Инженер и Постапокалипсис

Стараясь особо не шуметь, он пытался сдвинуть в сторону засов на окне, чтобы можно было его открыть, но из-за ржавчины на железе, он никак не поддавался.

— А если тебя поймают? Что тогда будет? — не унималась девочка, продолжая смотреть на его тщетные попытки выбраться из этой клетки.

— Заткнись. — Раздраженно рявкнул тот, все еще прикладывая усилия к открытия засова.

Насупившись, девчонка надула губы и отвернулась от него, показывая всем видом, что обижена. Жаль, что Ли-Хвану было абсолютно все равно.

— Лиен! Ты чего удумал? — парнишка его возраста, которые изредка пытался с ним поиграть, вдруг проснулся и теперь тоже уставился на Кевина.

Тело прошибло током от имени, которое дал ему приют. Лиен Сок. В первое время он вообще не реагировал, когда его так называли, но после многочисленных избиений и наказаний все-таки начал отзываться, хотя все его естество кричало, что он Кевин Ли-Хван.

— Заткнись. — Снова короткий ответ и возвращение к попыткам убежать. От напряжения в руках его тело начало сильно потеть, а конечности подрагивать.

Парнишка, что недавно проснулся, молча встал с имитации постели и подошел к окну. Встав рядом с мальчиком, он глянул на него, а после молча схватился за засов вместе с ним и начал тянуть. Послышался скрип, который оглушил комнату детей, и, казалось, разбудил весь город, не говоря уже об их мучителях. Прислушавшись, они пытались унять колотящееся о ребра сердце, но когда в здании никто не побежал к их комнате, продолжили бороться со ржавчиной.

— Еще немного! — Шепотом огласил помощник и они вновь принялись тянуть засов.

Наконец-то все сдвинулось с мертвой точки и теперь, он мог подняться вверх, позволяя открыть ставни. Взглянув друг другу в глаза, они мысленно похвалили друг друга о проделанной работе, а после кивнули, как бы прощаясь. Слова здесь не нужны, да и всего один из них смог бы их сказать.

Придерживаясь за карниз, Кевин сел на подоконник и свесил ноги. Благо, они жили на первом этаже и окна находились на так высоко над землей, но все же было страшновато спрыгивать в темноту. Послышался тихий глухой стук, когда ноги мальчика коснулись земли, обдавая ступни резкой пронзающей болью. Он на свободе. Осталось только выбраться за забор и бежать, куда глаза глядят так долго, как только сможет. Он так и сделал. Темнота поглотила маленькое тело, когда тот пошел к ограждению. На ощупь отыскав брешь в нем, Кевин пролез сквозь нее и огляделся. В темноте мало что можно различить, но привыкшие к ней глаза могли различить здания и очертания предметов. Двинувшись по тропинке, он вышел к трассе, которая плохо освещалась старыми фонарными столбами, расставленными достаточно далеко друг от друга.

Невооруженным взглядом можно было заметить, что это далеко не процветающий район, поэтому здесь так тихо и скверно. В квартирах не горел свет, даже звуков работающей техники слышно не было, ввиду ее отсутствия. А также, вполне вероятно, что за каким-нибудь углом поджидает бездомный, у которого может быть не все в порядке с головой.

Мальчик съежился от липкого страха, охватившего его, словно темень вокруг, и ночной прохлады. Назад дороги нет, остается только идти вперед и положиться на самого себя, больше не на кого. Повернувшись на свой уже бывший ад, он не заметил детей, они решили остаться там. Это их судьба и их выбор, пусть делают что хотят, а ему нужно было делать ноги отсюда, как можно быстрее. Кевин перебежками двинулся к одинокому фонарному столбу, который еле-еле освещал пустую улицу. Так, он стал бездомным ребенком-маугли.

По прошествии полутора лет…

За все то, время, что он провел на улице, ему не хило так пришлось повзрослеть. Пытаясь из мусорных баков или же списанными испортившимися товарами, парень заставил привыкнуть свой желудок к такой пище, больше не отвергая ее. Спя под открытым небом, когда этого позволяла погода, мальчишка привык к уличному ветру и воздуху, но иногда перебирался в старые заброшенные здания, долгое время не знавшие присутствие человека на своей территории.

Не мытый, оборванный и вечно голодный, он шарился по улицам, скитался по закоулкам и отсиживался в местах, которые называли «дыры». Абсолютно антисоциальный, неразговорчивый и озлобленный человеческий детеныш. Видя группу детей или подростков возле себя, Ли-Хван как можно быстрее делал ноги с того места, лишь бы его не заметили и, упаси Ктулху, не окликнули.

Его укромным местечком служил подвальчик в разваленном домике на окраине района. Раньше здесь жили старушка и ее внук, который сидел у той на шее, не работая и не заводя семью. Пропив последнюю пенсию матери, его угораздило вляпаться в долги из-за азартных игр. Старческое сердце не выдержало после оглашения приговора о каторжных работах на три года и остановилось, а ее непутевый сын пустился в бега, оставив их непригодную для жизни хижину догнивать.

Этим и воспользовался маленький Кевин. Долгое время он следил за этим домом, пытался выяснить забредает сюда кто-то помимо него или же он пустует. В конечном итоге, рискнув, мальчик несколько ночей пробыл там, но так и не заметил ничего подозрительного. Теперь, когда район орошал прохладный дождь, он прятался за стенами хаты, которая лишь помогала ему оставаться сухим, но не справлялась с защитой от холода. В прорехи в стенах просачивалась прохлада, а ветер завывал в разбитых окнах и в пустом проеме без двери. Но это было лучше, чем ничего.

Спустя 3,5 года…

Смеркалось. Еще и в небе были слышны раскаты грома, грозившиеся излиться на землю. Кевин натянул капюшон и молча побрел меж старых зданий. В воздухе уже чувствовался озоновый запах грядущего дождя, доставляя кому-то радость почти наступившей свежести, а кого-то гнался искать ближайший укромный уголок, чтобы не вымокнуть до последней нитки.

Вихрь подхватил мелкий мусор и принялся крутить в подобии смерча, а после исчез, оставив веточки, да листики в покое.

«Погодка, конечно, что надо». — Выругался про себя Ли-Хван, спеша дойти к тому самому заброшенному дому, который вот-вот развалится, до того, как первые капли сорвутся с грозовых туч.

Под ногами пронеслось черное нечто, с протяжным ревом, едва не сбивая парня с ног. Отшатнувшись, он проследил взглядом куда понеслась черная тень и сумел разглядеть животное, вроде как кошку. Хотя чем черт не шутит, может и не кошка вовсе была. Но ему дела нет до проблем окружающих, у него и своих хоть отбавляй. Не ел со вчерашнего утра, желудок уже колом стоит, скоро к позвоночнику прирастет и поделом ему будет. Можно ведь было поднять свою задницу ночью и выбраться на улицу, да поискать чем поживиться. Но нет, его видите ли одолевала слабость и лень со сном.

«Чёрт!» — пнув небольшой камешек, парень поморщился от боли, прострелившей палец, но все еще негодовал на свое поведение.

Теперь придется снова какое-то время провести в своей норе, изредка постанывая от колющей боли в желудке. Ему не привыкать, и не такое приходилось терпеть. Первые капли летнего дождя все-таки сорвались со свинцового неба, облаченного теменью сумерек, от этого казалось, что пространство стало черным сгустком, напоминающем кисель с привкусом горечи.