Искатель, 1996 №5
Шрифт:
Слотер никогда не пил спиртного раньше шести часов вечера. Таково было его не нарушаемое правило. В Вашингтоне, где пьют спиртного в два раза больше, чем в других городах страны, Слотер воочию убедился в пагубном влиянии на людей неумеренных возлияний. Но между Калифорнией и Вашингтоном немалая разница во времени. Сейчас на Востоке уже больше семи.
Слотер взялся за телефонную трубку, собираясь позвонить, чтобы сделать заказ, но в этот момент раздался упредивший его звонок. На связи был Патрик Кори.
— Я хотел бы встретиться с вашим добровольцем, прежде чем дам свой ответ.
— Зачем? —
— Я должен задать вашему добровольцу несколько вопросов, — сказал Кори.
Слотер, насторожившись, подумал, что лучше, пожалуй, пойти на компромисс.
— А в самом деле, почему бы вам не встретиться с ним? — сменил он пластинку, переходя на бодрый тон. — Он будет у меня через полчаса. Вас это устроит?
— Я приду.
— Тогда я закажу в помер обед и кое-чего выпить.
— Прошу прощения, — отозвался Кори, — сегодня Йом Кипур, и я приглашен в гости.
— Не знал я, что вы еврей, — удивился Слотер.
— Разве в моем досье не отражено мое вероисповедание?
— Ваш отец был ирландец, а мать француженка, — сказал Слотер. — Вот вы и вынули из меня, что я читал ваше досье, — засмеялся он.
В чувстве юмора Слотеру не откажешь, слегка удивленный подумал Кори.
Глава 3
Слотер наблюдал, как официант выставляет на стол бутылку бурбона, бутылку джина и бутылку шотландского виски. Не успел официант выйти, как Слотер сразу же взял в руки бутылку бурбона.
— Что будете пить? — спросил он у Кори, бережно держа бутылку и взглядом поощряя гостя не отказываться.
— Виски с содовой, — сказал Кори, и Слотер налил ему полный стакан.
— У вас тяжелая рука, — заметил Кори, и Слотер засмеялся.
— Я никогда не получил бы места бармена, — сказал он, наливая себе в стакан бурбон — Жаль, что сегодня ночью вы приглашены еще куда-то, а то бы мы недурно провели время с вами.
Он поднял стакан и, смакуя, отпил маленький глоток.
— Йом Кипур, — медленно произнес он, как будто проверяя это слово на вес. — Человек, пригласивший вас, должно быть, ваш очень близкий друг. Евреи редко приглашают неевреев на свои праздники, особенно на такие важные.
— Не в этом дело, а в том, что Карен Мондоро хорошо готовит, а я холостяк.
Слотер наблюдал за Кори точно так же, как сам Кори — за лабораторными животными. Этот быстрый, уверенный взгляд, брошенный на бутылку, этот непринужденный, шутливый тон, за которым, однако, интерес к личной жизни Кори. Неискренность и хитрость Слотера заставляли Кори быть настороже.
— Мондоро, — повторил Слотер, фиксируя звучание этого слова в своей памяти. — Мондоро. — Он сел, осторожно опустив на стол свой стакан.
— Это мой консультант по химии. Он участвует вместе со мной в проведении каждого эксперимента. Я привел бы его с собой, но он еврей, соблюдающий обычай своего народа.
— Знаю я еврейские праздники, — сказал Слотер. — Я был юристом в Нью-Йорке, так, помню, во время Йом Кипура город практически замирал.
Слишком много евреев.Допущенная оплошность Слотера не смутила.
— Я тоже был воспитан в религиозном духе, — продолжал он тем же тоном. — Даже в слишком религиозном. Развлечениям в жизни должно отводиться последнее место, учили меня. Мой отец был рьяным кальвинистом. Стоило мне сказать, что я люблю суп, как он наливал в него воду. Отец не одобрял никаких мирских удовольствий. Все они заслуживали лишь порицания: яркие цвета, кричащие галстуки, полосатые рубашки. Я пытался восставать против такого давления на меня, мне казалось, что я никогда не покорюсь ему, но взгляните на меня, каков я теперь: серый костюм, серый галстук, серые носки. Мне до сих пор кажется, что эта старая религия засела в моих костях, и до сих пор я чувствую себя виноватым, если, не дай Бог, опоздаю в церковь.
Кори смотрел на Слотера с улыбкой, за которой хотел скрыть свои мысли. Условный рефлекс — такой вывод сделал Кори. Это тоже была маска. Специально обратить внимание собеседника на то, что он, Слотер, исправно посещает церковь, и тем самым упомянуть и даже выставить напоказ свою религиозность. Посещение церкви, по мысли Слотера, должно было означать надежный, заслуживающий доверия имидж. Его молекулы РНК несли в себе религиозность, ставшую привычкой под влиянием воспитания. И еще в этих молекулах отложился антисемитизм, возникший под влиянием традиции и окружающей среды.
Слотер взглянул на часы.
— Осталось совсем немного, — сказал он, прерывая наступившее молчание.
— Я вскоре должен буду уйти. Смеркается, — сказал Кори, бросив быстрый взгляд в окно, за которым таял дневной свет.
— Да, но вы хотели всего лишь взглянуть на нашего добровольца, задать ему несколько вопросов. Это не отнимет у вас много времени. — Настал тот щекотливый момент, который беспокоил Слотера. — Может быть, я сумею ответить на них?
— Боюсь, что нет.
— Почему бы вам не просветить меня? — настаивал Слотер. — Разве у нас с вами не общие цели?
— Едва ли.
Слотер дружелюбно улыбнулся. Лучше было пока не проявлять настойчивости: люди от этого становятся упрямыми и замыкаются в себе.
— Я ничего не боюсь и не волнуюсь, я всего лишь любопытен.
Зазвенел телефон, и Слотер сразу же поднял трубку.
— Пусть идут ко мне, — сказал он, выслушав своего невидимого собеседника.
— Идут? — спросил Кори. — Сколько у вас этих добровольцев?
— Один, всего один, но очень надежный. Хотел бы сразу предупредить вас, что он не очень коммуникабелен.
— По-моему, загадочность доставляет вам удовольствие, — сказал Кори.
— Особенность моей профессии. Я приучен к этому. Одно неудачно сказанное слово может привести к непониманию и создать ненужные осложнения. Лучше уж ничего не говорить, чтобы потом не пришлось брать свои слова обратно.
— Вы, кажется, относитесь к своей работе, как к игре.
— Это входит в жизненные удовольствия — игра в опасные игры. А разве вы, доктор, делаете не то же самое, только в еще большей мере? Я имею в вицу ваше вторжение в природу. Вы ищете негра в туннеле, а негр-то может оказаться с дубинкой в руке.