узилище не тяготит их — они думают, что оно и есть весь мир. С тобой все по-иному, Финн. Ты никогда не забывал о моем существовании. Твой взгляд всегда замечал, что мои Глаза наблюдают за тобой; темными, непроглядными ночами ты взывал ко мне, и я слышал тебя…
— Слышал, но не отвечал, — прошептал юноша.
— И все же ты знал, что я всегда рядом. А еще ты видишь звезды. Как интересно.
Гильдас
шагнул вперед, бледный, со слипшимися от пота редкими волосами.— Да кто ты?! — прохрипел он.
— Я — Инкарцерон, старик. Тебе следовало бы узнать меня, ведь именно вы, Книжники, были моими создателями. Но вы слишком занеслись в своей гордыне, уверились в собственной мудрости, и ваше творение стало вашей величайшей ошибкой. Вашей погибелью. — Голова на извивающемся туловище приблизилась почти вплотную. В ее разверстой пасти виднелись свисавшие меж зубов обрывки одежды. На Финна и Гильдаса пахнуло тошнотворным, маслянисто-сладковатым запахом. — Теперь же ты смеешь бежать из того, что вы воздвигли в ослеплении своей глупости?
Голова скользнула назад. Багровые глаза Зверя сузились до щелок.
— Заплати мне, Финн, как заплатил Сапфик. Дай мне вкусить твоей плоти и крови. Отдай мне старика, ведь он сам так отчаянно стремится к смерти. Тогда, быть может, Ключ откроет двери, которые и не снились тебе.
Во рту у Финна пересохло.
— Ты говоришь так, словно это игра, — едва смог произнести он.
— А разве нет? — Зверь рассмеялся негромким, противным смешком. — Разве все вы — не пешки на шахматной доске?
— Мы люди. — Финн чувствовал, как гнев поднимается в нем. — Люди, которые страдают. Люди, которых ты мучаешь.
На мгновение чудовище рассыпалось тучами крылатых насекомых и тут же возникло вновь, приняв иной облик. Теперь в его зловеще-уродливых чертах проглядывало что-то змеиное.
— Ты ошибаешься. Люди сами мучают друг друга, и это нельзя изменить. Нельзя оградить их от зла — зло в них самих. В каждом — даже в ребенке. Они не поддаются исправлению, и я могу лишь удерживать их в себе, проглатывая целиком, такими, какие они есть.
Из тела Зверя выстрелило щупальце и обвилось вокруг запястья юноши.
— Заплати мне, Финн.
Финн дернулся назад, оглядываясь на Гильдаса. Из Книжника словно выпустили весь воздух; лицо его исказила гримаса ужаса. Но голос звучал размеренно и твердо:
— Отдай меня ему, Финн. Моя жизнь потеряла смысл.
— Нет. — Финн смотрел прямо в холодные глаза чудовища. — Я уже отдал тебе одну жизнь.
— Ах да, та женщина, — усмехнулся Зверь. — Ты еще так терзался из-за ее смерти. Угрызения совести, стыд — какие редкие чувства! Они всегда интересовали меня.
Что-то в словах Зверя насторожило Финна — отчаянная вспышка надежды вдруг обожгла его изнутри.
— Она жива! — выдохнул он. — Ты поймал ее, не дал ей упасть! Так ведь?! Ты спас ее!
Багрово светящиеся водовороты в глазах Зверя мигнули и зажглись вновь.
— Ничто не пропадает здесь зря, — прошептал он.
Юноша не сводил глаз с чудовища.
— Он лжет. Не верь ему, — буркнул Гильдас.
— А вдруг нет? Вдруг…
— Он играет с тобой. — Книжник обратил полный отвращения взгляд к вихрящемуся Глазу. — Если мы и вправду создали что-то подобное тебе, я готов заплатить за наш просчет.
— Нет! — Крепко схватив старика за руку, Финн сдернул с пальца кольцо. Тусклое серебро заблистало в багровом свете. — Вот Приношение тебе, Отец.
Недрогнувшей рукой он протянул Зверю Йорманрихов перстень с черепом.
21
Годами я втайне работал над устройством, которое стало бы точной копией другого, находящегося во Внешнем Мире. Теперь я под его защитой. На прошлой неделе скончался Тимон, а Пела безвестно сгинул во время бунта. Я укрылся здесь, в этом заброшенном зале, но Узилище не оставляет попыток найти меня. «Я чувствую твое присутствие, мой господин, — шепчет оно. — Чувствую тебя на своей коже».