Инженер Петра Великого 4

Но все же, если если они добьются успеха, то их «Неуязвимый» станет символом конца моих заводов.

Последняя страница отчета была самой короткой. Это была расшифровка перехваченного разговора, подслушанного агентом в таверне близ верфи. Один из британских лордов, чье имя Брюс предусмотрительно вымарал, произнес фразу, которую я перечитал трижды, чтобы убедиться, что не ослышался:

«Пусть русские строят свой флот. Нам хватит одного „Неуязвимого“, чтобы сжечь Петербург прямо с рейда. Смирнов подарил нам огонь Прометея. Мы покажем ему, как разжигать настоящий пожар».

Я отложил лист. Где-то вдалеке лаяла собака.

Я встал, подошел к окну и посмотрел на темное небо. Где-то там, за морем, в холодной шотландской глуши, рождалось чудовище, которое могло перечеркнуть все, что я построил — мой завод, машины, мечты о новой России — все могло превратиться в пепел, если я не найду способа остановить их. Но как? Как бороться с врагом, который взял твои идеи? Как опередить тех, кто уже идет по твоим следам?

А ведь у меня есть ответ. Я хищно улыбнулся.

Глава 22

Интерлюдия.

Ноябрьская Гаага встретила приезжих пакостной, промозглой погодой, какая бывает только в преддверии большой европейской грызни. С низкого, свинцового неба без конца сеялась холодная изморось, отчего булыжники внутреннего двора Бинненхофа лоснились в свете редких факелов. К боковому входу подкатили две глухие кареты без гербов. Голландские гвардейцы, застывшие у ворот, пропускали гостей, не шелохнувшись, — секретность.

Из первой кареты выбрался Роберт Уолпол. Его пухлое лицо выглядело помятым с дороги, на губах играла неизменная, едкая усмешка. Он оглядел двор хозяйским, оценивающим взглядом и нетерпеливо махнул рукой. Вслед за ним из кареты вышел Джон Черчилль, герцог Мальборо. В отличие от политикана Уолпола, полководец двигался собранно, целеустремленно, не глядя по сторонам. Его интересовала лишь тяжелая дубовая дверь, за которой их уже ждали. Последними, держась чуть в стороне, показались двое ученых мужей: Исаак Ньютон, с его седой львиной гривой, и Эдмунд Галлей, с живыми, любопытными глазами. В этом змеином гнезде, где плелись интриги, они смотрелись белыми воронами.

Встречали их в просторном зале с высокими готическими сводами, тонущими во мраке. В огромном камине гудел огонь, но тепла от него было, почитай, никакого, только тени по стенам метались. За длинным столом уже сидели шведы. Во главе, в простом военном мундире, нервно барабаня пальцами по столешнице, сидел сам Карл XII. Его молодое лицо было напряжено, во взгляде полыхал нетерпеливый огонь. Справа от него устроился генерал Магнус Стенбок — кряжистый вояка с обветренным лицом, на котором было написано откровенное презрение ко всей этой закулисной возне. Слева, в своих мыслях, сидел инженер Кристофер Полхем — человек, привыкший к языку металла, а не к скользким речам.

— Приветствую вас в Гааге, господа, — голос Карла прозвучал резко, без всяких реверансов. — Надеюсь, причина, что оторвала вас от войны с французами, и впрямь того стоит.

Уолпол отвесил едва заметный поклон, его улыбка стала еще шире.

— Причина, Ваше Величество, самая что ни на есть веская. И касается она нашего общего дела и угрозы, что на востоке зреет. Не скрою, до Лондона доходят прелюбопытные слухи. Говорят, некий маркиз де Торси, правая рука короля Людовика, зачастил с тайными визитами в Россию.

Мальборо, не дав королю вспылить, вмешался. Он был солдатом и говорил по-солдатски, рубил с плеча.

— Ваше Величество, дело не во Франции. Угроза обрела имя, и имя это — Смирнов. Тот барон, что ваш завод в Евле разорил и чьи дерзкие вылазки на Балтике уже набили оскомину. Россия из простого соседа на глазах превращается в проблему для всей Европы.

Желваки заходили на скулах Карла. Сама мысль, что какой-то безродный русский выскочка может быть для него угрозой, была оскорбительна.

— Смирнов?! — он почти выплюнул это имя. — Вы эту кучку пиратов на шнявах да один удачный налет угрозой кличете? Доказательства на стол! А не ваши придворные сплетни!

— Мой флот урон несет от их казнозарядных фузей и скорострельных пушек, — вмешался генерал Стенбок. — Капитаны доносят о диковинных вещах. Мы корабли и людей теряем.

Уолпол обвел всех присутствующих медленным взглядом.

— Предложение простое, господа. Чтобы потушить пожар, нужно разжечь другой. Там, где враг его не ждет. Полагаем, южные границы Московии для новой искры вполне подойдут. Султан в Константинополе спит и видит, как бы себе Азов вернуть да позор Карловицкого мира смыть. Пара мешков золота, что упадут в карман нужным пашам, — и Петр будет вынужден гонять свои полки по дикой степи, оставив вас в покое.

Наступила тишина. Карл XII смотрел на Уолпола долго и тяжело. Он был не дурак и чуял, что за этой щедростью кроется расчет.

— И кто же оплатит эти «мешки с золотом», сэр Уолпол? — наконец спросил он. — Боюсь, шведская казна и так войной дочиста выскребли.

Уолпол улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой.

— Мы найдем решение, выгодное для всех, Ваше Величество. На то и союзники, чтобы друг дружке помогать.

Каждый из присутствующих прекрасно понимал: в этой игре союзников не было.

— Война с турками — это так, для отвода глаз, господа, — Уолпол оперся руками о стол, и его голос, потеряв всякую игривость, стал серьезным и веским. — Да, мы оттянем их армию. Но главная зараза сидит не в их полках, а в голове одного-единственного человека. В голове этого Смирнова. Он думает не так, как все, и действует не по правилам. Попытки убить его — проваливаются, Брюс его пуще царя стережет. А чтобы его обыграть, надо заставить его плясать под нашу дудку. Надо бросить ему такую кость, от которой он, со своим непомерным гонором, не сможет отказаться.

Он выдержал паузу, обводя взглядом застывшие лица шведов, и кивнул своим ученым. Ньютон и Галлей, до этого скромно сидевшие в тени, вышли на свет. Они сноровисто развернули на столе большой, туго скрученный свиток. В мерцающем свете свечей на пергаменте проступили четкие, выверенные линии, схемы, разрезы — чертеж корабля, какого мир еще не видел.

— Мы назвали его «Неуязвимый», — произнес Уолпол. — Корабль, закованный в железо. Плавучая крепость, которой любой пушечный удар — ничто.