Интербеллум
Шрифт:
— Так-так, — процедил он. — Каким ветром?
Чародейка нервно кусала губы. Она подняла взгляд и наткнулась на рельефный торс и вспыхнула ещё больше.
— Здравствуй.
— Поздороваться зашла? Нет необходимости.
Евгений облокотился о стену и спрятал руки в карманы джинс. Застёгивать рубашку не торопился.
— Я могу её забрать?
В начале мой мозг не понял о ком идёт речь, но по поджатым губам хозяина и повороту головы Ангеловой в мою сторону, легкие набрали побольше воздуха. Плохая идея.
Поход по магазинам был первым и последним разом, когда я официально, с его согласия её куда-то сопровождала.
— Нет.
— Но…почему?
Евгений сердито посмотрел.
— Что за детский сад? Сначала тебе трёх сыновей подавай, теперь моего телохранителя. Боюсь представить, как далеко зайдут твои фантазии в следующий раз.
— Всего на один час. Пожалуйста.
— Нет. Разговор окончен.
Елизавета молчала и не уходила, нервно покусывая губы.
— С каких пор ты ей интересуешься? Все семь лет её не замечала.
— Как и тебя.
Евгений возвёл глаза к потолку.
— Покажи моей дорогой невесте, где дверь, — преувеличенно учтиво обратился хозяин.
Ангелова не заставила себя выпроваживать — резко развернулась и бросилась вон.
— Повадилась, бесстыжая, — фыркнул Евгений и начал застегивать рубашку. — Думает, я буду делиться своими игрушками.
— Алиса, — заговорила я, намереваясь перевести тему, — вызывает у меня опасения.
— Да? И почему?
— Простите мою бестактность, но вы уделяете ей много времени.
— Что с того?
Хозяин оторвался от выбора верхней одежды и вперил в меня недоумевающий взгляд. Конечно, он понимал, о чем я, но не понимал, с какой стати должен прекратить общение.
— Она может решить…
— Что я женюсь на ней? — перебил Евгений.
— Последняя поездка…
— Мы всего лишь покатались на лыжах.
У меня и у большей части учеников сложилось иное мнение. Последняя вылазка за пределы гимназии наделала много шума. Елизавета тоже каталась на лыжах и наблюдала издалека, как Алиса демонстрировала отношения с Евгением, а тот потакал. Евгений развлекался, однако я боялась, как бы желание убить скуку не обернулось чем-то ужасным. Алиса начинала вести себя так, словно это она невеста наследника. Ангелова отказалась участвовать в цирке и с достоинством выдержала лыжную прогулку.
— Она почти вас поцеловала.
— Перестань читать нотации, — раздраженно прошипел хозяин, поведя плечами. Он никак не мог определиться с курткой.
— Черная.
— Эта?
Он достал из шкафа и приложил на себя, глядя в зеркало.
— В мужской одежде ты разбираешься лучше.
— Пожалуйста, будьте аккуратны. Шестнадцатилетние девушки только на вид кажутся невинными.
— Здесь не обучают убивать, Хитоми-сан. В свои шестнадцать они действительно невинные существа.
Я промолчала, понимая, куда клонит хозяин, и посторонилась.
Во второй раз я увидела Елизавету уже на следующий день. Ярко светило солнце. Снег хрустел под ногами. Мороз щекотал щеки, изо рта вырывался пар. Сегодня детям разрешалось проспать до десяти утра, а после начался для всех настоящий праздник. Я никогда не присутствовала на подобных школьных мероприятиях, поэтому с подозрением осматривалась и велела охранникам быть начеку. В этом шуме может произойти все, что угодно. Дети играли на гуслях, гармошках, пели или рассказывали частушки. Водили хороводы. Наряженные ученики старших классов ходили
в толпе и угощали баранками, чаем с медом да вареньем. Помимо этого в стороне раскинулись палатки с накрытыми столами, слуги раздавали еду посытнее. Спектакль должен был начаться в час дня. В актерский кружок входила элита гимназии — эти дети учились на «отлично», не имели нареканий и обладали талантами. После было объявлено провести дуэли. Охотников решил открыть именно дуэлью праздник Карачуна, подправив расписание.Прогремел горн, и ученики с преподавателями двинулись к помосту. На мгновение я потеряла Евгения, и эта секунда показалась вечностью. Он расположился в первом ряду, рядом с ним Елизавета. На установленной сцене показался переодетый в медведя старшеклассник. Представление началось. Я незаметно приблизилась к хозяину и встала неподалеку.
Алиса тоже выступала на сцене, скандируя на все лады, идеально вжившись в роль лисицы — правой руки Карачуна. Невольно она притягивала внимание, громогласно обещая навести порядки в деревне и низко, с подобострастием кланяясь своему божеству.
— Вставай, вставай, лисица, — отвечал ей Карачун и, стукнув посохом, наколдовал рыжую шубку и подарил Алисе.
Та, дрожа от восхищения, протянула руки и склонилась.
— Мой благодетель! Благодарю, покорнейше благодарю!
И попятилась.
Елизавета отвернулась и увидела меня. Я склонила голову. Она едва уловимо кивнула. Хозяин сидел, слегка вздернув подбородок, и внимательно слушал представление. Губы сложились в ничего незначащую улыбку, но не для тех, кто его не знал. Могло показаться, что он слушал, даже был увлечён. Как велико заблуждение! Мужчина с такими холодными глазами попросту не может заметить кого бы то ни было кроме себя, он не способен на поступки ради кого-то, во имя чего-либо.
Но куда этим глупым барышням до психоанализа? Они видели ярких красок картину и не могли отличить подделку от оригинала. Спектакль обещал скоро закончиться и Елизавета, высвободив руку из руки жениха, тихо встала и направилась в мою сторону.
— Елизавета Григорьевна, — приветствовала я. — Вы не выступаете?
Лучи солнца играли в белых волосах, придавая тем серебристый оттенок. Всякий раз, поднимая голову, её шея обнажалась, и декабрьское солнце прикасалось мимолетным поцелуем, соревнуясь с морозом. Щеки и нос порозовели, а на золотистых ресницах и кончике косы, выбившейся из-под сбившегося платка, застыл иней. Губы же покраснели и потрескались, продолжая тянуться в улыбке.
Я смотрела на неё и вспоминала бал, данный в честь помолвки. Такая печальная, с вынужденной улыбкой и грустными глазами. Молчаливая и покорная. С достоинством встречающая не благоволившую к ней с детства судьбу. Она нисколько не изменилась, но во взгляде, бросаемом на меня, проскальзывало чувство признательности и доверия. Доверие-то и толкало Елизавету в мои объятия, рисуя передо мной наивное дитя, а перед ней — защитника.
Мы проходили мимо раскинутых лавок с поделками. В некоторых продавались самодельные игрушки, домашнее варенье, мёд и сухофрукты. В конце ряда находились две палатки с предсказаниями. Возле них образовалась гудящая толпа — девочки выстраивались в очередь, желая узнать будущее или отношение определённого мужчины, среди них сновали переодетые в свиту Карачуна ученики, то выкрикивая рифмованные фразы, то разыгрывая короткие сценки, то шутливо задирая собравшихся.