Искатель, 1996 №5

Звонок сверху исходил от доктора Вендтланда, шефа отдела по делам Восточно-Европейских стран. Вендтланд был иностранцем, принявшим гражданство США, и его положение в Центральном разведывательном управлении отличалось некоторой двусмысленностью. До поступления на службу туда он разыскивал прежних нацистов, занимавших высокие посты в правительстве ФРГ. Слотер подозревал, что Вендтланд контактировал с Хаузером в течение долгого времени, может быть, уже много лет.

— Кори темнит, — сказал Слотер, — но он никуда от меня не денется.

От дальнейших комментариев Слотер воздержался, зная, что Борг записывает их беседу на магнитофон.

— Вы всерьез надеетесь, что это безумное предприятие увенчается успехом?

— Мы уже сказали «а», — засмеялся Слотер. — Если бы такое мне предложили год назад, я подумал бы, что это безумие, но теперь у меня нет никаких сомнений, что с этими париями можно сварить неплохую кашу в их лабораториях.

— Как там в Калифорнии? — спросил Борг.

Слотер обвел глазами свою комнату. Солнце просачивалось сюда сквозь жалюзи, дверь спальни стояла открытой, и там виднелась огромная постель с толстым матрацем и спинкой в изголовье, обильно украшенной резьбой в стиле барокко На этой постели ночевали знаменитые кинозвезды. Как отличалась его жизнь от их жизней! Быть в тени и действовать анонимно — таково было требование и составная часть его профессии.

— Жарко, тоскливо, безлюдно…

Борг расхохотался.

— Это не для меня. Ладно, двигайтесь к цели уверенно и сделайте все необходимое, чтобы завоевать симпатии Кори. Он ведь холостяк не так ли? Бунгало в дорогом отеле — подходящее место для встреч.

— Хорошая мысль, полковник.

— Хотел бы я вырваться отсюда и порыскать там у вас для нас обоих. Жду от вас отчета.

— Разумеется.

— И звоните мне, как только узнаете решение Кори.

— Понял.

Слотер положил трубку, чувствуя досаду и раздражение. Чего ради Борг сунулся со своими пошлыми намеками? Не иначе, ему что-то нужно от меня, подумал Слотер.

Состояние привычной настороженности вернулось к Слотеру. Он был не склонен к отвлеченным размышлениям и не видел в них особой пользы, постоянно имея дело с конкретными фактами, отражаемыми и исчерпывающих отчетах. Однако случай Хаузера выходил за пределы реальности. Можно ли верить тому, что перенос памяти от одною человека к другому реально осуществим? Для серьезного исследователя эта идея не имела под собой реальной основы.

Все, на что тут можно было опереться, — это проведенные до настоящего времени успешные опыты Кори на обезьянах шимпанзе. И хотя Кори не спешил публиковать свои открытия, Слотер знал, что эксперимент по переносу памяти от дрессированных шимпанзе не дрессированным дали хорошие результаты.

По мнению Слотера, биохимию от шарлатанства отделял тишь один шаг. В самом деле, Кори еще повезло, что он родился и жил в двадцатом веке. В прежние времена — в эпоху Средневековья — его, наверное, сожгли бы на костре. Слотер читал все доступные ему материалы и усвоил из них, что ДНК в живой материи (даже само название ДНК было похоже на какую-то абракадабру) содержит в себе наследственный код различных видов живых существ и предопределяет, почему мышь похожа на своих предков-мышей, а не на птицу или на цветок, почему одни люди рождаются с рыжими волосами, а другие — с темными или светлыми, почему отдельные люди наделены музыкальными или математическими способностями, отчего птицы способны строить свои гнезда без предварительного обучения, а лишь в силу инстинктивной памяти и вообще — почему каждый вид поет свою, отличную от других песню.

Кори экспериментировал с РНК — рибонуклеиновыми кислотами. Они не содержат первичного генетическою коли, в отличие от ДНК. РНК выступают в роли переносчика ДНК, подобно тому, как воск отображает форму ключа. Однако РНК имеют свои особенности. Они переносят не статичную память вида, а лишь динамичную память индивидуума. Человек и другие живые существа обучаются в процессе накопления опыта, складывающегося из повторений, потрясений и имитации. Поведение основывается на закодированном в ДНК объеме активных действий вместе с закодированной в РНК памятью, хранящейся в клетках мозга.

Хотя Слотер с трудом и не в полной мере понимал то, что он читает, эти сведения захватили его и произвели на него огромное впечатление. Но почему Борг выбрал его, не специалиста, для сотрудничества с Кори и поручил именно ему, Слотеру, выполнение этого трудного задания?

Слотер был юристом, не имевшим глубоких научных знаний. Чрезмерные знания затемняют здравый смысл, сказал ему как-то Борг. В отличие от таких, как он, не специалистов, эксперты отгорожены от мира своими теориями. Борг же предпочитал людей, не обремененных серьезными и слишком обширными научными познаниями, и Слотер был именно таким человеком.

Расхаживая по тесному бунгало в трех тысячах миль от Вашингтона, Слотер чувствовал себя потерянным. Он набрал номер госпитального телефона. Голос доктора Неттора звучал устало.

— Как он там? — спросил Слотер.

— Все хуже и хуже. Я в четвертый раз подключил искусственную почку. Уремия. Дай ему Бог пережить эту ночь.

— Если вы отключите искусственную почку, он умрет?

— В течение часа.

— Не приходя в сознание?

— Ни малейшего шанса. У него обширная субдуральная гематома.

Он не сможет говорить, даже если придет в сознание. И не сможет двигаться.

Игра Слотера в одиночку подошла к концу.

— Позвоните доктору Куину в Медицинский центр университета. Скажите ему, что Кори необходимо вызвать в связи с неотложным случаем.

— Кори играет здесь главную роль? — спросил Неттор.

— Конечно. Он сам заинтересован в этом.

Доктор Неттор положил трубку.

Скинув ботинки, Слотер улегся на постель для кинозвезд, но это не принесло ему облегчения. Он снова встал и открыл окно, и субтропический зной охватил все его тело. Во рту у Слотера пересохло. Тогда он выпил стакан холодной воды. Но и это больше не помогало ему.

До переезда в Вашингтон Слотер был младшим партнером нью-йоркской юридической фирмы «Даттен, Хилл энд Хилл». Он выполнял некоторые поручения для Федерального бюро расследований, а Центральное разведывательное управление, в официальном порядке случайно ознакомившись с его исчерпывающими и лаконичными отчетами, предложило ему перейти к ним на работу. Конспирация была страстью Слотера, и он без колебаний согласился, после чего перевез свою семью в Вашингтон и ежедневно проделывал свой путь в Штаб-квартиру ЦРУ. Здесь, в огромном семиэтажном здании — большом даже по вашингтонским меркам, — занимавшем площадь в девять акров, он занял кабинет на третьем этаже. Теперь лишь немногие сотрудники преграждали ему путь наверх. Одним из них был Борг, другим — Вендттанд.

Предложение переправить Хаузера специальным самолетом из Берлина в Лос-Анджелес исходило от Слотера. Он же выдвинул идею привлечения к этому делу Кори. И добровольца, готового к переносу ему памяти умирающего, нашел тоже Слотер. Он знал, что на руководство ЦРУ производят хорошее впечатление его смелые решения, а также быстрота и четкость, с которыми он действует в этом с виду странном и безнадежном случае. Слотер выказывал воображение, опасное, хотя и в высшей степени ценное свойство.

Слотер почувствовал, как учащается его дыхание при одном воспоминании о позиции, которую занял Кори в этой игре. Нервы… Надо выпить чего-нибудь покрепче, решил он.