Ищи меня в отражениях

– А где ты нашла зеркало на пустынном пляже?

– О, пришлось постараться! Я зашла в зеркальце мотоцикла. Какая-то пара приехала на пляж и бросила мотоцикл прямо у воды.

– Как интересно! А что ты еще видела?

– Водопад в джунглях, - отозвалась она.
– Я забралась в брелок, который был прицеплен к рюкзаку девушки-туристки. Я путешествовала с ней и ее компанией пару дней. Веселые ребята! Плескались в водопаде, как дети.

– И ты с ними?

– Нет, я не умею плавать.

– А как же родители, они тебя не учили?

– У них вечно нет времени. Им некогда мной заниматься.

– И ты совсем не скучаешь по ним?

– Скучаю... Но если они увидят меня в зеркале, обязательно заставят вернуться.

– А ты можешь вернуться?

– Наверно, да, - она пожала плечами.
– Я же как-то ушла в отражение, значит, смогу вернуться.

– Что для этого нужно?

– Я точно не знаю. Сейчас я не могу выйти. Я пробовала, но не получается. Думаю, я должна быть со своим телом. Ты же сам говорил, что мое тело в больнице, а я в коме, кажется. А ты хочешь, чтобы я вернулась?
– она лукаво посмотрела на меня.

– Нет!
– выпалил я и тут же пожалел.
– Ну, как бы... конечно! Твои родители очень переживают. Я думаю, тебе стоит с ними повидаться, а потом можешь возвращаться назад в зеркало.

– Да, наверно, ты прав. Так будет лучше.

– Я обещал твоим родителям, что приеду навестить тебя... твое тело... ну, то есть не знаю, как правильно сказать. В общем, я собираюсь поехать в больницу в эту субботу. Хочешь, я возьму с собой зеркало? Ты можешь попробовать вернуться в свое тело.

– Хорошо. Но до субботы еще несколько дней. Я могу заглянуть к тебе раньше. Как насчет завтра после школы? Я хочу попробовать кое-что.

Кое-что...

– Что попробовать?

– Увидишь, - она прикусила нижнюю губу и стала похожа на шаловливого ребенка.
– Слушай, ты совсем опоздал на урок. Что у вас сейчас?

– Литература.

– Не думаю, что Ольга Николаевна будет сильно ругаться, если ты заявишься прямо сейчас.

– Да, наверно. Ну, до завтра тогда?

– До завтра, - в отражении Надя поднялась по лестнице и скрылась за дверью на чердак. Неужели чердак открыт? Я тоже взобрался на лестницу и подергал дверь, но она не поддалась.

На урок русского я опоздал на десять минут.

– Извините, я опоздал.

– Входи, Тим, ничего страшного, - только и сказала Ольга Николаевна. Я удивился и прошел в конец класса к нашей с Сашкой парте. Тот сразу зашептал мне на ухо:

– Пришлось сказать, что у тебя живот заболел, и тебе нужно было срочно в туалет.

– Надеюсь, ты это не при всем классе обсуждал?

– Обижаешь, дружище! А че было-то?

– Да то и было.

Глава 22

Весь следующий день я безуспешно пытался сосредоточиться. Мысли заволокло туманом. Как во сне, перед глазами возникла Надя, идущая по широкому, уходящему за горизонт пляжу с ослепительно белым песком. Волны с грохотом разбивались где-то вдали и медленно крались к ее ступням широкими пенистыми языками. Время от времени им удавалось лизнуть ее тонкие щиколотки, но она шла не останавливаясь. Ее белое платье в горошек трепыхалось на ветру, и вся фигура Нади казалась призрачной. Именно тогда, под монотонный стрекот голоса математички, объясняющей новую тему, я понял, что со мной произошло.

Мысль настолько поразила очевидностью и простотой, что казалось невероятным, как я сразу этого не понял?

Просто немыслимо, я не заметил, как влюбился... Причем, влюбился не сегодня, и даже не вчера. Я полюбил ее гораздо раньше, именно в тот момент, когда она кружилась в густых хлопьях снега в зимнем парке под фонарем.

До сих пор я никого никогда не любил. Я был уверен, что просто не способен. Злость, страх, печаль, радость, удовольствие - любые эмоции, свойственные человеку, были доступны мне, но не эта. Ведь для меня любовь материальна. У нее есть вкус, уникальный, ни с чем несравнимый аромат, цвет и даже плотность. Она всегда теплая, иногда горячая. А если очень повезет, можно встретить влюбленного настолько сильно, что он кипит и, как гейзер, выбрасывает обжигающие сгустки энергии. Я никогда не думал о любви, как о чувстве, которое когда-нибудь смогу испытать. Хотя едой я тоже не привык ее называть. Любовь для меня всегда была источником физической силы, возможности себя контролировать, и, конечно, острого, притягательного удовольствия.

Будь я человеком, догадался бы сразу. Хотя с людьми все гораздо проще. Чуть в них зародилось чувство симпатии или самой малейшей влюбленности, они сразу начинают излучать энергию. Моя же энергия все время оставалась при мне. Уж я бы точно заметил, начни я расплескивать ее направо и налево. И несмотря на это, я абсолютно уверен, что люблю. Какая, к черту, математика, когда весь мир изменился!

Математичке в конце концов надоел мой безучастный вид и абсолютное равнодушие к ее замечаниям. Невнимание к предмету она никому не спускала. Я чувствовал, что она присматривается ко мне последние несколько уроков. Все пытается понять, что я такое. Однако сегодня моя наглость так ее выбесила, что она решила больше не осторожничать.

Нет уж, со мной у тебя этот номер не пройдет!

Не успела паучиха подойти к моей парте, я встал, иронично улыбнулся ей и ушел из класса на глазах у изумленных одноклассников. Забрав куртку из гардероба, я оделся, вышел из школы и направился прямиком в Никитский. Если воспиталка спросит, чего я так рано явился, просто скажу, что выгнали с урока. И ничего они мне не сделают.

Прошмыгнуть незаметно не получилось. Пересекая холл, я столкнулся не с кем-нибудь, а с самим директором. Юрий Михайлович навис надо мной, как гора.

– Что, Тимофей, так рано явился? Я тебя только к ночи ждал. Тут из школы звонили, говорят, ты довел учителя до нервного срыва, - ноздри директора нервно вздрагивали.
– Объяснитесь, молодой человек!

Я вздохнул и принял самый благожелательный вид.

– Меня выгнали с урока.

– Нет, ты ушел с урока. Тебя никто не отпускал. В чем дело?

– Ну, дело в том, что математичке очень хочется, чтобы ее боялись... а я с крючка сорвался... Ее это очень злит. В этом все дело.

– Что значит, с крючка сорвался?

– Ну, я же говорю, ей надо, чтобы ее боялись, а я не боюсь. И она злится...

– Вот оно что? Дерзим, значит! Думаешь, ты особенный, и у тебя здесь привилегированное положение?
– Юрий Михайлович осекся. Его пушистые брови соединились на переносице.
– Так вот, - продолжал он, еще больше раздражаясь, - ты наказан. Иди в свою комнату и занимайся математикой. Решишь все задачи к параграфу двадцать и двадцать один. Вечером я лично приду проверить. А завтра в школе отдашь тетрадь с решениями Наталье Георгиевне. Отправляйся.