Иные города

— Я еду в Барселону? — спросил Джонни, чтобы прекратить томительное молчание, прерываемое только треском дров в камине. Граф перевел на него взгляд темных глаз:

— Ты ведь этого хочешь?

Эта его способность вызывать на откровение, от которой собеседник радостно выворачивал всю душу, как карманы, открывая все в себе: и низкое, и высокое… бороться с ней, как пытаться устоять при цунами.

И Джонни начал говорить все подряд. Некоторые мысли, что озвучивал он сейчас, он даже не осознавал, они словно таились на краю сознания, чтобы вырваться на волю и удивить его самого:

— Я знаю, она была неравнодушна ко мне, смотрела преданно в глаза, смеялась и переводила на меня взгляд, она с первого мгновения очаровалась мной, как Вы и хотели. Но потом Вы сами отняли ее у меня. Зачем Нила лезла ко мне так открыто? Вы наслаждались тем, как Настя отдаляется от меня, не так ли? Я сам не знаю, почему так обижен на Вас. Вы то даете задание, которое я стремлюсь исполнить, то сами же делаете все, чтобы я провалился. Она теперь смотрит на Вас. Что теперь Вы хотите? Я охраняю ее, как могу, я сплю в ее комнате и каждое утро сбегаю, поджав хвост. Но она успевает пропасть, потеряться, попасть в беду. Я бессилен, хотя делаю все, чтобы выполнить Ваш приказ.

— Я знаю, — мягко прервал его граф. Он помолчал немного, глядя на огонь, не на Джонни. Его рука вертела бокал с коньяком, жидкость послушно качалась из стороны в сторону. Джонни уловил запах алкоголя.

— Это не конец, — мрачно заговорил он снова. Джонни почувствовал, как по спине пошла дрожь. — Это только начало. Вся эта сценка с демонессой, всего лишь прелюдия к драме более грандиозной, чем мы можем представить. Ты же знаешь, что было в той книге. Они начали раскручивать историю, конец которой может быть страшным. Ты только посмотри на Цезаря: будучи человеком, он, несмотря на всю его житейскую мудрость, не может не опасаться за Настю. Ему проще думать, что я собираюсь ее совратить для достижения темных целей, чем верить мне, тому, кто был с ним рядом все эти годы. Он знает меня, но не может не подозревать. И Лика. Ангелам свойственно недоверие, но чтобы так… И теперь ты, с глупыми претензиями на первенство в обожании девчонки. Я просил тебя стать ей защитой и другом, но ты почему-то решил, что должен ее влюбить в себя.

Это мелко. Ты проиграл самому себе, как всегда, как и тогда… Твоя гордыня и уверенность в очаровании… Я лишь отзеркалил тебе Нилой то, до чего ты мог бы скатиться. Девчонка… Я сам не могу понять, почему она. Думаю, Цезарь частично прав: она является одним из персонажей этой драмы. Но я пока не знаю, насколько важным. Время покажет, чья она игрушка. Не спускай с нее глаз. Будь рядом, но прекрати вести себя смешно.

— Вы постоянно рядом с ней, Вас забавляет ее интерес. И Вы просите меня не быть смешным, но смотреть, как она смешна для Вас.

— Мне не смешно! — он так посмотрел на него, что Джонни перенесся на мгновение во времена, когда от гибели его спас этот горящий и напряженный взгляд. Тогда весь его мир и все собратья сгинули, а его, считавшего себя всемогущим и сильным, выдернула из месива смерти рука графа. — Думаешь, мне приятно было подвергать вас опасности ради того, чтобы узнать, что Лилит хочет от Насти? Я мог сломать вязкость времени хотя бы только для себя, но подставил свою шею кинжалу Лилит только потому что знал: Иной город хочет что-то Насте показать. И если бы мы вмешались, то он никогда не отдал бы ей книгу. Мы все были в смертельной опасности. Но теперь у них нет книги. У девочки интуиция, потрясающая интуиция, она многое делает бессознательно правильно. Меня это все забавляет и развлекает, но я не знаю, что она выкинет в следующее мгновение. Она непостоянна, вот что опасно. Она сама не знает, куда идет. Ты единственный, на кого я могу положиться. Будь с ней рядом.

Он обещал, старался и снова провалил задание. Настя и Диего исчезли бесследно, прошло уже пять часов, как он известил об их исчезновении графа. Серж пытался отследить местонахождение ребят по телефонам, которые вскоре нашли в мусорном контейнере на пляже. Итсаску подняла на ноги все связи агентства и свои личные, пока никто ничего не знал. Кроме одного свидетеля, который видел красивого парня с девушкой, по описанию похожих на Диего и Настю на Пасео де Грасия, больше никакой информации получить не удалось.

Джонни чувствовал, как вся тяжесть ответственности ложится на его плечи. Он виноват. Сейчас он в виде собаки пытался найти запах Насти и Диего среди сотен следов на Пасео де Грасия. Лика, кутаясь в пуховик, с красными от ветра щеками стояла рядом.

Диего обладал сильным мускусным запахом, который становился более сильным, когда он превращался в пантеру, и слабел, когда он был человеком. Джонни больше ставил на этот запах, чем на запах Насти — тот был слишком блеклым и легко путался с другими следами на мостовой. Отчаяние мешало сосредоточиться. Джонни не знал, как граф Виттури отреагирует на очередной его провал. Но подозревал, что предал доверие так сильно, что уже никогда не обелится перед ним.

Помимо этого, он ощущал недоверие со стороны ребят из Барселонского агентства: для них он был чужим, несмотря на то, что вместе они пережили немало. Но куда, куда она могла деваться? Как могла потеряться в компании Диего? Возможно ли, что каким-то образом здесь сыграло роль то, что Диего не верил в то, что Джонни всего лишь многообраз: оборотень, способный принимать вид различных животных. Так его представил граф, но Диего, сам будучи оборотнем, порой так пристально смотрел на Джонни, что парень знал: тот интуитивно догадывается, что все не так просто.

И Лика тоже. Она видела, как Джонни сражался одновременно с несколькими тварями. Она знала, что простому оборотню это не под силу. Сколько еще пройдет времени, прежде, чем она узнает, кто он?

Внезапно нос пса уловил запах Диего, шерсть на загривке встала дыбом, сущность зверя взяла верх на достаточное мгновение, чтобы Джонни успел обрадоваться взятому следу. Но тот почти тут же потерялся. Проклятье.

— Они там были, по крайней мере, Диего, меньше, чем сутки назад, — Джонни старался говорить взволнованно, но холодно размышлял, что делать дальше. Цезарь сидел, угрюмо уткнув подбородок в сцепленные пальцы, Лика устало сидела прямо на полу, обняв себя за колени, Серж и Итсаску стояли у окна, глядя на город.

— Проклятье, — Серж сжимал и разжимал кисти рук, нервно и отрывисто дышал. — Никто не видел их, как в воду канули. Просмотр камер наблюдения в метро пока не дал результатов, но мы движемся, расширяя радиус поисков.

— Попробуем вскрыть доступ к камерам наблюдения магазинов и ресторанов в той точке, где Джонни почуял Диего, возможно, это что-то даст, — Итсаску говорила спокойно и холодно.

— Главный уже едет сюда, — сказал Цезарь.

Джонни почуял, как холодок страха мешает дышать.

— Незачем ему сюда ехать, мы справимся без него, — резко ответила Лика.

— Он дал нам несколько часов на самостоятельные поиски, мы провалились. И если ты против, скажи ему об этом сама.

Лика недовольно промолчала.

— Продолжаем работу, помогите Итсаску и Сержу просмотреть записи, я поеду встречать графа.

В архиве камеры кафе, рядом с которым Джонни нашел след Диего, довольно быстро обнаружилась нужная им запись.

— Вот он! — Серж взволнованно поправил очки и стукнул пальцем по экрану. Изображение было чудовищно нечетким, но силуэт Диего в шикарном пальто с поднятым от ветра воротником они бы узнали из тысячи.