Иного не желаю. Часть третья

Этьен кивнул Француа и молча последовал за ним, а я стала подниматься наверх, чувствуя, как с каждой ступенькой внутри меня что-то меняется.

Проходя мимо галереи, я почувствовала какую-то пустоту и нехорошее предчувствие моей волчицы.

«Он отрезал нас, закрылся», — пробурчала эта бестия мне на ухо. – « Его зверю очень больно».

Я резко остановилась, поняв, наконец, что не так: я как будто перестала осязать… чувствовать Этьена.

И да, на душе ощущалась что-то наведённое…. Тяжелое, муторное чувство.

«Наша пара страдает», — протянула моя волчица и как будто замерла, ожидая от меня самостоятельных действий.

Я напомнила самой себе, что скоро время кормления Жанны, что я соскучилась по дочке – а дочка уж точно соскучилась по мне: почти целый день маму не видела.

Волчица, было, заскулила, но я не стала обращать на нее внимания, упрямо шагая в сторону детской.

Мишель качала Жанну на руках, любуясь нежной улыбкой моей сонной доченьки.

— О, вы пришли мадам, — тут же засуетилась няня. – Наша звёздочка уже без вас раскапризничаться успела. Не привыкла так долго без мамы…

—Она кушать хочет, — тихо произнесла я, не желая будить Жанну раньше времени. А потом…

….я не знаю, что на меня нашло: мне внезапно стало очень больно. Не физически – душевно.

Так больно, что у меня подкосились ноги. Схватившись за спинку кресла, я с ужасом посмотрела на Мишель.

— Мадам? – обеспокоенно спросила няня.

—Дайте… дайте ей бутылочку, — я сделала шаг назад, отрывая свой взгляд от дочери. – Мишель, я скоро вернусь.

Я бежала… бежала по галерее, по лестнице – бежала в сторону той боли, которую со мной случайно разделил Этьен.

— Он закрылся, — хохотнула мне на ухо волчица, — это всего лишь отголоски.

Отголоски???

У палаты Стивена стояло несколько воинов.

—Луна, куда вы? – попытался остановить меня один из них. Я мазнула по его лицу взглядом и узнала одного из охранников-теней, которые иногда меня сопровождали.

– Мадам, вам туда нельзя.

Я резко выкинула руку вперед, продемонстрировав воину острые звериные когти.

— Отошёл быстро, — рявкнула я, отчего парень невольно попятился, и я смогла отпереть дверь.

В палате, на кровати Стивена выгибалось дугой, пытаясь освободиться от металлических наручников, страшное чудовище — полузверь-получеловек.

А вокруг него молча стояли собравшиеся беты. По крайней мере, я узнала троих из них: Алена, Марка (невесть как появившегося в замке), Француа… А возле изголовья чудища стоял мой муж.

— Прости, мой дорогой друг, — произнес тихо Этьен, одним движением сворачивая голову чудищу.

Тело зверя дернулось несколько раз – и замерло. На этот раз уже навсегда.

В это же самое время Этьен поднял на меня тяжёлый, раздраженный взгляд.

— Таис, — рыкнул он зло. – Что ты здесь делаешь?

Передо мной возвышался надменный герцог Валуа, злой Альфа Французской стаи – сволочь, садист и убийца…

….который в душе умирал от боли, причиненной старому другу.

Если бы я не могла слышать его чувства, я бы ни за то не догадалась…

—Ты ещё здесь нужен? – спросила я, окинув взглядом комнату. – Или твои помощники дальше справятся без тебя?

Марк дернувшись, изумленно посмотрел сначала на Этьена, затем на своего отца.

— Мы справимся, мадам, — ровным тоном произнес Француа. – Благодарю вас.

Теперь я знала, кто попортил ему дорогую шёлковую рубашку.

— Этьен? – я перевела взгляд на мужа. – Жанна устроила истерику, потому что тебя всё нет… Новорожденным вредно долго плакать.

Моя волчица довольно рыкнула.

« Молодец. Справилась. А теперь прояви себя как Луна».

Я понятия не имела, чего она от меня хочет, но…

...меня ведь сегодня так и не допустили в палату к бывшему бете Монако.

Воспользовавшись моментом, я сочла своим долгом подойти к его кровати и, глядя на бездыханное тело беты, громко, по французски произнести:

—Прощайте, Стивен. Судя по моему мужу, вы были хорошим бетой, и судя по вашей дочери – хорошим отцом. Они вас очень любили и любят.

А потом я поняла, что в отличие от Стивена, в честь которого будут проведены все соответствующие церемонии – не только здесь, в стае, но и в человеческом мире… в отличие от монакского беты, мой отец просто сгинул – ушёл вслед за мамой, не дав мне возможности оплакать его.

Я разрыдалась…

Маленькая девочка во мне плакала о своём, безвестно пропавшем отце; взрослая женщина – о несправедливости жизни; волчица же выплакивала боль своего супруга.

— Тшшшш, — Этьен поднял меня на руки и вынес из ужасной комнаты.

Я не знаю, как именно, но мы вместе оказались в душе.

Этьен, прислонив меня к стенке, сначала осторожно снял с меня всю одежду, потом разделся сам – а потом мы просто стояли под водой, смывая горечь этого ужасного дня.

—Неуж.. жели нельзя было обойтись без этого, — горько всхлипнула я. – Он ведь и так уже потерял свою личность. Ты уверен, что он проявил бы агрессию?

Сильные мужские руки прижали мою голову к жёсткой груди мужа.

— Нельзя было обойтись, — просто ответил Этьен. – Я пообещал ему это.

Я не кивнула – просто потому, что всё ещё была прижата головой к его телу – и так и осталась стоять его в объятиях под теплой, успокаивающей боль и горе, водой.

Глава 26

Этьен

Я опасался того, как Таис может воспринять произошедшее со Стивеном, ведь она совершенно точно видела момент смерти моего друга.

Для бет, обступивших Стива, это было милосердием, последним желанием, в котором обычно не отказывают даже врагу; но для Таис… Я мог только предполагать, какую реакцию у неё могло вызвать то, чему она, к моему великому прискорбию, стала невольным свидетелем.

Я ожидал от нее если не криков, то холодного презрения. Но моя жена в очередной раз меня удивила. Вместо обвинений в жестокости и убийстве, она тут же абсолютно поверила тому, что я озвучил ей в душе – и больше мы к этой теме не возвращались.