Искатель. 1979. Выпуск №4
Шрифт:
* * *
Чтобы встретиться с Лгосьеном Раб ером, надо принять ряд предосторожностей, особенно если ты полицейский. Рабер был делегатом СЖТ *, членом регионального совета. Невы-
* СЖТ — Всеобщая конфедерация труда.
106
сокий, черноглазый, сухощавый человек. Он был глазами и ушами отдела общей информации в профсоюзах. Его держали на крючке уже около года. Он выдал группу испанских коммунистов-эмигрантов после обыска у него в доме. Позже полицейские давали ему время от времени деньги в качестве утешения за его подлость. Это было эффективным лекарством: Рабер, подобно монаху времен Ренессанса, любил вкусно поесть.
Ритуал начинался со звонка на Центральный почтамт. Рабер занимался там сортировкой посылок. Его должность позволяла ему пользоваться телефоном. Условная фраза звучала так: «Нам необходимо знать твое мнение». Спустя несколько мгновений Рабер уже сидел в каком-нибудь ближайшем кафе. Надо было позвонить ему гуда второй раз и договориться о месте свидания. Вержа не нарушил церемониала и назначил встречу в конторе фрахтовщика, который осведомлял полицию о действиях крайне правых, и был страшно доволен, узнав, что «красный» занимается тем ate делом.
Рабер был в плохом настроении и тут же изложил Вержа причины.
— Два раза за неделю, — сказал он. — Они начнут подо
зревать. На меня и так уже косятся.
Пару дней назад его вызывали из отдела общей информации в связи с готовящейся'забастовкой.
— Но я — это совсем другое дело, — сказал Вержа. — По
личному вопросу.
Рабер был заинтригован и промолчал.
— У тебя были бы большие неприятности, если б твои
дружки узнали, что ты их закладываешь, — продолжил
Вержа.
Рабер вздрогнул.
С тобой мог бы даже произойти несчастный случай;
какой-нибудь болт может угодить тебе прямо в голову во
время манифестации, а?
Зачем вы мне все это говорите?
Он вдруг заволновался, тем более что у Вержа было выражение лица, словно он готовит веселую шутку.
— Потому что я попрошу тебя об одной большой услуге и
ты не сможешь мне отказать.
Рабер с тревогой ждал продолжения.
После нападений на почтовые отделения, — сказал Вер
жа, — установлена сигнальная система, соединенная с ко
миссариатом. Это не такая уж роскошь. Нигде я не видел
такого легкомыслия, как у администрации. Все вели себя так,
словно никому в голову не могла прийти мысль, что через
почту проходят миллионы. Например, в те вечера, когда по
ступает выручка со всего департамента. Я правильно го
ворю?
Да, — ответил Рабер, отнюдь не успокоенный.
107
Имея эту сигпальпую систему, департаментский дирек
тор и все кассиры спят с открытым ртом и спокойной сове
стью. Но зря,
потому что есть ты, Люсьен Рабер.Я?
Да, ты. В следующий вторник в восемь часов ты заме
нишь один из проводов в сигнальной системе. Он обернут
резиной. Ты снимешь кусок и заменишь другим, состоящим
минь из резиновой оболочки. Никто ничего не увидит. И ни
кто ничего не услышит, когда придут наши друзья. Ясно?
Рабер отчаянно закрутил головой.
Вы нездоровы, комиссар? — спросил он.
Они заберут все деньги, по-моему, миллиард. Я могу те
бе сказать с точностью до одного человека, сколько будет
служащих, где опи будут, какова их, к слову говоря, доволь
но слабая способность оказать сопротивление. Я изучаю этот
попрос с того самого дня, когда мне поручили предотвратить
подобное нападение. Это я разработал систему. Поверь мне,
она эффективна, если не знать ее до мельчайших деталей.
Потом ты незаметно поставить, провод на место. Понятно?
Рабер ничего не ответил.
Вы рехнулись, комиссар, — повторил он.
Ни в коей мере. Скоро ты поймешь, что я не могу по
ступить по-другому.
Ои добавил мягко:
И что, если ты будешь хорохориться, я не откажу себе
в удовольствии раскрыть твое имя, как одного из самых цен
ных помощников полиции. До самой смерти ты будешь хо
дить в доносчиках. Обычно в профсоюзах считают, что это
самая большая подлость на свете, и они правы. Всюду, где
ты появишься, к тебе будут относиться, как ты того заслу
живаешь: как к куче отбросов. — Он улыбнулся. — А если
будешь умпицей, все пройдет хорошо. Ты даже получишь воз
награждение. Миллион. Старых франков. И гы позволишь се
бе песколько приятных трапез. Мне просто непонятно, как ты
еще можешь колебаться.
А вы?
Для меня, пожалуй, важнее радости любви. Каждому
свое.
Если вас засекут?
Невозможно. Если только ты не проболтаешься. Надо
научиться молчать хоть раз.
Когда я получу своп миллион?
НепосредственЕЮ перед операцией. Наш хозяин, фрах
товщик, вручит его тебе. Он получил указания.
Рабер был в нерешительности.
— Я не могу получить небольшой аванс?
Вержа расхохотался.
— Конкретно и положительно. Ты мпе нравишься. Завтра
здесь будет для тебя сто кусков.
Рабер размышлял.
Те две почты, это ваша- работа?
Ты в своем уме? Если б я имел два миллиарда, я б уж