Искаженное соглашение

— Ш-ш-ш, – пробормотал он, затем схватил разрезанные трусики со стойки и поднес их к моему рту. — Открой рот, как хорошая девочка, черт возьми.

Я покачала головой, смущаясь при мысли о том, чтобы засунуть в рот собственные трусики, как будто я не была полностью голой, распростертой на стойке и готовой вот-вот кончить пугающе сильно. Логике здесь явно не было места.

Ашер усмехнулся и ввел второй палец внутрь меня. Мой рот приоткрылся от ощущения полноты.

— Тогда будь нахалкой... это то, что у тебя получается лучше всего.

Как только я открыла рот, он засунул трусики внутрь, как раз вовремя, чтобы заглушить мой вопль возмущения третьим пальцем.

Он разрывал меня на части этой рукой, пронзал, растягивал, выворачивал наизнанку. Я не могла этого вынести. Я висела на краю, готовая вот-вот упасть.

Затем Ашер наклонился и безжалостно обвел языком мой клитор, раз, два... и на третьем круге я взорвалась. Все мое тело затрясло от наслаждения, перед глазами побелело. Восприятие всего усилилось. Холодная твердая стойка подо мной, кружева на платье, атлас каштановых прядей Ашера под моими пальцами и его горячее дыхание, обжигающее мою кожу. Он отметил меня навсегда. Была Уинтер, которая несколько раз заставляла себя кончать с помощью дорогих гаджетов и не надеялась превзойти этот опыт с живым человеком, и была Уинтер, которая только что увидела звезды на другом конце жестоких и беспощадных прикосновений Ашера Мартино.

Я кончала так долго, что мои мышцы болели, когда волны удовольствия наконец схлынули. Я была измотана и дрожала, и на этот раз не от нервов.

Ашер вытащил трусики у меня изо рта и положил их в карман. Затем потянулся за одним из маленьких полотенец для рук, на которых лежала моя голова.

Он использовал его, чтобы вытереть внутреннюю поверхность моих бедер, и мягко похлопал по киске. Я приподнялась на локте и уставилась на него, испытывая смутный ужас от этого интимного акта.

Он хмыкнул, на его губах играла ухмылка.

— Какая же ты грязная девчонка, Ваше Величество.

— О, мой Бог, – еле слышно пробормотала я, позволяя ему подтянуть меня к себе, когда он закончил. — Что, черт возьми, это было? – спросила я ошеломленным голосом.

Ашер опустил мое платье и поправил свой твердый член, чтобы он не был так заметен в брюках.

— Это было чертовски потрясающее зрелище. А теперь пойдем и закончим ужин.

Ашер наклонился и посмотрел в зеркало над раковиной, поправляя галстук и приглаживая волосы. Затем повернулся, открыл дверь и вышел, как будто это не он только что перевернул мой мир.

Во сне, борясь за возвращение на Землю, я последовала за ним.

24.Ашер?

Ева и я всегда возвращались домой по воскресеньям на семейный ужин. Сегодня я приехал пораньше и припарковался у обочины.

— Привет, Эш. Отлично выглядишь, – окликнула Грета, женщина с другой стороны улицы.

Она была моей няней, пока я не повзрослел. К сожалению, жизнь не была добра к Грете. У нее было трое детей младше пяти лет, чей отец давно исчез, и жить ей было не с кем, кроме как с кузеном-неудачником.

История Греты не была чем-то необычным для моего района. Отчаянные времена порождают отчаянных людей, и бедность тому подтверждение. В детстве я жил в нищете, но никогда не чувствовал этого по-настоящему. Мама оберегала нас с Евой, отказывая себе во всем, чтобы мы не чувствовали себя хуже наших друзей. При мысли о количестве ночей, когда она ложилась спать с пустым желудком, чтобы мы могли хорошо питаться и расти, у меня разрывалось сердце.

Я был рад, что мама уезжает из этого района, хотя и знал, что она будет скучать по своим друзьям. Беккет и его отец купили ей новый дом. Он был безопасным и комфортабельным, и не требовал ежемесячного взноса. В глазах моей мамы это было чудом, но я знал, что она будет скучать по нашей улице и семьям, которые на ней жили. На Ривер-стрит царило чувство общности, которого я никогда больше нигде не встречал.

Я прошел через ржавые ворота на крыльцо дома своего детства. Я не знал, как относиться к продаже старого дома. Я вырос в этих стенах. Мое прошлое, счастливые и грустные воспоминания - всё было здесь. Это была святыня минувших дней, и, честно говоря, мне будет не хватать его, хотя я и хотел для мамы самого лучшего.

— Мам? – позвал я, когда вошел внутрь, снимая ботинки и вешая тяжелую кожаную куртку.

Если ты хотел долго прожить в доме Мелли Мартино, ты снимал свои чертовы ботинки у двери и мыл руки перед едой. После ужина ты убирал за собой посуду, делал уроки и целовал маму в щеку перед сном. Таковы были правила, и они нас устраивали.

Постепенно, по мере того как мы становились старше, границы немного стерлись. Я начал оплачивать счета, которые мог, и моя сестра тоже. Я провожал маму в ее комнату, целовал в щеку перед тем, как уйти с друзьями, и просил ее звонить мне, если она задерживалась на работе допоздна.

Я был единственным мужчиной в своем доме и всегда старался быть таким, каким меня хотели видеть любящие женщины. Защитником, кормильцем, плечом, на котором можно поплакать, и сильной рукой, способной удержать мир, когда он грозит рухнуть. Я родился, зная, что все это - моя ответственность, от которой я бы никогда не уклонился. Я был совсем не похож на мужчину, который бросил случайную девушку беременной близнецами и ушел.

Ни капли.

Это не означало, что я не хотел познакомиться с ним. Желание узнать, каким человеком был мой отец, мучило меня. Я не знал своих корней и, похоже, не мог двигаться дальше.

— Mijo⁵, ты рано. – Мама появилась из кухни, отряхивая руки от муки.

Я подошел и обнял ее. В последнее время она казалась такой маленькой, словно высохла. Мама никогда не была высокой, но теперь, когда она стала старше, а я - больше, разница была огромной.

— Я хотел увидеть своего любимого человека, – сказал я ей.

Она засмеялась и похлопала меня по руке.

— Ты всегда говоришь правильные вещи. Пойдем, поможешь мне раскатать тесто для эмпанадас. Вымой руки.

Я поспешил выполнить ее приказ и, вытирая руки, уставился на себя в зеркало. Я и вправду собирался погрузить маму в болезненные воспоминания, чтобы она назвала мне имя? Не будет ли это эгоистично?

На кухне тесто было готово к раскатке, и мама готовила начинку на плите. В воздухе витал пряный аромат лука и жареного перца. Это был безупречный и чистый дом, которым я его знал.

Я сел и посыпал руки мукой. Я привык к этому рецепту, так что мог бы приготовить его и во сне.

— Итак, расскажи мне о колледже. Как прошла игра в Портленде?

Мама никогда не присутствовала на выездных играх. Будучи уборщицей, она брала слишком много рабочих часов, чтобы ей хватало времени на поездки. Но она всегда посещала домашние игры. Когда-нибудь я буду летать с ней на все матчи НХЛ, которые она захочет посмотреть, и буду, черт возьми, выкладываться на все сто, чтобы она гордилась мной. Когда-нибудь.