Искра и Тьма

— Мне показалось, вроде мертвец закрыл глаза… Моргнул, что ль?

— Брось молоть чепуху, — сказал Девятко. — Пошли.

Горыня сидел на крыльце того самого дома, где два часа назад разбил калитку, и жадно пил воду прямо из своего шлема.

Утолив жажду, он швырнул шлем на землю.

— Где они? — спросил княжич.

— Вон, идут.

Дружина и братья-близнецы столпились у повозок. Искра стояла одна. Доброгост делал вид, что считает вспыхивающие на небе звезды. Злоба шагал в одиночестве. Изредка вынимая меч, размахивал им, словно веткой, при этом так хищно скаля зубы, что становилось страшно. Он владел шкрамашом — аларским двуручным мечом с обоюдоострым лезвием и довольно коротким клинком — всего в полтора раза больше рукояти.

Девятко со спутниками оповестил о себе свистом. Дружина оживилась. Горыня поднял голову, рыгнул, схватившись за живот. При этом у него выступили слезы — то ли от боли, то ли еще от чего.

— Ну что? Готовы? — спросил Девятко. — Идем, что ли? Там на выступе терем — неплохое место для укрытия.

— Эй ты! — рявкнул Горыня, обращаясь к нему. — Иди-ка сюда…

Девятко остановился в двух шагах.

— Ближе, — прохрипел княжич.

Десятник сделал еще шаг вперед.

— Что я вижу? — взглянув исподлобья на него, спросил Горыня. — Ты что, князь? Командуешь тут, что ли? Что молчишь?

Девятко не ответил. Горыня вскочил; пошатнулся и ухватился, удерживая равновесие, за десятника; не без труда выпрямился, притянул его за ворот и посмотрел в глаза.

— Нагло смотришь, пес, — прошипел он. — Нагло. Хочешь показать всем, какое я говно? Так?

Послышался свист — и придорожная березка, шелестя листьями, плавно завалилась. Злоба откровенно враждебно поглядывал в сторону княжича.

Горыня посмотрел вокруг, задержал свой взгляд на Злобе, потом оттолкнул Девятко в сторону.

Искра вновь почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она пыталась понять, каково сейчас ее любимому «дядьке» — но десятник, кажется, ничуть не переживал. Кажется… Ее повело к нему, но Буяна, положив руку девушке на плечо, твердо сказала:

— Не надо, княжна. Пусть разбираются сами.

Искра взглянула на служанку. Серьезное смуглое лицо, карие глаза излучают спокойствие. Было в облике Буяны что-то неприступное, даже величественное.

— Хорошо.

И все же Искра, пристально наблюдая за «дядькой», за его напускным равнодушием рассмотрела испуг, затаившийся в сузившихся зрачках. Что-то ей напомнил этот взгляд…

«Да! — неожиданно осенило девушку. — Ведь так смотрят… пленные, невольники».

— Веди, умник, — скривив губы и продолжая коситься на Злобу, скомандовал Горыня.

Девятко, не сказав ни слова, перепрыгнул через обломки загородки и скрылся за спинами воинов.

Отряд подъехал к молельному дому. Стояла такая тишина, что казалось, будто стук копыт разбудит сейчас всех демонов, спрятавшихся в Шагре.

Внизу по Жертвеннику стлался странный сизый туман. Он медленно окутывал ближайшие избы и конюшни.

Воины спешились. Распрягли лошадей и отвели их, вместе с боевыми конями, в небольшую, отдельно стоящую рощицу за домом, где и привязали. Повозки сдвинули вместе перед входом, образовав нечто вродезаграждения.

Туман подступал все ближе.

— Что за чудо такое? — глядя на него, спросил Чурбак.

— Кто его знает? — ответил Девятко. — Спроси у Леща.

— Лещ! Скажи-ка, видал что-либо подобное?

Лещ, несмотря на сумерки, заметил на своей начищенной до блеска булаве пятно ржавчины и сердито тер ее рукавом.

— Нет, — ответил он.

Деревянный настил жалобно заскрипел под сапогами. Горыня окинул взглядом помещение.

— Сойдет, — сухо бросил он, устало сел на лавку и привалился спиной к стене. — Разворачивайтесь. Даст бог, переночуем…

Туман подкатился к подножию утеса, на котором находился молельный дом коренников.

Черный Зуб стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку. К воину, поеживаясь, подошла Искра.

Черный Зуб обернулся и вежливо улыбнулся.

— Эхо, — сказал он.

— Да, я заметила. Чертов пересмешник. Что-то здесь оно особенно сильное.

— Ночь будет тяжелой, — добавил Зуб после паузы.

— Почему?

— Взгляни сама.

Искра прищурилась, подошла поближе к фургонам — и увидела движущиеся в синеватой дымке тени. Расслышала какие-то звуки, похожие на бормотанье.

Искра всматривалась во мрак ночи со всевозрастающим страхом. Никто не спал, кроме Горыни.

Стук катящихся камней. Возня. Глухой ропот.

И они вышли — отовсюду — из леса, из деревни. Их было много. Сотня, если не больше. Они шатались, падали, вставали, ползли. Издавали звуки, похожие на мычание. В ноздри ударил одуряющий трупный запах.

— Это мертвецы? — спросил Чурбак.

— Глупый вопрос, паря, — ответил Злоба. Он вынул из ножен шкрамаш, поднес его к зажженной свече на столе, с видом знатока плюнул на большой палец и осторожно провел им по лезвию. Глаза великана при этом хищно блеснули.

— Ну вот и дождались, — сказал он. — Всегда легче биться с врагом, которого видно, даже если он уже мертв. К бою, ребяты.

Горыня застыл у окна.

— Позволь сказать, княже, — пробасил Злоба, встав за его спиной.

— Да… — вяло выдавил Горыня.

— Побьемся, княже. Увидишь, станет легче.

Горыня взглянул на десятника снизу вверх и нервно кивнул. «Боится, подлец», — злорадно подумала Искра.

Однако княжна и сама боялась не меньше. Она вжалась в угол и не двигалась. От вони ее начало подташнивать.

— Вот, — Буяна протянула ей платок и два листа мелиссы. — Вложи в платок траву и повяжи на лицо. Не знаю, поможет ли, но все лучше, чем ничего.

— Спасибо, — прошептала Искра. — А ты?

— Я стерплю, — сказала служанка.

Искра завязала платок, но облегчения ей это не принесло. Мучительно не хватало воздуха, а аромат мелиссы, смешавшись со смрадом, источаемым мертвецами, стал неприятен. Девушка сорвала платок, жадно вдохнула воздух, после чего все вокруг поплыло. Но она не упала в обморок — в чувство ее привела Буяна, влепившая звонкую пощечину.

— Сейчас не время, госпожа, — сказала она.

— Все, мне уже лучше. — Искра стиснула зубы и твердо решила держаться до последнего.